Дорога домой - читать онлайн книгу. Автор: Бриттани Сонненберг cтр.№ 24

Ли: О, не знаю. Понимаешь… То, как я хотела быть китаянкой, немкой и…

Элиз: Почему?

Софи (перекрывая ее голос): Почему?

Ли: Чтобы приспособиться.

Софи: Слушай, ты уже в Атланте вела себя как-то чудно. Мне очень неприятно тебе это говорить…

Ли: Я никогда не понимала, как Софи это делала.

Софи: Как делала – что?

Ли: Соответствовала норме. Владела собой.

Софи: Я нормальная.

Элиз (перекрывая ее голос): Она была… более нормальная. Но это…

Врач (взрывается): Мы снова отклонились от темы. Мы не на шоссе, не на дороге округа, не на грунтовке, а поневоле продираемся сквозь лес, налетаем на кроликов и маленькие сосны, наша клавиша многофункционального доступа не в порядке, мы надеемся, что в итоге окажемся там, где нужно. Нет. Нет. Не в моем кабинете, не за счет моего времени.

Крис: Кстати, часы у вас спешат на десять минут, как я заметил.

Врач (пропускает его слова мимо ушей): Итак, Ли. Если ты действительно мечтаешь вернуться в Лондон, мне бы хотелось услышать правдоподобный акцент.

Ли: Серьезно?

(Молчание.)

Ли: Ладно. Ну, как вам это (со сносным британским акцентом): «Мне кажется, я нигде не могу найти свои резиновые сапожки!»

Софи (напряженный, соперничающий, пронзительный голос младшей сестры, отчаянно желающей победить. Британский акцент Софи чудовищен; она просто перечисляет характерные для Англии слова с американским акцентом): Как насчет этого? Дижестивы! Модники! Шиллинги!

Врач: Посредственно. Ну ладно. Могу я вас попросить? Давайте все вместе сделаем глубокий вдох. Готовы? Хорошо. Один, два, три… (Все глубоко вдыхают.) Вот так. И выдох: три, два, один… (Все делают глубокий выдох.)

Софи (стоит на диване, в панике кричит врачу): У меня заканчивается время!

Врач (смотрит на свои часы): У нас осталось всего несколько минут. Но прежде чем мы завершим нашу встречу, давай, Ли, вернемся к парку в Лондоне, поскольку он, по всей видимости, крепко врезался тебе в память.

(Софи неохотно садится.)

Элиз (вздыхает): Английские парки самые красивые.

Ли (измученно): Я не знаю, что еще сказать. Он был заросший и прекрасный в своей неухоженности. Вот на что похожи английские парки, правильно, мама?

Элиз кивает.

Ли: Но я не помню названий цветов…

Врач: И к тому чувству, о котором ты упомянула, тому ощущению «жизни в Англии».

Ли: Лучше всего я могу объяснить его так: оно приходит, когда я слышу песню Кэта Стивенса «Утро настало».

Элиз (улыбается): Ты каждое утро пела ее в детском саду.

Врач: И какое же чувство появляется при этой песни?

Ли: Принадлежности. Нет, не то. Мира? Тоже не то.

Софи принимается напевать эту песню.

Ли: Что-то, что я обычно чувствовала, когда сидела вместе с Софи на заднем сиденье «вольво» – эта машина была у нас в Англии, – хихикая в лицо пассажирам в машинах, ехавших за нами. Вот такое чувство, но я при этом одна. Но не грустная.

Врач: Знаешь, изначально это был гимн. Его написал не Кэт Стивенс.

Ли: Ну и ладно.

Врач: Ты любила петь этот гимн.

Ли: К чему вы клоните?

Врач: Не знаю… (Вдруг развеселившись.) Но, по-моему, у вас у всех дела идут хорошо.

Крис: Это первое его высказывание, в котором есть какой-то смысл.

Элиз: Мне нужно это записать? Не могли бы вы повторить? Я только найду ручку (роется в сумочке)…

Софи: Вообще-то он не так уж и ошибается…

Ли (с безукоризненным британским акцентом): Англия – единственная страна за границей, где я говорила как все окружающие.

Врач: Ли, мы вынуждены завершить встречу.

Ли (упрямо): Я ходила в английский детский сад, носила резиновые сапожки…

(Софи неожиданно исчезает. С ее исчезновением другие члены семьи и даже врач внезапно затихают; наблюдавшаяся секунду назад вспышка оптимизма словно бы угасла вместе с уходом Софи.)

Врач (стараясь сохранять жизнерадостный тон): Рад был с вами встретиться, Элиз, и с вами тоже, Крис. Ли, увидимся на следующей неделе, во вторник в одиннадцать.

(Молчание.)

Элиз: Я чувствовала такую близость с ней, всего секунду назад…

Крис: Я знаю.

Ли: И когда бы ни приезжали в Лондон, мы часами ели горячие тосты со сливочным маслом.

Крис и Элиз собирают свои вещи.

Элиз (поворачивается к Ли): Готова?

Ли: Я, пожалуй, прогуляюсь до дома пешком. Вы поезжайте.

Элиз кивает, пытаясь скрыть обиду. Крис обнимает ее, и они вдвоем уходят.

Врач (берет свою записную книжку и встает, идет к двери): Не торопись, Ли.

Уходя, он выключает свет. В комнате воцаряется полумрак. Дверь закрывается с мягким щелчком. Секунду Ли сидит в темной комнате с закрытыми глазами, словно пытается вспомнить слово или какое-то особенное воспоминание. Не может. Оно ушло. На улице начинается дождь, набирая силу тропического ливня, которые характерны для второй половины дня в Сингапуре.

Атланта, штат Джорджия, 1987–1991 годы

Что сказать о благоприятных годах Кригстейнов в Атланте, кроме того, что они благоприятные? Разве не заслужили Крис и Элиз короткую передышку, цветущую весну, диван с мягкими подушками после своих боев подросткового возраста в Индиане и Миссисипи соответственно, после всех тех часов, проведенных в страстном ожидании более широких, более лестных горизонтов? После набитых в Гамбурге шишек, после сильной боли родов, перехода по диким землям начала брака, пугливого отстранения друг от друга? Неужели столько мест за столько лет – два года в Лондоне, полтора – в Гамбурге, четыре в Филадельфии, снова два в Лондоне – не выковали такую связь, чтобы теперь, вновь оказавшись в Джорджии, где они познакомились, Крис и Элиз не смогли бы держаться, не дрогнув, и тихо строить наполненную спокойной верой жизнь представителей среднего класса? С Вербными воскресеньями в Первой пресвитерианской церкви (компромисс между постлондонской либеральной теологией Элиз и доморощенными лютеранскими традициями Криса) и бранчем в ресторане через дорогу от церкви, с его цветными карандашами, детским меню и «Кровавыми Мэри».

Элиз проявляла себя с лучшей стороны, преподавая в средней школе биологию, общаясь не с женами экспатов [38] , а с женщинами Юга, часть которых составляли бескомпромиссные матери-одиночки. Это были женщины, которыми Элиз восхищалась и которых боялась, с их крепко сжатыми губами, плотными расписаниями и хрупкими улыбками; когда они приходили на родительские собрания, ей хотелось спросить у них, что случилось, как они выжили, но вместо этого она придерживалась плана и со всей серьезностью предъявляла рисунок голой женщины, которую Ивэн изобразил на листке с заданием по фотосинтезу, или повторяла пущенную Джин грубую сплетню о новенькой девочке из Вьетнама.