Три дня на расплату - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Исмайлова cтр.№ 19

Анна с тяжелым вздохом сняла прежний наряд и переоделась в новый. Да, это было то, что надо — строго и элегантно. Люсьен подала ей черные лодочки на высоком тонком каблуке, небольшую деловую сумочку. Еще раз оглядела со всех сторон, хлопнула в ладоши:

— Так, теперь давай думать, в чем мы будем вечером. Да-да, я помню, что это должны быть непременно свободные брюки и обувь без каблука.

Когда, наконец, еще один туалет, который они поочередно обе примерили, был отложен в сторону, Анна облегченно выдохнула: «Слава богу!» Всю остальную одежду она аккуратно расправила на плечиках и повесила в шкаф.

Люсьен, разложив обувь по коробкам, расчесывала у зеркала волосы большой массажной щеткой. Пепельный цвет, подумала она, ей определенно идет. Пришлось перекрасить свои светло-каштановые, но теперь их с Анной действительно трудно различить. Обе кареглазые, Анна чуть тоньше и выше — вряд ли кто заметит это. У Люсьен длиннее пальцы, у Анны более совершенная форма ногтей. Не совпадает размер обуви. Ноги у обеих красивые, у Люсьен тоньше лодыжки и бедра гораздо круче.

Она пригладила волосы по плечам. Обернувшись, посмотрела на Анну. Все эти несовпадения — такая ерунда по сравнению с главным: девушка с лицом, напоминающим морду собаки, все же стала мадам-супер!

Так называл ее, Люсьен, единственный человек на свете — умерший год назад от острой лейкемии Клод Морель. Пари, заключенное три с половиной года назад, он выиграл.

* * *

— Анна, я все запомнила, не волнуйся. — Люсьен взбила подушку и нырнула в постель. — Меня, если хочешь знать, завтрашний день совершенно не тревожит. Меня больше волнует тот факт, что по меньшей мере еще трое суток Шарль не услышит моего голоса. Нет, рисковать я не хочу и звонить из России ему в Штаты не буду. А вдруг ему взбредет в голову перепроверить звонок или, скажем, спросить у меня номер телефона, чтобы звонить самому? Если он узнает, что я у русских, — о-о-о! Нет, пусть он думает, что я в Париже сижу в каком-нибудь древнем архиве. Пусть он даже думает, что у меня сумасшедший роман, — все это он поймет. Но узнать, что его жена в России, — это шок! Конечно, я ему все расскажу потом, но, уверяю тебя, он ни за что не поверит. Ни за что!

Люсьен стала мадам Нурье, едва ей исполнилось двадцать. Она все же заставила своего пятидесятилетнего Шарля развестись с прежней женой. Еще четыре года потребовалось ей, чтобы убедить строптивого промышленника, что именно она, Люсьен Абеляр, является для него не меньшим богатством, чем все многочисленные фирмы, заводы, банки, входящие в корпорацию ее теперешнего мужа.

Шарль для нее очень много значил: он показал ей десятки красивейших городов на всех континентах, отшлифовал ее природный вкус, вырастил из марсельской девчонки изысканную женщину. И, как древний Пигмалион, не мог не полюбить всем сердцем свою Доротею.

Вернувшись в Париж, Люсьен встретилась с Клодом как раз в то время, когда по совету мужа решила написать роман о необычной судьбе Пьера Абеляра. Богослов, философ и поэт, живший в конце одиннадцатого — начале двенадцатого веков, разумеется, не имел никакого отношения к марсельским Абелярам. Но почему бы не предположить, что такое могло быть?

Люсьен дотошно изучала старые документы, просиживала долгие часы в архивах и библиотеках и в конце концов уверила всех и себя, что знаменитый француз, о котором соотечественники изрядно подзабыли, является ее прямым родственником. Во всяком случае, никто из тех, кто в действительности были таковыми, не сделал столь много для оживления памяти о нем, как это удалось Люсьен.

