Права животных и порнография - читать онлайн книгу. Автор: Эрик Дж. Миллер cтр.№ 20

Я даже не знаю, иду ли я с уверенностью, что я – преследователь или преследуемый, и существо, на которое отец охотится, на самом деле не охотится ли на меня, используя отца как наживку.

По всем этим вопросам в моем уме нет ясности.

Я знаю только то, что в лесу мы встретимся, и я сломаю старикану шею.

Я уже делал это – и с людьми, и с животными, чтобы прекратить ту или иную напасть. И я перехожу мост с этой единственной мыслью в мозгу.

Прошлой ночью и утром шел легкий дождик, и свежие следы легко различимы.

Лес темный, густой и пахучий. В воздухе гул насекомых, шорохи мелких животных, а иногда слышно, как кто-то большой и тяжелый уходит, чтобы не попасться на глаза. «Сохраняй ясный ум, – говорю я себе, – и двигайся вперед. Шаг за шагом».

Вижу рощу редких осин, всю пронизанную солнцем. Отцовский след здесь сворачивает, и я тоже. Вот он в пятидесяти ярдах, лежит у большого пня, руки сложены на груди, мешок и ружье прислонены рядом. Приблизившись, я уже слышу его дыхание, глубокое и редкое. Оглядываюсь. Деревья неподвижны. Отец неподвижен. Мне кажется, я слышу его сердце. А может, это бьется мое. Или сердце того существа. На миг я представляю себе, что я и есть тот йети, которого ищет отец. Представляю себе, как, встав над отцом, протягиваю к нему огромные черные ладони и без особого усилия поворачиваю ему голову, пока не треснет шея, и все не закончится.

Все три наших сердца я слышу как одно.

По лицу старика бежит маленький черный муравей, и до меня вдруг доходит, что он сейчас умрет – умрет просто так, когда ему уже не причинить большого зла этому миру. До меня доходит, что если то существо и смотрит из чащи леса, оно в безопасности, и оно это знает.

О'кей, говорю я. Ладно.

И ухожу.

Однажды он поделился с другом тем, что испытывает склонность к анальному сексу, и тут же его заклеймили прозвищем «жопоёб». Словечко это он возненавидел. Что касается самого влечения, то объяснить себе его он не пытался. Практиковал это всегда в темноте и в темноте потом всегда мылся под душем. Воспринимал себя в этой связи с самоиронией: ведь даже к процессу еды, не говоря уже об испражнении, он чувствовал отвращение. По этой причине он был очень тощим, жил почти исключительно на протеиновых коктейлях и салатах. Его жена, напротив, растолстела ужасно. Полового общения у них уже больше года не происходило вовсе.

В своем обжорстве она винила серию выкидышей и медицинский прогноз на будущее, что детей у них никогда не будет. Когда они встретились, она была пухленькой, но с тех пор стала просто громадиной. Он смотрел порнушку по кабельному ТВ и мастурбировал, и это длилось уже так долго, что порнушка перестала возбуждать, и тогда он предпринял отчаянную попытку полового воссоединения с женой, попробовал возобновить все же какой-то контакт с нею. Она спала на боку. Он пихал и толкал ее массивное туловище, пока она не повернулась почти на живот, затем он задрал на ней рубашку. Икры у нее были толщиной с его бедра, а бедра – как у него талия. Похоть превозмогала в нем отвращение. Думал лишь об одном – как он проникнет в это грязное место внутри нее. Кожа ее ягодиц была вялая и вся в ямочках, к тому же оказалось, что, как ни тащи их в разные стороны, отверстия не найти. У него сразу все повисло, сидел, смотрел.

Что-то надо было делать.

Он устроил себе на работе двухнедельный отпуск по болезни и попросил приятеля подъехать с запасными ключами от машины в назначенный день на то место, где они отдыхали раз в год с палаткой. Тайком сложил все нужное в багажник. Потом вывез жену в горы под тем предлогом, будто они едут по ягоды и грибы. Она была из мясоедов – набивала утробу беконом и сосисками, даже на завтрак доедала вчерашнее мясо, так что не очень-то ее поездка и влекла. Всю дорогу жаловалась на голод. Это вызывало у него попеременно то жалость, то злость. Когда приехали на место и припарковались, он вылез и бросил ключи в бензобак.

Его и самого это в первый момент ошеломило.

– Ну вот, – сказал он, – теперь мы возьмемся за это вместе. Будем жить здесь две недели, питаясь одними грибами и ягодами, и этим собьем тебя с накатанной дорожки, а то зациклилась, жрешь прорву пищи, от которой толстеют.

– Он произнес это в точности так, как репетировал и, увидев, что ее рот (щелка в горах плоти, которые прежде были щеками) раскрылся, экспромтом добавил:

– Такое вот сделаем почти что хирургическое вмешательство.

В палатке ее всхлипывания не давали ему спать полночи. А у него была зависимость от снотворных таблеток. Когда он эту свою привычку проанализировал, решил, что все дело в звуках, которые производит ее организм, в бурчании у нее в желудке и других перемещениях внутренних газов, однако, если честно, то он знал, что его проблема куда глубже. Так или иначе, но он взял с собой кучу таблеток, чтобы не мучиться четырнадцать ночей. Принял две и сладко заснул, чтобы от ее завываний и сотрясений массивного тела не страдать чересчур долго.

Весь день потом она пребывала в апатии, и ему приходилось напоминать себе, зачем он это затеял. Все ради будущего: сейчас они терпят страдания, а потом станут пожинать плоды.

– Ты не понимаешь, у меня ведь особый голод, – говорила она.

– А ты не понимаешь, что я хочу с тобой не только спать рядом. Я хочу хотеть тебя. Хочу, чтоб было так, как раньше, когда мне стоило подумать о тебе, и у меня сразу стоит.

Она хмыкнула и отвернулась, возможно, услышав слово «стоит». Он подступил ближе.

– Хочу при всяком взгляде на тебя думать, как же мне сильно хочется тебя выебать. Да, выебать тебя!

– Я страшно есть хочу, – вскричала она и разразилась слезами.

– Пожалуйста. Это нормально. От этого мы оба станем лучше. Я повезу тебя на Виргинские острова. Ты влезешь в купальники, в которые не влезала годами. Мы будем валяться на пляже под солнцем, и все будет прекрасно. Отныне и навсегда наша жизнь пойдет по-другому.

Он это представлял себе так: утро они будут начинать с грейпфрута. Холодильник набит бутылками с водой, фруктами и овощами – всякими виноградами, киви, клубникой; кроме того, там будет салат, помидоры и морковь. Он даже чуть-чуть проголодался, стоило подумать обо всех этих вкусностях. Тогда он стал думать о ее заднице – какой она была когда-то и какой станет вновь, – и мысль о том, как он ее будет трахать, оказалась такой же возбуждающей, какой была в тот раз, когда впервые пришла ему в голову.

Он взял ее за толстую руку.

– Две недели – да разве это цена за изменения, которые потом останутся на всю жизнь!

– А что будет с рыбками? – спросила она.

– С чем?

– С нашими рыбками.

– А, черт. О них я как-то не подумал. Пожалуй, к нашему возвращению от них останутся скелетики. Ну, купим новых. Вот, возьми, поешь ягод. Вкуснющие.