На границе чумы - читать онлайн книгу. Автор: Лариса Петровичева cтр.№ 26

Разумеется, никто никаких денег ему не дал и давать не собирался. Строители жили в жалких, сделанных на скорую руку бараках, в которых с потолка сочилась дождевая вода, а солома, на которой они спали, промокала и гнила. Завербованных кормили такой отвратительной кашей, что ее брезговали есть даже прибившиеся к стройке собаки, а работать приходилось столько, что под вечер, вернувшись в бараки, строители тут же падали и засыпали мертвым сном.

По большому счету, до них никому не было дела. Котлован надо было вырыть до наступления зимы и провести все работы по его укреплению – вот это было действительно важно, а жизнь забитых полуграмотных крестьян не интересовала ни инквизиторов, ни наемных прорабов: сдохнут в грязевой жиже одни – завтра же на их место пригонят других, а бабы нарожают еще. Каким-то темным звериным чутьем Игнашка это понял, но не знал, что ему делать с этим пониманием. И потому он продолжал с прежним полусумасшедшим исступлением работать лопатой, довольствуясь тем, что уж эту радость у него никто не отберет.

Все изменилось в один прекрасный день, когда дождь перестал, из-за облаков выглянуло солнце, и лужи стали стремительно подсыхать, а настроение завербованных – улучшаться. Тогда к котловану в сопровождении двух прорабов пришла архитекторша, молодая девушка, которая была настолько хороша собой, что описать ее Игнашка мог бы только невероятным по забористости матом. Архитекторша остановилась как раз там, где Игнашка орудовал любимой лопатой, и спросила у одного из прорабов, Митека:

– Ничего не находили в котловане?

Митек, та еще хитрая рожа (с западного Загорья, там все хитрые и себе на уме), поскреб макушку и сказал:

– Да что тут найдешь, ваша милость, кроме г*вна окаменелого, – тут он вспомнил, что вообще-то разговаривает с барышней из самой столицы, высокого полета птицей, а не забитыми селюками и мигом поправился: – Не г*вна – дерьма. Вот его тут навалом.

Девушка поежилась, плотнее кутаясь в легкий щегольской плащ.

– А я слышала, что на этом месте раньше был город…

– Врут, ваша милость, как есть врут, язык без костей у того, кто это говорит, не извольте верить, – встрял второй прораб, Кась, – вот у него-то язык уж точно был без костей. – Никогда на этом месте не было никакого города, вот и в «Хрониках» утверждается, что…

И, продолжая болтать и увиваться вокруг нее, он увлек архитекторшу прочь от котлована. Тоша, завербованный с югов, чернявый и шустрый, копавший лишь немного медленней, чем Игнашка, посмотрел честной компании вслед и присвистнул.

– Эх, дурак! Не тебе она чета! – сказал Тоша и смачно сплюнул через щель между передними зубами. – Это княгиня, ее сам государь отличает! Не тебе, обрезанному, туда соваться!

– Обрезанному? – переспросил Игнашка. – Это как?

– Селюк, а не знает, – встрял дядька Бегдашич, самый старый и самый заросший мужик на стройке: он был покрыт таким количеством дикого волоса, что издали его можно было принять за медоеда. – Как боров! Чтоб спокойнее был! Раз – и обрезали под корень чего не надо.

По котловану пронесся смех.

– Дурак ты, Бегдашич, – сказал Тоша, – и шутки у тебя такие же. А у Кася такая вера. Он ведь из загорян, а им Заступник закон вполовину дал, обрезал. Глупые потому что. Весь не поймут. Потому и называются загоряне обрезанными.