В своем романе она не стала делать упор на разгоревшиеся в далекой древности споры, инициатором которых был Пьер Абеляр. Эти споры касались природы так называемых универсалий, в дальнейшем это учение Абеляра было названо концептуализмом. Люсьен не углублялась в его сочинение о схоластической диалектике, но пришла в неописуемый восторг по поводу названия этой работы — «Да и нет». Свой роман она тоже назвала так — «Да и нет». Она не стала утомлять читателя анализом реалистической направленности идей своего героя, но не забыла напомнить о главном тезисе его учения — «понимаю, чтобы верить» — и о том, что это учение девять веков назад вызвало непримиримый протест ортодоксальных церковных кругов.

Учение Пьера Абеляра было осуждено соборами дважды — в 1121 году и за два года до его смерти — в 1140-м. Но все это меркло в сравнении с главной темой романа — трагической историей страстной и глубокой любви Абеляра к Элоизе, которая закончилась уходом обоих в монастырь. Начинающей романистке ничего не надо было придумывать: свои чувства Пьер Абеляр описал в автобиографии «Истории моих бедствий».

Роман сделал Люсьен знаменитой. Издатели мечтали о встрече с ней. Читатели ждали новых произведений. Второго Пьера Абеляра с яркой неповторимой судьбой на примете не было. И тогда Люсьен вспомнила о своем двойнике. Судьба Анны, к тому времени ставшей официальной женой Клода, чрезвычайно интересовала ее.

Она приехала в Париж из далекой Калифорнии, где они обосновались с Шарлем, чтобы проститься с умирающим другом детства и юности. Долг свой она выполнила и гордилась этим. Но в глубине души знала, что не долг заставил ее совершить утомительный перелет через океан. Ей не терпелось познакомиться и подружиться с женой Клода Мореля, Анной.

Сначала встречи их были напряженными: обе испытывали внутреннюю скованность оттого, что так похожи. Анна не стала скрывать от мадам Нурье все, что с ней произошло до приезда во Францию. Ей было больно ворошить воспоминания, но она была так признательна Люсьен за то, что та великодушно разрешила скопировать свою внешность! Это было официальное разрешение, оформленное у нотариуса, которое, безусловно, помогло Анне чувствовать себя спокойно, особенно в пик писательской славы Люсьен Абеляр (роман она выпустила под своим девичьим именем).

И еще она была благодарна, что стала похожей именно на Люсьен. Клод в течение полутора лет изо дня в день занимался с Анной с настойчивой нежностью и любовью, он вдохнул в нее новую жизнь, и Анна почувствовала себя в ней уверенной красавицей.

Такой Клод Морель и полюбил ее. Полгода он добивался, чтобы она поверила в его любовь, — именно к ней, Анне, а не к облику отвергшей его когда-то Люсьен.

Срок, отпущенный на счастье, оказался слишком коротким: через несколько месяцев Клод заболел: лейкемия сожгла его в считаные недели.

В этом году Люсьен вновь оказалась в Париже. Она позвонила Анне в канун Дня святого Валентина и, поскольку ее любимого мужчины рядом не было, а Анна такового вообще лишилась, предложила отметить день влюбленных вдвоем в Версале, в ее любимом ресторане «Трианон Палас».

Они встретились, как старые подруги, общались легко и весело. Знакомый Люсьен метрдотель лично проследил, чтобы дамам было уютно в огромном нарядном зале, и удивленно заметил, что даже не предполагал, что у мадам Нурье есть столь же очаровательная, как и она сама, сестра-близнец.

Анна к тому времени уже точно знала, что через три-четыре месяца поедет в Россию. Уминая с аппетитом главное блюдо сегодняшнего вечера, названное торжественно «дуэтом гребешков в соусе из копченого лосося», она рассказывала Люсьен, как серьезно готовится к этому небезопасному путешествию. Она наняла себе тренера, немолодого уже тибетца. Он обучил ее способам самозащиты, умению владеть собой. Анна научилась за секунду выключать сознание противника всего лишь нажатием на определенные точки его тела. И в случае, если опасность будет угрожать ее жизни, она знала, как умертвить врага.