Позови меня, любовь - читать онлайн книгу. Автор: Юджиния Райли cтр.№ 10

Представление включало в себя очень разные и замечательные образцы певческого искусства — от милых песенок беспечных 90-х до арий из «Риголетто», «Самсона и Далилы» и «Ромео и Джульетты», не говоря уже о песнях плантаций и гостиных Стивена Фостера и вдохновенных патриотических песнях. Помимо участия в хоровых номерах, Белла получила две роли без пения. Обе ей нравились. В одном номере программы ей предстояло изображать одну из четырех валькирий, покуда оркестр будет исполнять апокалиптическую музыку Вагнера. В другом номере Белла должна висеть над сценой в клетке — в качестве той самой пташки в позолоченной клетке из серенады, которую предстоит исполнить Виктору Дейли.

Белла выяснила что при первой постановке «Калейдоскопа» серенада «Пташка в позолоченной клетке» не исполнялась, потому что была написана лишь в 1900 году. Личфилд заменил этой песней плаксивую песенку «Ее бы лучше пожалеть, чем упрекать», нестерпимо сентиментальную на вкус конца двадцатого века.

Последние пассажи арии в исполнении Эмили Трокмортон напомнили Белле, что надо быть начеку — следующим будет выход хора. Она слегка нервничала, поскольку впервые хору предстояло появиться из-за кулис в полутьме, испещренной бегущими пятнышками света от люстры-шара — «калейдоскопа».

Эмили Трокмортон раскланялась, и Софи Кроу-форд заиграла «Старую милую песню любви», нежную мелодию Моллоя и Бригэма. Свет в зале медленно погас, и Белла услышала скрип механизма — это пришел в движение «калейдоскоп». Тихонько зазвенели тысячи хрустальных подвесок. Желтые, красные, голубые огоньки отражались в них. На сцену хлынул поток света, производя гипнотическое действие.

Актеры бесшумно устремились на сцену — занимать свои места. Белла вслед за остальными выступила из-за кулис в сказочное море света. Разноцветные отблески играли на полу, на занавесе, на заднике сцены. Белла словно очутилась внутри волшебного фейерверка. Упоительное, возбуждающее зрелище, столкновение света и тьмы.

Белла чуть не налетела на рабочих, которые увозили за кулисы тележку с сеном. Она пробормотала извинение, шарахнулась влево и тут ощутила, как чья-то рука ласково тронула ее за плечо. Девушка вздрогнула от неожиданности.

— Осторожнее, Белла! — шепнул знакомый голос.

— Жак!

Белла не сомневалась, что это голос Лефевра. Она огляделась в поисках призрака, но кругом не было ничего, кроме гипнотических пятен света. Белла остановилась как вкопанная и так растерялась, что не могла сообразить, в какую сторону двигаться дальше, как пройти на свое место среди хора. Она сделала несколько шагов вперед и растерянно замерла. Призрака нигде не было.

Внезапно «калейдоскоп» замер, в зрительном зале вспыхнули огни. Белла обнаружила себя в центре сцены, почти у оркестровой ямы. За ней Анна Мария Бернард и Виктор Дейли сидели на тандеме — двухместном велосипеде, неподвижно закрепленном на металлической конструкции. Оба певца возмущенно замахали на нее руками. Хористы и хористки тихонько хихикали в самой глубине сцены — там, где полагалось быть и Белле.

Из зрительного зала донесся крик Личфилда, который вскочил с места и в приступе раздражения сорвал с себя очки:

— Мисс де ла Роза, извольте занять ваше место! Если только вы не собираетесь исполнить соло!..

Вспыхнув до корней волос, Белла убежала к хору. Аккомпаниаторша повторно заиграла вступление к «Велосипеду для двоих». Белла, уже на своем месте, делала глубокие вдохи, чтобы успокоить выпрыгивающее из груди сердце и приготовить дыхание к пению.

Жак Лефевр прикоснулся к ней! Она до сих пор ощущала его легкое касание. Негодяй испугал ее так, что она чуть не превратилась в соляной столб!

