Мои триста шестьдесят пять любовников - читать онлайн книгу. Автор: Жозефина Мутценбахер cтр.№ 38

Стояла ещё давящая духота, хотя солнце уже довольно низко опустилось над горизонтом. Ферри велел объявить по всем своим деревням, чтобы никто из крестьян между пятью и восемью часами не появлялся на просёлочной дороге из Бадьяфалу в Эрмезё, и те проявили почтение к желанию своего суверена – ни единой живой души видно не было. Впереди на Хайнале, который буквально лоснился на солнце, в полном обмундировании скакал Ферри. Он был одет в красные штаны с вышивкой, в синюю, украшенную шнурами венгерку, аттилу, на голове у него был гусарский кивер, чако, а на поясе висел палаш. Справа и слева от него скакали четыре молодых лейтенанта, которые под честное слово были обязаны наблюдать за всем происходящим и всё протоколировать. В седельной сумке лейтенанта Пали лежала бутылка красного вина, бутылка светлого токайского и бутылка шампанского, которое Ферри собирался выпить «за здоровье девственницы». Лейтенанту Геза надлежало следить за совокуплением, а у лейтенанта Тибора – всех их я знала только по именам – находились часы и записная книжка. Кроме того, у лейтенанта Пали был пистолет, выстрелом из которого он должен был оповещать о каждой опорожнённой бутылке и о каждой «наполненной» женщине. Имени четвёртого офицера я не помню. Вид у всех был такой серьёзный и сосредоточенный, точно они шли в последний бой! Сзади катила огромная, старомодная карета, запряжённая четвёркой роскошных белых коней, все – из конюшни Ферри. Ухмыляющийся Янчи правил этим сооружением, внутри которого сидела я, черноволосая Пирошка и маленькая Ханка. Мы болтали и ели, с собой у нас была припасена уйма всякой снеди, и Пирошка на своём венгерско-немецком рассказывала тысячи анекдотов, при этом мы то и дело сталкивались лбами – с такой скоростью неслась вперёд кавалькада! Только бедная крестьянская дочь в красной юбке совершенно подавленная и угрюмая, со слезами на глазах сидела в углу кареты и ничего не хотела есть. Мне с Пири было немного жаль её, ибо мы-то на собственном опыте знали, каковы мужчины, и у нас давно уже было позади то, что только ещё предстояло сегодня пережить малышке. Мы целовали и ласково гладили её, подбадривающе подмигивали ей и чуть ли не силой подкармливали. Впереди скакали офицеры, распевали и насвистывали солдатские песни, а Ферри не участвовал в этом, он был молчалив, сосредоточен и ничего не предпринимал до тех пор, пока спустя почти час один из них не воскликнул:

– Послушай, Феррикем, уже без четверти шесть!

Тот хладнокровно повернулся в седле, попридержал лошадь и сделал мне знак, и я сейчас же пришла в ужасное возбуждение. Другие тоже остановились, Пали поднял меня к Ферри в седло, усадив задом наперед, как случалось уже так часто. Я обхватила Ферри руками за шею и дала ему возможность нанизать меня. Четыре лейтенанта напряженно подались вперёд и глядели прямо в мои райские врата, но при этом ни у одного из них, наверняка, не встал, потому что в этот момент все они были только спортсменами! Мы снова помчались дальше. Я откинулась назад, ветер свистел у меня в ушах, я закрыла глаза. Это почти доставляло боль, когда на полном скаку стальной член Ферри вытанцовывал во мне словно поршень. Спустя буквально несколько минут я открыла глаза, потому что в меня ударил горячий поток. У меня сильно закружилась голова, ляжки мои были совершенно мокрыми, но Ферри с сияющим видом благодарно поцеловал меня в лоб. Время, когда на него накатило, было записано в протокол, и после этого я вернулась обратно в карету. Продолжив дальнейший путь, Ферри потребовал бутылку красного вина, снес горлышко о стремя и провозгласил тост за меня. И помчавшись во весь опор, в один присест опорожнил бутылку до дна, всю за моё здоровье! Я была по-настоящему горда – первая треть пари была выиграна. Однако только теперь предстояло самое серьёзное. Ферри отшвырнул бутылку за спину и прорычал:

– Подать сюда Пири!

