Окольцованная птица. - читать онлайн книгу. Автор: Вера Копейко cтр.№ 18

— Опишите мне себя.

Он не хотел услышать безликие «да» или «нет». Может быть, потому, что слишком сильно эмоционально возбужден бесконечными и упорными поисками ружья, поэтому все, что с ним связано, — вещи, время, люди, казалось, тоже должны быть чувственно вовлечены в его поиски. Как можно деревянно говорить о таком ружье!

— Разве в объявлении написано, что продается ружье вместе с хозяйкой? — Она хмыкнула.

Наконец-то он поколебал ее, он раззадорил ее. Ну конечно, с его-то опытом общения с людьми, тем более с женщинами, мог ли он сомневаться?

— О, простите, я имел в виду другое. Я хотел узнать, будет ли ружье мне прикладистым. Если я узнаю ваш рост, вес…

— Объем груди, талии и бедер тоже? Между прочим, размер резиновых сапог, в которых я хожу на охоту с этим ружьем, тридцать восьмой. Вы это забыли спросить, но я вам открываю тайну без-воз-мезд-но, — отчеканила она последнее слово.

— А все мною перечисленные параметры — за деньги? — спросил он, сам не зная, то ли вступил в игру, то ли завелся.

— За очень большие деньги. — Она хрипло рассмеялась.

— Можете прибавить к цене, — великодушно разрешил Роман.

— Вам мало не покажется, — пообещала Ульяна.

Он вдруг испугался, что она сейчас швырнет трубку и из-за собственной фанаберии он упустит возможность просто поговорить о вожделенном предмете, о ружье, конечно. Вот всегда у него так, одно смешивать с другим. Ну почему ружье продает не мужик, а баба, и не старушка-побирушка, как он рассчитывал, а, судя по всему, отменная стерва. Ну, если не так грубо, то девушка с характером — точно. Но ведь он это ружье хочет купить! Он стиснул трубку, положил ногу на журнальный столик, вытянулся и вдруг ощутил странное волнение в теле. А это с какой стати? Неужели реакция на голос? Он поерзал в кресле, заставляя себя сосредоточиться на вопросах, которые привели бы к успешному разрешению дела.

— Простите, ради Бога, я не хотел вас обидеть. — Он придал голосу как можно больше тепла, обычно такой густой баритон срабатывал без сбоев. Может, конечно, искажение на линии, помехи, не дадут искомого результата? Ох, он уже не уверен в том, в чем был уверен всегда! Да что с тобой, дорогой? Он быстро сбросил ноги со столика и резко выпрямился в кресле. Основательная поза способствует основательным мыслям. Сейчас речь идет о деньгах, черт возьми! — Так сколько вы хотите за эту игрушку?

— Разумно. Дорого. Как в английских каталогах. Откройте и узнаете, сколько стоит это ружье в идеальном состоянии.

Он изумился подобной осведомленности. Да как такое возможно? Девица сидит в лесу, в глуши, а ему советует полистать английские ружейные каталоги? «О времена, о нравы!» — ернически произнес он про себя, но должен был признаться, что она его поразила.

— Так почему бы вам тогда не выставить его на аукцион «Сотбис»?

— Но тогда вы не сможете его купить, — ухмыльнулась она. — Если вас устроит цена, звоните.

Роман потерял дар речи и по-настоящему разозлился.

— Я позвоню, всех благ. — И швырнул трубку.

Он недоуменно уставился на аппарат и почувствовал странную тоску. Такое ощущение возникло у него от чего-то, не доведенного до конца. Причем когда не обстоятельства тому виной, а его собственная глупость. Он зачем звонил, а? Он звонил, потому что ему нужно это ружье «скотт-премьер», парное его ружью. А узнал что? Что его хозяйка — женщина, от которой он вдруг стал тащиться, как подросток. Дурак.

Он вскочил с кресла и пошел на кухню. Вынул из холодильника початую бутылку джина, которую Светлана подарила ему, играя в красивую жизнь. Тоник кончился, и он ливанул в бокал тройную, по западным меркам, порцию — граммов семьдесят пять — и опрокинул в рот. Он скривился, уж лучше бы хлебнуть водки. Да нет в доме родной и знакомой.

