Сестра моего сердца - читать онлайн книгу. Автор: Читра Дивакаруни cтр.№ 69

— Зачем вы это сделали? — спросила меня кассирша с явным раздражением.

— Чтобы увидеть их, — ответила я.

Девушка уставилась на меня. Уверена, что она подумала: «Сумасшедшая иностранка».

Думаю, что американские студенты, с которыми я работаю в библиотеке колледжа, тоже не поняли бы меня. Они постоянно жаловались, как они устают, как из-за работы у них остается мало времени на развлечения. Они шутили, что мечтают о богатом дядюшке, который бы за всё платил, а им тогда не пришлось бы таскать тележки, забитые книгами. Думаю, они бы надорвали от смеха животы, если бы я рассказала им, как в детстве, когда я жила в Индии, я готова была всё отдать, лишь бы мне позволили работать в нашем книжном магазине. Как не всегда хорошо получать от других всё, в чем нуждаешься. И как иногда хочется иметь возможность давать что-то другим самой.

С тех пор как я вышла замуж, я чувствовала это всё чаще. Я не хотела обвинять Сунила в скупости. Когда у нас бывали сложности, он скорее сам предпочитал отказаться от чего-то, чем просил меня сэкономить. Но я чувствовала, как нелегко ему приходится, поэтому уже несколько раз говорила, что мне тоже нужно работать. Но он только раздражался и отвечал, что в состоянии прокормить собственную жену. Разве он не был типичным индийским мужчиной?

Именно поэтому, чтобы Сунил ни о чем не догадался, мне приходилось работать только по будням, хотя за выходные дни платили бы больше. Я попросила свою начальницу не звонить мне домой, хотя мне было очень неловко. Но моя начальница, пожилая чернокожая женщина сама, судя по виду, много пережившая, понимающе кивнула и не стала задавать вопросов, чтобы не ставить меня в неловкое положение. Пожалуй, я не стану ничего говорить Сунилу о билетах для Судхи, я просто вышлю их и попрошу ее сохранить всё в тайне. Я содрогалась при мысли о том, что когда-то мне придется показать Сунилу свою налоговую декларацию. Но, как говорила героиня одной из моих любимых книг: я подумаю об этом завтра. Сейчас у меня были другие причины для беспокойства.

* * *

Сегодня я особенно сильно нервничала, потому что шла к врачу на очередной ежемесячный осмотр. Доктор был в последнее время очень недоволен тем, что у меня держалось высокое давление и уровень сахара в крови. Он спросил, правильно и регулярно ли я питаюсь.

Я виновато опустила голову. В начале дня я еще как-то соблюдала режим, и даже когда мне приходилось бежать с занятий на работу, старалась хотя бы на бегу что-то перекусить: яблоко или сэндвич с яйцом. Но по вечерам, когда я приходила домой усталой и раздраженной, я съедала полбанки сладкого чатни или целое ведерко мороженого. И, пытаясь заглушить внутренний голос, ругающий меня за обжорство, говорила себе, что это самое малое, что я заслужила. А потом, когда Сунил приходил домой и готовил виртуозный, сбалансированный ужин, состоящий из риса и несоленого дала, я едва ковыряла его вилкой, жалуясь, что всё слишком пресное и однообразное.

Доктор продолжал мне строго выговаривать. Может, на меня слишком много навалилось? И мне стоит взять академический отпуск хотя бы на три месяца?

— Я не могу этого сделать, — испуганно ответила я.

— Почему?

Я молча смотрела на доктора. Как мне было объяснить ему, насколько для меня важен колледж? Один раз я уже чуть не упустила возможность учиться, когда жила в Индии. Как мне было объяснить, чего нам стоило выкроить деньги на занятия? А как было рассказать ему о том, что случится, если я последую его совету и пропущу триместр в колледже? Тогда я не буду иметь права работать в библиотеке, и все мои мечты о приезде Судхи в Америку и новой жизни для нее тут же рухнут.

— Так почему же?

— Мне никогда не вернут деньги за пропущенные месяцы занятий, — выпалила я, совершенно неожиданно для самой себя.