На сей раз, не стали вообще даже останавливаться. Один из лейтенантов на ходу извлёк заверещавшую Пири из едущей кареты и доставил её вперёд, к Ферри! С помощью ещё одного лейтенанта им удалось, чуть ли не за ноги водрузить вопящую и жалобно стенающую от страха Пири верхом на лошадь, усадив её лицом к Ферри. Но, не успев даже как следует разместиться, она была прочно наколота, тут же перестала кричать, и сомкнула свои крепкие, красивые, одетые в чёрные чулки икры вокруг поясницы Ферри!

Лейтенанты шли галопом почти впритирку рядом и при каждом ударе страсти, наносимом женщине их товарищем, выкрикивали всякие остроумные замечания и подбадривали! Вскоре дело было в очередной раз завершено и Ферри, с трудом переводя дыхание, провозгласил:

– Готово!

Пири сняли с лошади, и её помпа была проинспектирована на предмет наличия влаги! Всё оказалось в порядке. Ферри скомандовал:

– Привал!

После чего Пири гордая и мокрая вернулась обратно в карету. И нам и лошадям действительно требовалась передышка. Половина пути лежала позади, а две дамы и одна бутылка были уже осилены. Однако Ферри, похоже, проявил легкомыслие: отдыхали едва ли не полчаса, пока Ферри смаковал вторую бутылку. Впрочем, так и не допив её до дна. Офицеры подошли к карете, чтобы поздравить нас и поострить. Они утешали также маленькую словачку, которая пребывала в страшном смущении и не осмеливалась даже взглянуть на Ферри.

– Нравится тебе твой жених? – спросили её.

В ответ она, крайне конфузясь, кивнула утвердительно. Это вызвало громкий смех, а Пири в своей безыскусной манере сказала:

– Глупышка, да не печалься ты так, многие вынуждены отдавать свою невинность гораздо дешевле!

Ферри изрядно размяк, однако держался ровно. Но теперь, когда мы снова тронулись в путь, он мне что-то совершенно не нравился. Он, правда, по-прежнему крепко сидел в седле – для этого он был слишком хорошим кавалеристом – однако был уже довольно пьян. В кураже он размахивал почти пустой бутылкой, рычал и хохотал, и постоянно взвинчивал и без того неистовый темп. Хайнал плясал и прыгал под ним, и одному из лейтенантов то и дело приходилось придерживать вороного за узду, чтобы тот не «сломался» вместе с Ферри. Мало-помалу становилось прохладнее, Пири, свернувшись клубочком, спала в углу кареты, несмотря на постоянную тряску, настолько она устала. У меня тоже от сильного ветра и от вина голова постепенно отяжелела. Я обняла за плечи маленькую словачку, которая почти не шевелилась и всё время находилась в напряжённом ожидании. Внезапно Ферри отбросил в сторону вторую бутылку и, не оборачиваясь, спросил:

– У вас есть шпик?

Да, он был у нас, острый, проперченный шпик, который так мил сердцу и желудку каждого венгра, и теперь Ферри по-крестьянски отхватил карманным ножом большой ломоть и, продолжая скакать, набил им полный рот.

Вскоре он наполовину опять протрезвел, из стали был выкован этот Ферри. Между тем была уже четверть восьмого, вот-вот из-за горизонта должна была показаться колокольня эрмезёской церкви, тут на равнине далеко видно. Вечерний ветерок пробежал по полям, зашелестев кукурузными початками, и Ферри хрипло скомандовал:

– Давайте последнюю!

Теперь два лейтенанта извлекли из кареты маленькую крестьяночку, которая была смертельно бледна, однако держалась очень отважно. Зажмурив глаза, она позволила вытащить себя наружу точно полено. Из-под короткой юбки выглядывали пухлые, по-детски здоровые ноги, маленькая плюшка её едва поросла волосиками, такой она была юной. Но тут возникла новая заминка! Шомпол Ферри, который сегодня действительно уже изрядно потрудился, сейчас ни в какую не хотел подниматься! Лейтенант Геза присвистнул, Тибор чертыхнулся, а Пали, обращаясь ко мне, сказал: