Упрямая невеста - читать онлайн книгу. Автор: Ли Гринвуд cтр.№ 27

– Только повтори это, и я сломаю тебе шею.

– Но факт остается фактом. Ты боишься Танзи.

– Ничего подобного.

– Впрочем, нет, ты боишься самого себя.

– Ты написал целую страницу, – удивилась Танзи.

– Три страницы, – сказал Расс, доставая еще два листка из нагрудного кармана рубашки.

– Надо же! – воскликнул Черепашка. – Я никогда не пишу так много. Дай посмотреть.

– Это личное. – Расс прикрыл листки рукой.

– Тогда зачем ты это писал?

– Когда излагаешь мысли на бумаге, все становится яснее.

Поколебавшись, Танзи взяла первый листок.

– Ты действительно хочешь, чтобы я его прочла?

– Нет. Но было бы глупо не показать тебе написанное.

– Чтение займет какое-то время. Я буду исправлять ошибки.

– Мне пока Черепашка почитает.

– Можно я выберу рассказ? – спросил Черепашка.

– Само собой, – ответил Расс.

Когда Расс не появился на прошлой неделе, Танзи решила, что никогда больше не увидит его. И уж никак не ожидала, что он принесет целые три страницы, исписанные аккуратными печатными буквами. Хорошо, что сейчас угонщики скота куда-то исчезли. За то время, пока Расс писал свое сочинение, они успели бы проникнуть в долину и увести всех коров. Услышав голос Черепашки, Танзи погрузилась в чтение.

«Говорят, полезно посидеть в тюрьме: находясь там, задумываешься над своим прошлым и будущим. Но говорят так лишь те, кто никогда не попадал за решетку и как огня боится тюрьмы. Если же человека оболгали и бросили в тюрьму, ему действительно остается лишь размышлять о том, что с тобой произошло и что ждет тебя дальше.

Там, в тюрьме, злость, ненависть, животные страсти ощущаются в людях, даже если они пытаются их скрывать. Когда закрываешь глаза, пытаясь их избежать, они вползают в тебя зловонными запахами, осторожным скрипом половых досок, грубыми окриками охранников. Ты чувствуешь их во рту, когда ешь кисло-горькую баланду. Видишь их в черных тенях на стенах, в осклизлых, покрытых плесенью углах.

Если случится чудо и ты найдешь в тюрьме родственную душу, того, кому можно довериться, ты готов жизнь отдать за этого человека. Тебе кажется, что ты не такой, как твои сокамерники, что ты совсем другой, ты строишь планы на будущее. Но и ты сам, и остальные надеются никогда больше сюда не попадать. По крайней мере сделать для этого все возможное. Предпочтут смерть тюрьме».

Танзи была потрясена. Она почувствовала, что в душе Расса приоткрылась маленькая дверца и ее пустили в святая святых. Позволили увидеть боль, отчаяние, одиночество, страх человека, загнанного в ловушку обезумевшей толпой, некой враждебной силой, которую нельзя остановить и которой невозможно противостоять. Танзи не понимала, почему Расс решил это написать и показать ей. Но одно было очевидно – он хотел объяснить ей, что человек бессилен перед тяготеющими над ним обстоятельствами.

Танзи не могла не заметить, как хорошо написан текст. Без единой ошибки.

Девушка посмотрела на Расса, занимавшегося с Черепашкой. Эта сцена выглядела так мирно, что Танзи захотелось забыть о вражде Расса со Стокером и его неуважении к женщинам. Гораздо важнее было то, что этот мужчина мог стать ее мужем.

Расс оказался мыслящим и добрым. Не счел для себя зазорным обратиться к Черепашке за помощью. И мальчику пошло это на пользу. Он менялся буквально на глазах. Над ним по-прежнему подшучивали, иногда зло. Но он не придавал этому особого значения. Стал уверенней в себе, сильнее.

Увидев, как Расс обращается с Черепашкой, Танзи поняла, что он может быть добрым, отзывчивым и снисходительным. Однако он никогда не расслаблялся, постоянно был настороже. Словно на каждом шагу его подстерегала опасность.

Возможно, он стал таким после тюрьмы. Танзи очень хотелось ему помочь, но она не знала, вправе ли вмешиваться в его жизнь, даже с самыми лучшими побуждениями. Возможно, к Рассу стали бы относиться по-другому, если бы Танзи вышла за него замуж. Подумав об этом, Танзи вдруг почувствовала радостное возбуждение. Разумеется, она многое могла бы сделать для того, чтобы жители Боулдер-Гэп изменили свое отношение к Рассу, но выходить за него замуж только ради этого глупо.

В то же время эта мысль не оставляла Танзи. Разумеется, никто не верит в сказочку, что любовь женщины может изменить мужчину. Но Танзи верила в другое. Она считала, что искренняя любовь может дать мужчине уверенность в жизни и возможность проявить свои достоинства, помочь ему раскрыть себя.

– Расс уже читает так же хорошо, как и я, – прервал мальчик размышления Танзи.

– Я не знаю многих слов, – вздохнул Расс.

– Зато ты ничего не забываешь. Вот бы мне так. Тогда тетя Этель не называла бы меня идиотом.

– Ты вовсе не глуп, – нахмурилась Танзи. – Просто немного ленив.

Черепашка ухмыльнулся.

– Это лучше, чем быть примерным и послушным. От таких, как я, многого не ждут.

– Я жду, – сказала Танзи. – Готовься, через минутку будешь отвечать домашнее задание, а сейчас мне надо поговорить с Рассом.

Разумеется, Расс ждал, что скажет Танзи о том, что он написал, но лицо его оставалось непроницаемым.

– Ошибок нет, – сказала девушка. – Написано просто замечательно.

– Да что там, – как-то неопределенно возразил Расс. – Мы из-за этого немного повздорили с Уэльтом. Я оказался не таким умным, как мне казалось.

Танзи промолчала.

– Уэльт не знал, что я не умею читать.

Вероятно, спрашивать об этом не стоило, однако Танзи не удержалась:

– Почему ты написал это для меня?

– Я написал это для себя.

– Не понимаю.

– Тюрьма – это худшее, что было в моей жизни. Но нет худа без добра. Я многому научился, многое понял и сделал определенные выводы. О прошлом сожалеть бесполезно, надо думать о будущем.

Танзи вдруг поняла, что совсем не знает этого человека. Как, впрочем, и все жители Боулдер-Гэп. Случившаяся с Рассом трагедия добавляла новые краски в давно нарисованный портрет. Возможно, еще не поздно повернуть их отношения в новое русло.

Но каких именно отношений она хотела? Ведь замуж за Расса она не собиралась.

– Мне пора, – сказал Расс. – Скоро придут дети.

– Приедешь на следующей неделе? – спросила Танзи.

– Да.

– Напишешь еще что-нибудь?

– Возможно. Спасибо тебе.

– За что?

– За то, что ничего не сказала о том, что я написал.

– Зачем тогда показывал мне?

– Чтобы ты знала.