Индийская принцесса - читать онлайн книгу. Автор: Мэри Маргарет Кей cтр.№ 116

Крики несчастных потонули в реве реки, и в темноте солдаты 10-го гусарского полка, следовавшие слишком близко за ними, не увидели, что произошло. Капитан Споттисвуд, двигавшийся во главе колонны гусар, подстегнул своего коня, и тот вдруг оступился, с усилием выровнялся и снова потерял точку опоры. Через несколько минут река была полна обезумевших от страха людей и животных, отчаянно пытавшихся вырваться из ледяной хватки яростных вспененных порогов.

Некоторые, в том числе капитан, уцелели. Но многие погибли. Окоченевшие от холода, стесненные намокшей формой и громоздкими башмаками люди, которым удалось избежать смерти от копыт неистово бьющихся лошадей, были увлечены под воду тяжестью сабель, портупей и амуниции и унесены стремительным течением далеко от брода, где разбивались о незримые валуны и тонули на глубине.

Той ночью погибли сорок два солдата, один офицер и три унтер-офицера из эскадрона, всего получасом ранее выступившего из лагеря в составе семидесяти пяти человек. Новость о катастрофе принесли мокрые лошади без седоков, галопом пронесшиеся через расположение конной артиллерии по направлению к своей части. И всю ночь при свете фонарей и факелов люди искали живых и мертвых на берегу реки.

Когда рассвело, были найдены тела одного офицера и восемнадцати рядовых и сержантов – они застряли между валунов или кружили лицом вниз в водоворотах под обрывистыми берегами. Остальные бесследно пропали, унесенные течением. Азматулла же, предупрежденный своими шпионами о готовящейся операции, немедленно покинул Лагманскую долину, и две колонны, отправленные за ним, вернулись с пустыми руками.

Хугиани, тоже предупрежденные, оказались не столь осмотрительными.

Смешанная колонна, в чью задачу входило сразиться с этим племенем, согласно плану выдвигалась последней. Но поскольку катастрофа на переправе задержала выступление, они покинули лагерь только после полуночи, ближе к часу ночи, и двинулись в путь, видя далекие огни факелов и фонарей на речном берегу, где продолжались лихорадочные поиски уцелевших людей.

– Я же сказал: это проклятый год, – тихо проговорил Зарин, обращаясь к рисалдару Махмуд-хану из разведчиков, и Махмуд – хан мрачно ответил:

– И он еще только начинается. Будем надеяться, что для многих из хугиани он закончится послезавтра, а сами мы вернемся в Мардан, благополучно дослужимся до пенсии и увидим, как дети наших детей становятся джамадарами и рисалдарами.

– Да будет так! – с чувством пробормотал Зарин.

Несмотря на темноту и трудность следования по тропе, которая даже при свете дня была едва различима на пересеченной каменистой равнине, простиравшейся вокруг, длинная колонна из пехоты, кавалерии и артиллерии двигалась быстро, и ночная тьма еще не начала рассеиваться, когда в миле от деревни Фатехабад головной отряд кавалеристов получил приказ остановиться и подождать остальных. Ночь уже была на исходе, но Уиграм и два его эскадрона – бывалые солдаты, не раз принимавшие участие в такого рода операциях, – выбрали место под деревьями и вполне удобно расположились там на малое время, оставшееся до рассвета.

Согласно донесениям деревня была дружелюбной, но с наступлением рассвета стало видно, что над домами не поднимается ни единая струйка дыма, а посланная вперед разведывательная группа не нашла там ровным счетом никого. Местные жители покинули деревню, забрав с собой все продовольствие и скот, и там не было ни одной живой души, кроме нескольких бродячих псов да тощего кота, злобно зашипевшего на соваров с порога пустого дома.

– Вот она, наша разведка, – заметил Уиграм, поглощая завтрак в тени дерева. – Они сказали «дружелюбная». Такая же дружелюбная, как осиное гнездо! Ясное дело, весь этот чертов сброд убежал, чтобы примкнуть к врагу.

