Нур-ад-Дин и Мариам - читать онлайн книгу. Автор: Шахразада cтр.№ 24

Не ответить на приветствие Амаль юноша не мог, но при этом не хотел и сдерживать удивления – ибо не пристало благовоспитанной девице поджидать мужчину и первой заговаривать с ним.

– Благодарю тебя за добрые слова, прекрасный Нур-ад-Дин! Был ли удачным твой день?

– Сегодняшний день был не хуже и не лучше других.

– Это отрадно слышать. Был ли твой день богат встречами?

– Ты спрашиваешь об этом у торговца, Амаль. – усмехнулся устало Нур-ад-Дин. – Весь мой день – это встречи с разными, зачастую более чем неприятными людьми. Встречи и попытки договориться к взаимной выгоде. Или разойтись, не ущемив ничьих интересов.

– О, Нур-ад-Дин, – ответила Амаль, почувствовав насмешку в голосе юноши, – я всего лишь не очень умная и не очень опытная девушка. И потому могу иногда ошибаться…

«Да она еще глупее, чем мне показалось сначала!»

– О да, – учтиво согласился Нур-ад-Дин, – умение ошибаться свойственно всем. Но не все умеют осознавать свои ошибки…

«Неужели я сказала что-то неправильно? Но разве не следует во всем соглашаться с мужчиной? Разве не следует ему льстить, называя и самым умным, и самым добрым?»

– Быть может, если бы ты, прекрасный Нур-ад-Дин, указал мне на мои ошибки, помог бы их исправить, я бы стала чуточку умнее…

Нур-ад-Дин изумился этим словам. Его невеста ни за что не позволила бы себе даже помыслить о чем-то подобном! И только вспомнив о Мариам, Нур-ад-Дин сообразил, что он сам не так давно отказался от всех женщин… И в первую очередь от той, которую вспоминал теперь и всякий день, и, что тут греха таить, каждую ночь.

– Увы, прекрасная Амаль, мне не под силу быть чьим-то наставником… Да и не люблю я кого-то чему-то учить!

– Даже меня, о Нур-ад-Дин? Ведь я всего лишь юна и глупа…

Амаль захлопала глазами. Быть может, если бы она не сделала этого, ее попытки очаровать Нур-ад-Дина увенчались бы успехом. Но после слов о собственной глупости девушка перестала для Нур-ад-Дина существовать. Ибо он превыше всего ценил в женщине то, что наблюдал у собственной матери – самоуважение, умение не пасовать перед трудностями, опираться на собственные силы… О, конечно, его матушка никогда бы не стала никого просить помочь ей, поучить ее. Она всегда была уверена в собственных знаниях и – о, как это прекрасно – готова была помочь делом и словом всем, кто в этом нуждался.

– Даже тебя, Амаль. Я же сказал – не люблю и не умею учить. Нет у меня ни терпения к чужим глупостям, ни снисхождения.

– Как жаль… – протянула девушка.

– А мне нисколько не жаль. Я не люблю тех, кто унижает себя ради какой-то выгоды. Я не люблю тех, кто не ценит собственный разум. И, о Аллах всесильный, я не люблю женщин, которые готовы на самоуничижение ради того, чтобы удостоиться внимания мужчины.

Разговор принимал совсем не тот оборот, на который рассчитывала Амаль. Прекрасный юноша вдруг исчез, и рядом с ней стоял грубый мужлан, не способный понять потаенной сути ее слов. Да разве она не ценит себя? Разве не уважает собственный разум? Разве унижается перед кем-то?

– О Нур-ад-Дин, мне не хочется верить своим ушам, но… Неужели ты говоришь обо мне?

– Увы, добрая Амаль, я говорю о тебе… разве достойно уважающей себя девушки столь унизиться, чтобы просить об уроке мужчину, причем мужчину малознакомого, жениха другой девушки?

– Но мне казалось, что тогда, у Мариам, ты меня понял… Ты… Ты ответил на мои чувства…

Амаль лепетала еще что-то, с каждой секундой падая все ниже в глазах Нур-ад-Дина.

– Аллах всемилостивый, девушка! Что ты такое говоришь? Какие чувства?

– Мне показалось, что ты воспылал ко мне столь же сильно, сколь я воспылала к тебе…

Увы, грезы Амаль давно уже стали для нее куда большей реальностью, чем сама жизнь. И теперь, в миг, когда действительность в пух и прах разбивала ее придуманный рай, девушка выглядела еще глупее, чем была на самом деле.

Нур-ад-Дин, и без того настроенный весьма неласково, теперь был просто полон отвращения к Амаль. Причем настолько, что позволил себе слова, каких воспитанный юноша вовсе не должен говорить девушке, тем более в него влюбленной.

– Я? Воспылал чувствами? И к кому – к тебе? К глупой курице, к тому же павшей столь низко, чтобы пытаться увести чужого жениха? Неужели я похож на подобного безумца? Ведь воспылать чувствами к такой может лишь мужчина, который готов пойти на казнь! Любой непременно сбежит, едва только попытается с тобой заговорить! Воспылал чувствами! О Аллах всемогущий!

С каждым следующим словом Нур-ад-Дина Амаль все ниже опускала голову. Лицо ее горело, краска заливала шею. Слова эти, злые и, конечно, незаслуженные, как казалось девушке, впивались сотней отравленных кинжалов в самое ее сердце. О, какая же она была дура! Как она могла прельститься этим неумным, нечутким, злым и жестоким человеком! Где были ее глаза, как она могла принять этот холодный взгляд за взгляд влюбленного, это сухие слова за слова друга?

Нур-ад-Дин готов был продолжить, но Амаль вполне хватило услышанного. Она почувствовала, что с нее уже достаточно и грубостей и унижения. Не очень понимая, что творит, девушка вытащила из корзинки испачканное рукоделие и бросила его прямо в лицо Нур-ад-Дина.

От неожиданности тот захлебнулся собственными словами. И тогда Амаль закричала:

– Да как ты смел! Кто ты такой? Пустой тюрбан… Безмозглый осел… Ничтожество… Вот и оставайся с ней! Только ее ты и заслуживаешь!

И девушка со всех ног бросилась к калитке своего дома. Слезы душили ее. О, какое счастье, что она не ведала, какую беду могла бы наслать на любого, кто просто косо на нее посмотрит! До этого урока в волшебной книге она еще не добралась.

И уже за одно это Нур-ад-Дину стоило бы ежедневно, да что там, ежечасно благодарить Аллаха всесильного и всемилостивого!

Последние же слова Амаль стали для души юноши настоящим откровением. Он выпрямился, отряхнул одеяние и проговорил:

– Да, дурочка, ты стократно права! Я только ее, моей прекрасной Мариам, и заслуживаю. Более того, только о ней я и мечтаю. Но вот согласится ли она меня увидеть вновь?

Увы, никто не знал ответа на этот вопрос, даже сама Мариам. К счастью, сейчас она не задумывалась об этом. Более того, сейчас ее мысли были более чем далеки и от воспоминаний о размолвке с женихом, и от попыток понять, что происходит с Амаль, ее доброй и чуткой подругой с первых дней сознательной жизни.

Ибо сейчас она выслушивала многословные сетования отца. Правильнее было бы назвать это не сетованиями, а причитаниями, ибо каждую фразу почтенный Нур-ад-Дин заканчивал одинаково: «А я, безмозглый осел, вылил на нее целое ведро воды». Хотя следует признать, что в изобретении брани в свой адрес достойный купец был более чем щедр.