Тайный дневник Исабель - читать онлайн книгу. Автор: Карла Монтеро Манглано cтр.№ 45

— Думаю, Ларс и в самом деле случайно выстрелил не туда, куда надо. Так что это следует считать несчастным случаем… — постановил я решительным тоном. — По крайней мере, официально.

* * *

Я помню, любовь моя, как большой танцевальный зал снова наполнился музыкой, гулом разговоров и топотом ног — наполнился этими звуками еще раз. Этот зал в левом крыле замка, выходивший окнами на самую красивую часть окружавших парк садов, был, несомненно, наиболее причудливым из всех имевшихся в замке помещений, и это, в общем-то, вполне согласовывалось с его предназначением — он был местом для развлечений.

Я, не запрокидывая голову, подняла глаза, чтобы украдкой рассмотреть сводчатые потолки, расписанные красивыми фресками, на которых мифологические существа были изображены рядом со снискавшими себе бессмертие людьми во всей гамме тонов пастельной живописи. Там были нимфы, фавны, крылатые кони, кентавры и единороги — символы неувядающей красоты и вечной молодости. Пухленькие ангелочки с малюсенькими крылышками летали туда-сюда, бросая вызов закону всемирного тяготения, а пастухи и молоденькие девушки резвились на усыпанных цветами зеленых лугах. За окнами же этого зала было очень-преочень холодно…

Я перевела взгляд с потолка на пол, задержав его на мраморе, поблескивавшем под ярким светом трех огромных хрустальных люстр. Этот мрамор, казалось, блестел сам по себе, и от его гладкой поверхности отражалось наполнявшее зал многоцветье.

Затем я принялась высматривать в этом зале тебя, хотя и знала, что тебя здесь нет. Но я, оказывается, не привыкла к твоему отсутствию: мне недоставало твоего изумрудного взгляда, направленного на меня, твоих — адресованных мне — улыбок, твоих слов, которые ты специально произносил так тихо, чтобы слышать их могла только я… Мне недоставало тебя. Меня терзал оставшийся в моей памяти твой изможденный вид: надменность, которая обычно чувствовалась в выражении твоего лица, сменилась подавленностью, которая омрачала его черты; гордость за самого себя, которая заставляла тебя то и дело приосаниваться, куда-то улетучилась, и ты сидел ссутулившись… А твои глаза запали. После той охоты у меня во рту остался неприятный привкус: мне не понравилось видеть тебя уязвимым. Однако эта твоя слабость была слабостью сильного мужчины, которая способна растрогать женщину…

Я вздохнула… А может, неприятный привкус во рту был вызван тем пирожным с кусочками каштанов и апельсинов? Думаю, тебе прекрасно известно, как оно пахнет. Оно пахнет Рождеством, но напоминает при этом почему-то о Страстной пятнице. Погрузившись в свои сугубо личные размышления, я отвлеклась от разговора, который вела окружавшая меня разношерстная группа, состоящая из заумных интеллектуалов, болтливых политиканов, прожигателей жизни, искателей приключений, высокомерных, но уже не очень молодых дам, утонченных барышень… Я все еще не могла понять, к какой же из этих категорий людей мне следует отнести саму себя.

— О-о, он — сумасброд! Ему всегда нравилось волочиться за женщинами, что само по себе не является предосудительным, если, конечно, речь идет о женщинах с достатком. Однако даже самый сумасбродный мужчина не додумался бы до того, чтобы оставить в интересном положении одну из служанок своих родителей и, что самое ужасное, затем на ней жениться! У меня не хватает слов, чтобы описать недовольство лорда Тремута, который, само собой разумеется, тут же лишил его наследства. Теперь он, поговаривают, ездит по заморским колониям и вкладывает те небольшие средства, которые у него имеются, в изготовление странного напитка коричневого цвета… Он вроде бы называется «Бешеная кола», да?.. Напиток с таким непристойным названием наверняка представляет собой нечто порочное, уж во всяком случае, его производство не принесет никакого дохода. Какой позор для семьи!

