Индийская принцесса - читать онлайн книгу. Автор: Мэри Маргарет Кей cтр.№ 172

– Таймус, – позвал Уолли.

– Сахиб?

Совар, стрелявший из другого окна, опустил карабин и повернулся к командиру.

– Дженкинс-сахиб написал эмиру еще одну записку с просьбой о помощи, – сказал Уолли. – Как тебе кажется, ты сумеешь добраться до дворца?

– Могу попробовать, – ответил Таймус.

Положив карабин на пол, он подошел, взял листок бумаги, свернул в несколько раз и спрятал в складках одежды. Уолли улыбнулся и негромко проговорил:

– Шукрия, шахзада (принц). Кхуда хафиз!

Таймус ухмыльнулся, отдал честь и вышел. Он быстро пересек узкую улочку и поднялся на крышу казарм, чтобы изучить обстановку, но уже через полминуты убедился, что с той стороны выбраться с территории миссии невозможно: повсюду теснились толпы мятежников, и там даже ящерица не проскочила бы. Ему оставалось только вернуться в резиденцию и попытаться найти какой-нибудь другой путь наружу. Дверь в задней стене давно забаррикадировали, а поскольку открыть ее означало бы впустить во двор поток вооруженных афганцев, Таймус в отчаянии поднялся на крышу дома посланника, где один из джаванов, по-прежнему занимавших там позиции, помог ему взобраться на стенку, загораживавшую крышу от домов, расположенных за резиденцией.

Он встал там во весь рост, хорошо видный противнику на крыше офицерского собрания и на улице, и, поглядев на тесную толпу орущих людей с искаженными ненавистью лицами, внезапно исполнился такого же презрения к этому сброду, какое раньше днем чувствовал Каваньяри. Ибо совар Таймус, служивший в корпусе разведчиков, был принцем королевской династии – шахзадой – и афганцем. Он презрительно скривил губы, скользя взглядом по этим перекошенным лицам, а потом глубоко вздохнул и прыгнул вниз, в самую гущу толпы, прямо на головы и плечи, ослабившие падение.

Толпа, оправившись от потрясения, с яростным воем набросилась на него, но он принялся с боем пробивать себе дорогу, крича, что он принц и афганец и что несет письмо эмиру. Впрочем, это не спасло бы Таймуса, если бы там случайно не оказался один хороший знакомый, который кинулся к нему на помощь и умудрился, раздавая удары налево и направо, изрыгая проклятия и упрашивая, вырвать его из когтей толпы – избитого, окровавленного, но живого – и помог добраться до дворца. Но там Таймус преуспел не лучше всех прочих посыльных.

Рыдающий эмир укрывался за запертыми дверьми со своими женщинами. В конце концов он согласился увидеться с шахзадой Таймусом и прочитать доставленное послание, но при этом только сетовал на судьбу да повторял, что его кисмет несчастлива, что он ни в чем не виноват и не может сделать ничего, ровным счетом ничего.

Он приказал задержать шахзаду, и приказ выполнили. Но хотя эмирова кисмет, несомненно, была несчастлива, кисмет Тайму – са оказалась совсем иной. В комнате, куда его затолкали дворцовые стражники, лежал афганец, раненный в спину во время первой атаки территории британской миссии. Раненого предоставили самому себе, и он жестоко страдал от боли, но из-за царящей во дворце паники все о нем забыли. Таймус, за время службы в корпусе разведчиков научившийся оказывать первую медицинскую помощь, извлек пулю ножом, промыл рану, сумел остановить кровотечение и наложил повязку, воспользовавшись для сей цели кушаком страдальца.

Благодарный пациент, оказавшийся человеком довольно влиятельным, отплатил за услугу, тайно выведя своего спасителя из дворца и организовав его побег из Кабула. В тот день судьба улыбнулась Тайму су дважды, ибо всего через пять минут после его прыжка с крыши дома посланника, когда он еще отчаянно пробивался через разъяренную толпу, гарнизон в резиденции, так же отчаянно сражавшийся с пожаром, занимавшимся у фундамента здания офицерского собрания, бежал от пламени, мощно полыхнувшего в густых клубах дыма, – и через несколько секунд весь нижний этаж был охвачен огнем.