Белле захотелось побольше узнать о любвеобильном призраке, поэтому после репетиции она села в свою машину и поехала в ближайшую библиотеку — на Сент-Чарлз-авеню. Ей принесли индекс статей в местных газетах. Полистав указатель по темам, девушка обнаружила в «Нью-Орлеанес геральд» тридцатых годов статью о привидении в «Сент-Чарлз-опера». Через несколько минут она сидела перед диаскопом и просматривала микрофильм с нужным номером газеты: на не слишком четком черно-белом фото явственно угадывался тот самый мужчина, которого она видела в театре. Чувственные темные глаза, чарующая улыбка… Белла так и обмерла перед экраном. На фотографии Жак Лефевр улыбался в камеру, поставив одну ногу в сапоге на позолоченную низкую скамеечку обитую бархатом. На певце была белая свободная рубашка и темные брюки. Довольно похоже на тот костюм, в котором он ей предстал в настоящем времени.

Подпись под фотографией гласила: «Жак Лефевр, призрак которого вот уже сорок лет то и дело появляется в „Сент-Чарлз-опера“. Был убит в августе 1896 года — по всей видимости, ревнивым мужем или любовником одной из многочисленных красоток, которым Лефевр умел вскружить голову».

Белла прочитала всю статью, где описывалось, как Лефевр ослепил новоорлеанскую публику блестящим выступлением в «Кармен» — эта опера была поставлена до «Калейдоскопа». Ну а затем, как и рассказывал Личфилд, певец был убит во время смены декораций в «Калейдоскопе».

Далее автор статьи подробно писал о тщательном расследовании, которое, впрочем, оказалось безрезультатным: не было ни одного свидетеля убийства, и преступника так и не нашли. Призрак Лефевра объявился после следствия и с тех пор появлялся в театре более или менее регулярно и продолжал свое привычное дело — норовил соблазнить каждую хорошенькую особу женского пола, норовил утащить у них веера, перчатки и шарфики. Выключая диаскоп, Белла ощутила укол разочарования. Конечно, потрясающе увидеть фотографию Жака Лефевра, но в общем статья не дала никакой новой полезной информации. Разгадки таинственной смерти так и не было.

Лишь в одном Белла совершенно не сомневалась. Призрак Жака Лефевра — реален. Он существует. Это не игра ее воображения. И Белла была очарована этой фигурой.

На следующей неделе труппа прилежно репетировала. Механизм хрустального шара починили, и теперь «калейдоскоп» вращался бесшумно. Белла хоть и любила «Старую милую песню любви», на последних тактах боялась выходить на сцену: резкая смена тьмы и света сбивала ее с толку. В темноте случались досадные недоразумения — руки и ноги Беллы вскоре были в синяках от столкновений с коллегами из хора, с рабочими и острыми углами реквизита. Страдали и другие: балерина из номера «Мечтательный вальс» подвернула лодыжку, убегая со сцены во время калейдоскопического затемнения.

Белла переносила мелкие злоключения между номерами покорно: ведь именно в эти моменты ей чаще всего являлся призрак Жака Лефевра. Складывалось впечатление, что он дразнит ее, играет в кошки-мышки. Однажды она увидела фантома, убегая со сцены. Она едва не проскочила сквозь него! Девушка отшатнулась, а Лефевр протянул к ней руку, улыбнулся и шепнул: «Идем со мной, Белла!» Теперь она была готова следовать за ним с еще большей решимостью, чем в прошлый раз. Однако Лефевр снова испарился в мгновение ока.

Дважды девушка мельком замечала его у кулисы, когда выбегала на сцену во время смены декораций. Как-то при затемнении Белла не увидела призрака, но отчетливо услышала, как он поет «Старую милую песню любви». Какой восхитительный, неповторимый тенор! Софи Кроуфорд тихо наигрывала мелодию, заполняя паузу, и Лефевр — подумать только! — аккуратно подстроился под аккомпанемент. Белла застыла как вкопанная. Небесной красоты голос Лефевра пронизывал все ее существо, волновал до дрожи. Отчего она была уверена, что поет именно Жак Лефевр, Белла и сама не знала. Но это был голос невероятной красоты, потрясающий лирический тенор — такого она никогда не слышала. Даже голос ее отца ни смог бы соперничать с этим чудом.