Он отправил вперед патрули под командованием рисалдара Махмуд-хана с приказом узнать и доложить о перемещениях хугиани. К десяти часам утра, когда подтянулись пехота и артиллерия, патрули еще не вернулись, но Уиграм получил новости из другого источника.

– Похоже, Аштон считает, что они останутся и примут бой, – сказал он, отбрасывая в сторону скомканный клочок бумаги, принесенный Зарином.

Короткую, наспех нацарапанную записку доставил косарь. Он сказал, что бумажку дала ему незнакомая пожилая крестьянка с наказом немедленно передать рисалдару Зарин-хану из рисалы разведчиков, который наградит его за услугу. Косарь решил, что это любовное послание, но Зарин при виде короткого текста, написанного на ангрези, сразу сообразил, что послать такую записку мог только один человек, и тут же отнес ее своему начальнику.

«Многочисленное неприятельское войско окопалось на плато над Гандамакской дорогой, – прочитал Уолли. – Примерно 5000. Орудий нет, но позиция, оборонительные сооружения и моральный дух – отличные. Любая попытка лобовой атаки обернется тяжелыми потерями. Возможно, выбить противника с позиций получится артобстрелом. Если нет – придется выманить их на открытую местность, что будет нетрудно, поскольку дисциплины у них никакой. Но предупреждаю: они настроены серьезно и будут драться, как демоны. А.».

– Браво, Аш! Интересно, он там с ними? Я вполне такое допускаю. Господи, до чего жаль, что он не здесь, с нами. Если бы только… Ты собираешься передать это генералу?

– Да, не ручаясь за достоверность, – ответил Уиграм, торопливо строча в маленьком блокноте. Он вырвал страницу, сложил в несколько раз и, подозвав своего ординарца, велел в срочном порядке отвезти донесение генералу Гоу. – Правда, в этом нет необходимости, поскольку его пикеты наверняка доложили то же самое. Но подтвердить информацию не помешает.

– А ты написал, что, по мнению Аша, нам следует…

– Нет. Яйца курицу не учат. Поверь мне, Гоу не дурак и в состоянии справиться со своей работой без наставлений Аштона или любого другого человека. Он сам составит план действий.

Генерал Гоу так и сделал. Он отправил на разведку ряд патрулей, а позже днем поговорил с теми местными вождями и маликами, которые после долгих уговоров согласились с ним встретиться. Он хотел выяснить настроение местных жителей и узнать, какие племена собираются сражаться, а какие намерены сохранить нейтралитет – или отступить в горы, как Азматулла со своими людьми.

Но с каждым часом генерал все яснее понимал, что местное население настроено враждебно, и, когда вернувшиеся патрули один за другим доложили о подкреплениях, спешащих на помощь хугиани, он принялся разрабатывать план предстоящей битвы. В тот день он больше ничего не мог сделать, поскольку вьючные животные еще не прибыли. Они устало втащились в лагерь только после заката, когда уже сгустилась тьма и походные костры наполнили воздух запахом дыма и бодрящими ароматами стряпни.

Теперь все в колонне знали, что завтра состоится сражение, и произвели необходимые приготовления. Той ночью Уиграм спал крепко, и Зарин тоже. Они в меру своих сил сделали все, что надлежало сделать, и могли спать с чистой совестью. Но Уолли долго лежал без сна, глядя в звездное небо и думая.

Ему было семь лет, когда в витрине одной дублинской лавки он увидел раскрашенную от руки гравюру с изображением кавалерийского полка, мчащегося в атаку в битве при Ватерлоо, с саблями наголо и развевающимися плюмажами. Прямо тогда и там он решил, что станет кавалерийским офицером и будет точно так же скакать впереди солдат, сражаясь с врагами своей страны. И вот наконец завтра – если Уиграм прав – давняя детская мечта осуществится. Хотя Уолли успел побывать в боях, он еще не принимал участия в крупной битве, а в кавалерийские атаки ходил лишь на учениях. А вдруг действительность окажется совсем не похожей на все, что он рисовал в своем воображении? Не безумно упоительной и восхитительной, но безобразной и страшной – и совершенно не возвышенной?