— В таком случае вам придется решить, что для вас важнее: несколько долларов или ваш ребенок, — холодно ответил доктор.

Несмотря на то что он всегда мне нравился, в эту минуту я его ненавидела. Глупый, надменный мужчина. Что он мог знать о моей жизни? О моей кузине? О том, для чего мне так нужны деньги, что я продолжаю работать, несмотря на то что в последнее время у меня кружится голова, когда я наклоняюсь и беру стопку книг. Неужели он думал, что я так развлекаюсь? Но потом я вспомнила, что он ничего не знает о моей работе. Если бы он знал еще и о ней, он просто вышел бы из себя.

— Вам придется перейти на постельный режим, если к следующему визиту не будет никаких изменений, — предупредил он меня в конце встречи.

Идя к машине, я ругала доктора на чем свет стоит, хотя, должна признать, он напугал меня. В течение следующих нескольких недель я стала просто образцовой беременной: с улыбкой ела дымящуюся брокколи, приготовленную на пару, галлонами пила сок из чернослива, регулярно принимала витамины, а заходя в продуктовый магазин, держалась на безопасном расстоянии от отдела с мороженым. Во время перерывов на работе я отдыхала на диванчике в женской комнате и занималась дыхательной гимнастикой, а потом еще и дома, лежа в кровати и положив ноги на подушки, чтобы улучшить кровообращение. Результат стал заметен уже во время следующего визита к врачу. Я чувствовала себя значительно лучше, да и доктор заулыбался, когда посмотрел результаты анализов.

— Ну что ж, думаю, мы разрешим вам вести прежний образ жизни.

Разрешим вам! Кем он себя возомнил, королевой Викторией?

Но на обратном пути, заехав по пути в банк, чтобы положить деньги из моей последней зарплаты на счет, я громко и весело напевала детскую бенгальскую песенку для Према, хотя, должна признаться, слуха у меня нет. Но разве это было важно? Когда приедет Судха, она научит моего сына правильно петь.

* * *

Дома, грызя морковные палочки, я спрятала свою банковскую книжку в глубине ящика, где хранилось белье. И вдруг мне стало очень грустно. Впрочем, это очень часто случалось со мной в последнее время. Я вдруг подумала о том, как легко обмануть Сунила. Он, при всех его недостатках, был не из тех людей, кто станет шарить по чужим ящикам. И, хотя я не сделала ничего плохого и всё это было только ради Судхи, я почувствовала себя виноватой. И тут мне в голову пришли две мысли. Первая: как все-таки мало знают друг друга супруги. Я готова была поспорить на все заработанные мной деньги, что Сунил даже не мог представить, что я способна вести двойную жизнь. И вторая мысль, поразившая меня: если я могла с такой легкостью скрывать от Сунила так много, то какие тайны могли быть у него? Ведь он был гораздо изобретательнее и умнее, чем я.

Каждый день после обеда, когда мамы отдыхали в своих спальнях, а Рамур-ма храпела на матрасе, который лежал на полу в кухне, я садилась за маленький стол у окна в нашей новой квартирке и рисовала эскизы одежды для двух малышей. Сингх-джи дремал рядом со мной в кресле. Он официально уволился, но всё равно каждый день заезжал к нам, чтобы проверить, не нужна ли какая помощь. Когда я начинала рисовать, дребезжание трамвайных звонков и крики продавцов на пыльной улице становились тише. Солнечные лучи, проникающие сквозь листву тамаринда, растущего рядом с домом, падали ажурным узором на нарисованные изящные чепчики из кружев, шелка и ленточек; шерстяные пинетки с птичками — чтобы наши дети могли перелететь через любую беду; штанишки из мягчайшего хлопка; белые муслиновые платьица с теневой вышивкой для Даиты и клетчатые шерстяные рубашечки для Према с его именем, вышитым на кармашке — специально для дождливых калифорнийских зим. Сингх-джи просыпался время от времени и, заглядывая через плечо, восхищенно цокал языком. Я знала, что плохая примета — шить одежду для ребенка до его рождения. Но мамы заверили меня, что придумывать ее можно. По-моему, они чувствовали, как меня радует эта работа, как спасает от излишних мыслей о не-определенном будущем.