Бегдашич очень обиделся, что его назвали дураком, и хотел было пустить в ход кулак да лопату, но Тоша вдруг тихим и мечтательным голосом промолвил:

– Говорят знающие люди, что в таких местах клады бывают зарыты…

После такой новости Игнашка и Бегдашич побросали лопаты и сели рядом с Тошей. Игнашка прекрасно знал, что такое клады. Неподалеку от его родной деревни пахарь однажды выворотил плугом из земли тяжелый черный сундучок, полный красивых разноцветных каменьев и монет. Конечно, клад у него отобрали – из самой столицы приезжали государевы посланники, но пахарь в обиде не остался: его наградили новой лошадью и тремя мешками отборного зерна. И то правильно: на что селюку злато да каменья, а лошадь и зерно – дело нужное.

– Какие клады, Тоша? – спросил Бегдашич, озираясь и прикидывая, где бы тут мог быть спрятан клад и как его поскорее выкопать и удариться в бега. – Ты по сторонам посмотри, парень, тут кругом деревни, а в них полно народу. Кто будет прятать клад в таком месте?

Тоша посмотрел на него как на скорбного разумом.

– Ты слышал, что та бумбарка сказала? – Бумбарками на юге называли всех женщин благородного происхождения. – Тут был город. Кася, ты не слушай. Он из обрезанных, да и сам дурак, каких поискать, только и умеет что языком молоть. А бумбарка из самой столицы приехала, и сразу видно, что книг прочитала не одну и не две, и всех и каждого тут по уму обгонит.

– Бабам ума не положено, – сказал Бегдашич. Он считал женщин чем-то вроде разновидности домашнего скота и искренне удивлялся тому, что они вообще умеют говорить.

– Положено или нет – это Заступнику решать, а не мне и не тебе тем более, – резонно возразил Тоша. – А я так себе думаю, что недаром бумбарка про находки спрашивала. Ей-то все про это место известно. Говорю вам точно, браты, был тут город. И кладов, наверно, – немерено.

Тоша бы еще долго рассуждал про клады, но тут появился хитромордый Митек, щедро раздал всем, сволочь такая, по удару кнутом и велел возобновлять работу. Да и солнышко снова спряталось за облака, стало скучно и уныло. Однако Игнашка взялся за обычный труд с усиленной энергией. В том, что где-то тут, совсем рядом, зарыт клад, он не сомневался ни минуты. А когда он его выкопает – Игнашка так и представлял маленький такой сундучок из потемневшего от времени дуба, – то к нему тоже приедут люди из столицы и наградят сладкими пряниками и горстью серебряных монет.

Игнашка действительно нашел клад, но совсем не такой, какой искал. Его лопата выковырнула из земли небольшую прозрачную ампулу из темно-зеленого пластика. Надписи на ней честно предупреждали: «Осторожно! Не вскрывать! Бактериологическая угроза!» – но Игнашка читать не умел, тем более на языках других планет. Да он и саму ампулу не заметил, так что второй удар его лопаты расколол тонкий пластик.

Под вечер Игнашке, как нетрудно догадаться, стало нехорошо. Он валялся на гнилой соломе, смотрел на Бегдашича, который сидел перед свечкой, пытаясь кое-как залатать прореху в рубахе, и чувствовал, что его бросает то в жар, то в холод. Вдобавок начали слезиться глаза, Игнашка протирал их кулаком, но это мало помогало.

– Э, парень, что-то тебе не ладно, – подтвердил очевидное Тоша и благоразумно убрался спать в другой конец барака. Бегдашич посмотрел на хворого соседа и высказал предположение, что Игнашка подхватил легочный жабе: болезнь очень неприятную, но довольно быстро излечимую в хороших условиях. Разумеется, ни лекарств, ни нормальной еды никто бы Игнашке не дал, поэтому он положился на волю Заступника и постарался заснуть.

Утром его глаза слезились еще сильнее, а ко всему прочему добавился еще и кашель. Игнашка оделся потеплее и вместе с верной лопатой отправился к котловану. Легочный жабе никому и никогда не давал права отлынивать от работы, тем более тем, кто трудится на государевой стройке. Несмотря на отвратительное самочувствие, Игнашка работал лопатой по-прежнему быстро и ловко, и в земле ему мерещились золотые и серебряные кружочки монет.