Я прищурилась и с трудом различила скривившуюся от недовольства физиономию и длинную и тощую фигуру леди Камиллы Бэнистер-Томкинсон. Что вызывало у меня большее отвращение — она сама или то, что она говорила? Что для меня было неприятнее — ее засаленные волосы, собранные в пучок (который она — я была в этом уверена — не распускала в течение уже нескольких лет), и ее лицо цвета сероватого воска с огромным множеством морщинок или же не сходящая с ее физиономии надменная и угрюмая гримаса? В ее внешности и манере поведения было много такого, что могло вызвать неприязнь. Кроме того, от леди Камиллы исходил… странный запах. Этого ты, наверное, не заметил, потому что не имел обыкновения подходить к таким женщинам, как она. От нее пахло нафталином, подгоревшим хлебом и старомодными духами.

— Да, конечно, — сказал усатый генерал, когда леди Камилла закончила свой рассказ, — очень жаль. Юный лорд Тремут всегда был хорошим мальчиком. И замечательным охотником.

— Юный бывший лорд Тремут, Эдгар, — уточнила со свойственным ей «очарованием» леди Камилла. — Позволь мне также сказать тебе, что человеческие достоинства не сводятся лишь к тому, чтобы быть хорошим охотником.

Подобный разговор уже переполнял чашу моего терпения, необходимого для того, чтобы соблюдать приличия, и, даже и не претендуя на чье-либо согласие или одобрение, я заявила:

— Если не возражаете, я пойду налью себе еще пунша.

— Позволите мне пойти вместе с вами? — спросил единственный из всех присутствующих, кто заметил, что я собираюсь куда-то уйти.

— Ну, конечно, Эрве. С удовольствием.

Деликатно взяв меня под руку, Эрве Дюссо пошел вместе со мной в направлении стола с напитками. Ты, вполне возможно, никогда даже и не замечал этого Эрве Дюссо, потому что уж очень он всегда держался скромно и незаметно. Это был худосочный и необычайно белокожий юноша, ему едва-едва перевалило за двадцать. Он был очень образованным, вежливым и приятным на вид (чему, несомненно, немало способствовали его инфантильные черты лица — настолько инфантильные, что он был бы похож на школьника, если бы не аккуратненькие усики, которые темнели над его верхней губой и которые он наверняка отрастил лишь для того, чтобы выглядеть хоть чуть-чуть повзрослев). Мсье Дюссо происходил из знаменитой семьи швейцарских часовщиков. Как-то раз, когда ему довелось быть моим соседом за столом во время ужина, он рассказал мне, что его отец, Луи Дюссо, владел небольшой часовой мастерской в центре Женевы, не имея в жизни никаких амбиций, кроме как продолжать этот семейный бизнес, которым он и его предки занимались в общей сложности на протяжении уже почти двух столетий. Но в один прекрасный день о точных механизмах изготовленных им часов весьма похвально отозвался австрийский император, и слава часовщика Луи Дюссо тут же разлетелась, как гонимая ветром пыль, по всем монаршим домам Европы. Королям и королевам, великим герцогам и герцогиням — и даже самому Папе Римскому — вдруг захотелось, чтобы на стенах их дворцов висели, а карманы их жилетов и халатов оттягивали своим весом часы, изготовленные мастерской Дюссо (основанной не когда-нибудь, а в 1726 году). И тогда то, что когда-то было создано как маленькая часовая мастерская-магазин, очень быстро превратилось в большую мастерскую-магазин, а затем и в огромную мастерскую-магазин, которая разместилась на окраине Женевы и где, стараясь угодить требовательным клиентам, трудились тысячи ремесленников. Луи Дюссо стал богатым и уважаемым господином, общающимся на равных со сливками женевского общества, а его сын Эрве начал обучаться инженерному делу в Кембридже, освоил пять иностранных языков и играл в крикет, поло и теннис с представителями высших кругов европейской знати. Учитывая все это, можно было только удивляться тому, что Эрве был человеком весьма скромным и неприметным. Видимо, ему передалась врожденная непритязательность папаши Дюссо, который, несмотря на свои успехи, в глубине души продолжал считать самого себя простым швейцарским часовщиком. Я обычно была не прочь оказаться в одной компании с Эрве, потому что мне очень нравилось разговаривать с ним обо всем, связанным с часовым ремеслом (у него, кстати, имелась большая коллекция старинных часов).