Жемчужина страсти - читать онлайн книгу. Автор: Юдифь Готье cтр.№ 66

Фидэ-Йори тоже с нетерпением ждал дня спектакля. Он надеялся, что Омити придет в театр, и там она уже не скроется от него. Его поиски по городу с принцем Нагато были безуспешны. Не так-то легко было, как он воображал, проникать во все дома и наводить справки о молодой девушке. Они начали с жилищ дворян. Там это было легче. Сегун делал инкогнито почетный визит супругам отсутствующих вельмож, ему пришло в голову посещать принцесс, и таким образом он увидел всех благородных девиц Осаки. Чтобы проникнуть в дома богатых обывателей, оба друга должны были переодеваться, и их не везде принимали радушно. Они употребляли разные хитрые уловки, чтобы увидеть молодых девушек семьи. Они рассказывали, будто видели, что из рукава одной молодой девушки упала драгоценная вещь, которую они желают отдать ей лично. Или же говорили, будто их послал старик, который находится в отчаянии, потеряв свою единственную дочь. Будто бы он искал ее ровесницу, которая сколько-нибудь походила бы на нее, и хотел оставить ей свое огромное состояние. Этот вымысел принца Нагато был довольно удачен, но дело было нелегкое: они уже потратили восемь дней на поиски, а обошли только дворцы да одну улицу Осаки.

— Мы никогда не обойдем всех домов этого обширного города, — говорил Фидэ-Йори. — Мы — безумные.

— Мы рискуем состариться, прежде чем найдем то, что ищем, — возражал Нагато. — Ничего, будем искать, может быть, мы ее найдем в следующем доме, куда войдем.

Фидэ-Йори вздыхал.

— Подождем дня, когда отворятся двери театра, — сказал он.

Наконец огромные афиши, нарисованные на шелковых тканях или на цветной бумаге, возвестили о дне представления.

— Мы увидим ее в театре, она будет там, я уверен в этом, — говорил сегун, хватаясь за эту надежду.

На одном из самых больших каналов, прорезывающих во всех направлениях город Осаку, разворачивался широкий фасад театра с двойной крышей. Поэтому к нему можно было подходить в лодке, можно было отправляться также пешком и в норимоно, так как театр был отделен от канала набережной, вымощенной серыми плитами.

Два огромных флага из голубого шелка, покрытые китайскими надписями, развевались на мачтах по углам фасада и значительно возвышались над крышами. Огромные картины, писанные по золотому фону с неслыханной роскошью красок, изображали главные сцена пьесы. Здесь были воины, принцессы, боги, демоны в самых вычурных положениях. Иногда живопись заменялась сочетанием тканей, расположенных выпукло; бархат, креп или атлас изображали платья действующих лиц и производили самый блестящий эффект.

Под крышами, на переплете из красных перекладин, висели огромные фонари, круглые на нижнем этаже и квадратные на верхнем. На верхушке крыш какой-то фантастический зверь, не то собака, не то лев, сидел с открытой пастью, подняв хвост и гриву.

С восьми часов утра — час дракона — толпа начала собираться перед фасадом большого театра. Те, которые не надеялись попасть туда, хотели по крайней мере, полюбоваться блестящим зрелищем прибытия богатых обывателей и изящных женщин.

По обе стороны главного входа, к которому вела широкая лестница, были устроены высокие площадки. На них появилось несколько из представителей актеров труппы в городском наряде, с веером в руках. Торжественным словом, с забавными телодвижениями они расхваливали перед публикой те пьесы, которые давались на сцене, великолепие костюмов и постановки, несравненное дарование актеров. Когда этот сюжет истощился, они забавляли толпу всевозможными шуточками, побасенками, анекдотами, которые рассказывали с комической важностью, не переставая махать веером с большой ловкостью и грацией.

Вскоре со всех сторон стала стекаться публика, которой посчастливилось заранее взять билеты. По обоим мостам, переброшенным через канал направо и налево от театра, в полном порядке двигались непрерывные ряды норимоно и канго, из всех улиц прибывали паланкины. Черный лак блестел на солнце, наряды торопившихся женщин блестели подобно только что распустившимся цветам. Несколько молодых людей приехало верхом, они бросили уздечки слугам, которые бежали впереди них, и быстро стали подниматься по ступенькам. Многие семейства приходили пешком под большими зонтами. На канале у пристани столпилась масса лодок. Лодочники перебранивались между собой, женщины, вскрикивая от страха, спрыгивали на берег. За ними шли служанки с великолепными резными ящиками из слоновой кости, перламутра, сандалового дерева. Вскоре зал наполнился, и двери были закрыты.

Театр внутри имел форму продолговатого четырехугольника. Низенькие перегородки разделяли партер на множество отделений одинаковых размеров: это был тип ящиков, в которых не было никакого входа. Приходилось пробиваться по ребру этих маленьких стен, достаточно широких, чтобы можно было поставить обе ноги. Это небезопасное путешествие сопровождалось криками и смехом. Женщины путались в своих красивых платьях, шли осторожно, иногда спотыкаясь. Мужчины протягивали им руки, помогая спрыгнуть в их отделение. Другие садились на перегородку и спускались вниз. В каждом ящике могло поместиться восемь человек. Они сидели на циновках, на полу, и театральный служитель приносил им на лакированном подносе чай, сакэ, маленькую жаровню и трубки.

Над партером с трех сторон тянулись по стенам два яруса лож, четвертая стена была занята сценой. Эти ложи были разукрашены золотом и живописью по красному или черному лаку. Это были любимые места в театре, в особенности верхнем ярусе.

Здесь самые нарядные щеголихи выставили напоказ свои великолепные туалеты. Зал представлял блестящее зрелище: женщины были большей частью прелестны, со своим матово-белым цветом лица, с блестящими волосами, темными глазами. Переливы шелка, блестящие складки атласа, блеск красок и шитья — все это составляло веселую и роскошную картину. Замужних женщин легко было узнать по их зубам, зачерненным смесью железных опилок с сакэ. По их вырванным бровям, по кушакам их платьев, завязанным огромным бантом на животе. У молодых девушек бант был завязан сзади, и зубы сохраняли свою природную белизну. Прическа у них была тоже другая: вместо того, чтобы заплетать косу или собирать волосы в пучок на макушке, они зачесывали их на лоб и ставили в виде бабочек по обе стороны лица, а концы искусно закручивали в пышный шиньон. Вот одна женщина заменила черепаховые гребенки, которые обыкновенно втыкают во все прически, столь же длинными золотыми. Ее соседки предпочли убрать свои волосы только цветами или шелковыми шнурками.

Мужчины были столь же нарядны, как и женщины. И они тоже щеголяли одеждами из крепа, бархата и парчи. У некоторых на плечах были вышитые шарфы, один конец которых свешивался наперед. Чем выше положение лица, носящего шарф, тем концы его длиннее. Когда он кланяется к старшему, концы его шарфа должны касаться земли. Поэтому, чем они длиннее, тем меньше вельможа наклоняется. Многие вельможи явились инкогнито, скрыв лицо под креповым капюшоном, из-под которого виднелись только глаза; они заняли ложи первого яруса. Но одна из них, ближе к сцене, оставалась пустой. Вдруг дверь открылась — и появилась женщина.