Продолжая морщиться, Роман поискал глазами, чем бы закусить, и увидел в миске картошку, которую Светлана приготовила для салата.

«Но не трогай, — вспомнил он ее предупреждение. — Это особая картошка для особого салата». Он откусил половину картофелины и пожал плечами. Да что в ней особенного?

«Она называется „Голубизна“. Ее покупали на семена, а я для салата. Высший класс!» Она смотрела на него с глупой, как ему показалось, гордостью.

Не зная, что на него нашло, Роман с каким-то ожесточенным упорством съел всю картошку. Черт побери, билось у него в голове, с какой стати эти женщины будут ему диктовать, что делать?

Он поставил пустую миску под струю воды в мойке и вдруг подумал, что его холостяцкий ужин — джин с вареной картошкой — напоминает ему эту деревенскую Артемиду, знакомую с каталогами английских ружей.

Ульяна положила трубку и почувствовала, что дрожит вся, а не только руки и живот. Этот голос… Эта усмешка, которую она, казалось, видела на лице незнакомца, звонившего из Москвы. Конечно, он подумал, что Ульяна Михайловна — божий одуванчик, у которого можно выманить ружье за бесценок, а в Москве перепродать за цену, которую называют немереной. Отец рассказывал ей о ружейных дельцах, он в этих делах дока. Она вспомнила, как он говорил ей:

— Если когда-то захочешь продать свой «скотт» — отсылай к английскому каталогу.

— Но разве он всем доступен? — Она кивнула на журнальный столик в гостиной отца, заваленный прайс-листами иностранных фирм, оружейными каталогами. Она только что листала каталог предстоящего аукциона «Сотбис», и по стартовым ценам на ружья можно было хорошо ориентироваться, что и почем в этом мире.

— Те, кто знает, что такое «скотт», уверяю тебя, знают все, что полагается знать о нем. Они владеют всем, чем только можно. Конечно, я надеюсь, и очень, что жизнь не припрет тебя так, что придется занести руку на «скотт-премьер», — засмеялся он. — Но всякое бывает, пока мы живы.

Это точно, бывает. Как показывает опыт, многое не по твоей вине. Но даже если вина и не твоя, все равно тебе приходится расплачиваться. Самой.

Ульяна встала из-за стола и прошла в коридор, где в металлическом сейфе стояли ружья. Она хранила их по всем правилам, хотя вряд ли участковый милиционер пришел бы с проверкой к ней. В городе — это дело обычное, а здесь, в тайге, да еще в заказнике, — нет. Здесь своя жизнь, и никто в нее просто так не сует свой нос.

Девушка услышала, как залаяла Дика во дворе, наверное, толстый котяра, любимец Сомыча, рыжий Маркиз, снова решил обследовать ее миску. Не от голода, конечно, а от неизбывной мужской уверенности, что все, абсолютно все вокруг, — это его владения. И лишь по чистой случайности поблизости живет какая-то собака. Всякий раз он с ленивой наглостью дразнил лайку: ляжет в ее миску, хотя телеса шестикилограммового кота не вмещаются в посудину, и лежит. Мол, а ну-ка отведай кошатинки! Дика давно уже не покупается на этот трюк, но все равно сердится.

Ульяна улыбнулась — дружба-вражда свойственна не только кошке и собаке. Мужчине и женщине тоже. Надо же, как задело этого московского плейбоя — она сама не знала, почему именно такое определение пришло ей на ум, но оно пришло, — что она владеет столь вожделенным для него ружьем! А то, что он просто «писает кипятком» от желания иметь его, было слышно хорошо даже за тысячу километров. А уж от того, что она умеет стрелять, его, кажется, колотун, как говорят деревенские бабульки, пробрал. А если бы он увидел, как она без промаха сбивает на стенде тарелочки? Машинка для запуска тарелочек есть у них и здесь. Купили для развлечения приезжих охотников. Это Сомыч додумался.