О спасении раненых нечего было и думать: пожар распространился слишком неожиданно и стремительно. Те, кто мог передвигаться самостоятельно, выскочили из огня и, покрытые ожогами, полузадохшиеся, полуослепшие, проковыляли через окутанный дымом двор, чтобы укрыться в доме посланника.

Афганцы на крыше горящего здания сразу поняли, что огонь в считаные минуты уничтожит ветхое строение из досок и штукатурки. Они спешно удрали оттуда по своим лестницам и мгновенно перевели внимание на противоположный дом. Перекинув другие лестницы на высокую парапетную стенку, с которой спрыгнул Таймус, они проползли по ним и соскочили на крышу, где полдюжины джаванов все еще держали оборону. Первые из мятежников погибли от пуль, падая вниз на улицу или на крышу, следующие за ними упорно продвигались вперед, а когда Уильям и джаваны стали перезаряжать оружие, они ринулись в атаку…

Надежды удержать крышу не было, даже если бы Уолли и все до единого оставшиеся в резиденции разведчики бросились наверх, чтобы попытаться остановить натиск врагов, которые прыгали с парапета, точно стая голодных мартышек на бахчу. Огромная численность противника делала подобную задачу невыполнимой и предрешала исход боя.

Гарнизон, сомкнув ряды и орудуя бесполезными винтовками и карабинами, как дубинками, отступил к лестнице и стал спускаться по ней, ступенька за ступенькой, пока наконец последний человек не захлопнул дверь на лестничной площадке и не задвинул засовы. Но эта дверь, как и все прочие в старом ветхом здании, не могла выстоять против решительного натиска, а времени да и предметов, чтобы ее забаррикадировать, не было.

В самом доме грозил вот-вот вспыхнуть пожар. Если афганцы, пробивающие стены внизу, еще не успели поджечь здание, снопы искр и языки пламени, вырывающиеся из всех окон и дверей офицерского собрания, сделают работу за них. И даже если этого не случится, удержать резиденцию все равно не удастся, ибо противник, воспользовавшись схваткой на крыше, под прикрытием дыма пробил очередную дыру в задней стене двора и, беспрепятственно расширив пролом, валил в него сплошным потоком.

Сквозь клубы едкого дыма Уолли мельком увидел кошмарную картину: афганцы расстреливали и рубили тулварами охваченных паникой слуг, спасшихся из горящего здания офицерского собрания и укрывшихся за кучей багажа, наваленного у задней двери во двор. Среди них он заметил носильщика сэра Луи и своего собственного носильщика, толстого Пир Бакша, который отчаянно защищался, держа в одной руке нож, а в другой сапожную колодку. Но Уолли ничем не мог помочь несчастным; он отвернулся, чувствуя дурноту, стремительно подошел к ближайшему из двух окон, выходивших на казарменный блок, рывком распахнул ставни и вскочил на подоконник.

– За мной! – проорал Уолли, взмахом руки призывая своих товарищей, и в следующий миг с силой оттолкнулся от подоконника ногами и, перелетев через узкую улочку в прыжке вперед и вниз, приземлился на крышу казарм.

Они не стали ждать дальнейших приглашений и без колебаний последовали за ним, один за другим перепрыгнув на крышу напротив: Дженкинс, Келли, джаваны, уцелевшие после схватки наверху, и полдюжины штатских, которые помогали бороться с огнем и прибежали с первого этажа.

Когда последний человек прыгнул и приземлился, крыша офицерского собрания обрушилась с грохотом, подобным грохоту пушечного залпа. Ослепительный фонтан искр, яркий даже при свете солнца, высоко взметнулся над погребальным костром, в котором горело тело сэра Луи, а вместе с ним множество солдат и слуг, сопровождавших посланника в Кабул.