Евгений Гришковец. Избранные записи - читать онлайн книгу. Автор: Евгений Гришковец cтр.№ 203

Но даже если хороших людей слишком много, когда хорошим людям тесно друг с другом, это уже плохо, а в ситуации летнего отдыха бессмысленно. На Лазурном берегу сейчас теснее, чем в Турции… При этом люди, которые заполняют собой и создают тесноту на Лазурном берегу, – совершенно не того уровня доходов, запросов, требований и возможностей, чем те, что едут в Анталью.

Всю неделю я видел обескураженных людей, которым тесно, нехорошо, весьма скучно… Которые привыкли к тому, что все двери перед ними открыты, что к ним есть особое отношение и что достаточно набрать номер телефона, и всё будет решено. Тут же, особенно в этом году, многие столкнулись с тем, что они не могут пойти или забронировать тот или иной привычный ресторан, не могут занять привычное место на пляже, не могут куда-то доехать только по той причине, что такие же, как они, богатые и властные, чуть раньше забронировали и заняли столик в ресторане, лежак на пляже, чуть раньше выехали на дорогу и создали ту самую пробку, в которую все они вместе попали.

Съездил повстречаться с другом из Антиба в Монако. Расстояние 48 километров. Провёл в машине пять часов, проехав туда и обратно меньше 100 километров. Если для жителя Москвы в будний день это привычное дело, мне в последние дни летнего отдыха такое ни к чему. У меня в эти пять часов было стойкое ощущение, что москвичи перевезли Москву с собой…

Стоя в бесконечной пробке, состоящей в основном из очень хороших автомобилей, слушая французское радио и поглядывая в затылок французскому таксисту, которому всё было безразлично, я подумал, что больше ничего этого не хочу. Я больше не готов признавать, что Французская Ривьера – самое вожделенное, прекрасное, роскошное место, что это предел мечтаний. Я готов признать, что это самое дорогое место и что, если ты достиг некоего финансового и прочих уровней, тебе необходимо там быть, и не только быть, но и владеть, и иметь…

Я понял, что я к этому не имею никакого отношения. Того, что когда-то меня очаровало и что было мне дорого, теперь не вижу. А то, что вижу, я не хочу видеть.

Я не хочу видеть почти постоянно очередную яхту Абрамовича. Они красивые, но я не хочу их видеть.

Новая его, самая большая в мире яхта Eclipse такая огромная, что в любом случае закрывает собой часть горизонта и полностью подчиняет себе вид и пейзаж. Водоизмещение большого противолодочного корабля, на котором я служил, было 4,5 тысячи тонн, а у Eclipse – 13,5 тысячи тонн. Флагман нашей бригады линейный крейсер «Александр Суворов» с экипажем почти в две тысячи человек был менее 16 тысяч тонн водоизмещением…

Когда мы медленно выползали на такси из Монако, таксист показал на строящийся высотный дом посреди этого маленького города-государства и сказал, что три верхних этажа дома – пентхаус «мсье Абрамович». Таксист сказал, что там у него будет огромный аквариум, отдельный лифт, который будет опускаться чуть ли не сквозь скалу, и из лифта он сможет выплывать на лодке к своей яхте, и это будут самые дорогие в мире апартаменты. Он сказал, что они будут стоить 350 млн евро. (Сразу говорю: сведения не проверены и предоставлены французским таксистом.) А я подумал, слушая это, что меня почему-то берёт сильное раздражение. Тут же я стал с собой разбираться, мол, чего это я раздражаюсь: я Роману Аркадьевичу не завидую, он мне не сделал ничего плохого, даже был мне симпатичен: он когда-то ходил на мои спектакли. Что же меня раздражает? Покупка яхты, апартаментов и какого угодно лифта – это его личное дело. Сугубо личное.

Только почему я об этом узнал от таксиста? Я ведь не хотел этого знать, но узнал. Остаётся вопрос: хотел ли Роман Аркадьевич, чтобы французский таксист узнал об этом и рассказал мне?

Я же этого знать не хочу. Мне надоело.

Меня тошнит.

Я увидел на Лазурном берегу нынче что-то такое, что раньше мне не удавалось сформулировать.

Я увидел много людей, которым нерадостно от всего того, что у них есть, и оттого, что они, по их мнению, в лучшем месте мира, и им плохо оттого, что они там все вместе. Соседи по Москве там снова по соседству. Они не очень хотят друг друга видеть, но в то же время опасаются выпустить друг друга из виду. А вдруг те придумают и найдут что-то другое, получше и поинтереснее.

Они ведут бесконечные вялые разговоры о лодках, машинах, домах, самолётах. Им надоели одни и те же рестораны, клубы, лица, маршруты. Да и образ жизни, который на поверку оказался совсем не таким, каким представлялся прежде, когда они только входили в жизнь огромных цифр, им тоже надоел.

Им когда-то нравилось чувствовать себя элитой и аристократией, а сейчас и это надоело. Те же, кто недавно добился желаемого, и те, кто впервые или во второй раз приехали на французские берега, быстро почувствовали эту скуку и приняли её как особый местный стиль, как тренд, как обязательный дресс-код.

Я увидел полное отсутствие всякого воображения в людях, которые заполнили собой Лазурный берег.

Печальны наши соотечественники в состоянии пресыщенной скуки, создающие ту самую тесноту, от которой постоянно хотят сбежать, но бегут только все вместе и в одно и то же место.

Они рвались на Лазурный берег, на Французскую Ривьеру, освещённую флёром французской и голливудской богемы, им хотелось в этот дивный уголок мира, исполненный аристократизма, вкуса и безупречной роскоши, но они не заметили, как сами выдавили, исторгли с Лазурного берега тот самый богемный флёр, да и саму богему. Они не понимают, что сами убрали с этих берегов то, к чему так стремились, чего хотели.

Из самих себя богему им создать не удаётся и не удастся никогда. Они не понимают, что нелепы, смешны и неприятны в глазах тех, кому платят большие чаевые и у кого покупают за безумные деньги дома. Они не понимают, что они там не навсегда. Они – пена дней. И им не удастся привить и сохранить свои правила и устои на земле, которая никогда не будет их землёй, хотя они убеждены в обратном.

Как часто наличие больших денег и отсутствие фантазии приводят к разрушительным и уродливым последствиям! Как часто наличием денег и отсутствием вкуса страдают наши соотечественники, как сильно от этого их недуга страдают моря, берега, острова, города – как у нас, так и далеко за нашими пределами!

Ровно пятнадцать лет назад мы приехали в Калининград на постоянное место жительства. С этого дня началась другая география и совершенно новый этап моей жизни. Я понимаю, что, не случись этого переезда и этого дня, или случись он позже, или случись другой город, многого, очень многого со мной бы не произошло. Очень благодарен я городу, который принял моё семейство и меня – принял так, что за пятнадцать лет ни разу не возникло ни сомнений, ни сожалений о совершённом мною выборе города и пространства.

Хватило мне в мои почти тридцать два года – не хочу сказать мудрости – скорее интуиции и какого-то чутья даже не рассматривать Москву как возможный город для переезда и жизни. Питер я тоже не рассматривал. Я весьма отчётливо понимал себя человеком из провинции и провинциальным, я понимал, что моё жизненное пространство и свойственная мне среда – это некий областной центр, но никак не столица и не мегаполис.