Верни мне любовь. Журналистка - читать онлайн книгу. Автор: Мария Ветрова cтр.№ 48

Примерно до трети Крымовых мы пока так и не добрались, что в период летних отпусков было неудивительно. А те, с кем удавалось связаться, неизменно оказывались пустой тратой времени и нервов.

Дела в отделе у меня шли ни шатко ни валко, хотя Григ в итоге смилостивился над «близнецами» и разрешил им приступить к работе. И даже Потехин после обнаружения на кладбище ужасного черного венка, казалось, прочно забыл о нас обо всех… С одной стороны, хотя бы это должно было радовать, но почему-то не радовало, скорее, напротив, вызывало какую-то неясную, смутную тревогу.

В довершение ко всему, Рудик взял за привычку каждый вечер, в конце рабочего дня, заявляться ко мне в кабинет и часа два подряд почти со слезами на глазах предаваться воспоминаниям о Милке, постепенно превращавшейся в этих его воспоминаниях в неузнаваемо-идеальную, окутанную флером романтической любви незнакомку, ничего общего не имеющую с моей реальной покойной подругой… Я терпела. Потому что попытаться вернуть Гофмана к грубой действительности мог в тот момент только человек, совершенно лишенный сердца. Работал он из рук вон плохо, словно Милкина смерть отняла у Рудика не только значительную часть его таланта, но и почти весь профессиональный опыт. Что с ним делать дальше — я не представляла. И наверняка все кончилось бы очередным скандалом на летучке, в процессе которого Григорий ни за что бы не упустил возможности и меня заодно с фотокором обвинить в отсутствии профессионализма. Ведь его действительно плохие снимки в номер подписывала я!

Но на помощь, как это уже не раз случалось, пришла тетя Валя, в полном смысле слова взявшая Рудика на себя. Не знаю, как и когда она успела обнаружить мои ежевечерние муки, но в один прекрасный день, объявившись на пороге кабинета, в момент, когда он допекал меня в очередной раз, тетя Валечка — дай-то ей Бог здоровья и долгих лет жизни! — не вдаваясь в дипломатические тонкости, отодрала раскисшего Гофмана от стула и увела с собой… Клянусь, я готова была догнать ее в коридоре и расцеловать — до такой степени фотокору удалось меня достать… А на другой день, кажется это была пятница, из командировки вернулся наконец Корнет.

Не помню, чтобы я хоть раз в жизни до такой степени радовалась встрече с кем-нибудь из своих родственников, как обрадовалась при виде Виталика, распахнувшего дверь во время утренней летучки с таким видом, словно кабинет главного он покидал на какие-нибудь пять минут.

Зато мой невольно вырвавшийся радостный возглас заставил Грига поморщиться и даже бросить на меня косой взгляд — вопреки вновь восстановленной манере упорно изо дня в день не замечать мою персону. Кивнув всем сразу, Виталий стремительно пролетел на свое обычное место и, усаживаясь, успел мне незаметно подмигнуть.

Очевидно, Григория ничуть не меньше моего интересовали результаты симферопольской поездки, потому что летучку он завершил моментально, устроив всего один разнос — вполне справедливый: заведующему нашим отделом рекламы, глупому, как гусь, помешанному на хороших манерах и дорогих галстуках, мэну. Собравшему к тому же под своими крылышками самых злокачественных коридорных сплетниц…

Я никак не могла решить, уйти мне вместе со всеми, после того как Григ буркнул традиционное «Все свободны!», или все-таки рискнуть и остаться?.. В присутствии Корнета я, пожалуй, могла найти в себе силы на общение с бывшим мужем, даже понимая, до какой степени Григу это в данный момент противно… Кравцов не умел прощать, особенно тех, кто осмелился его унизить, замахнуться на его авторитет и ту абсолютную, непререкаемую власть, на которую он претендовал и которой, в сущности, обладал в конторе. Я же не просто переступила опасную границу, но еще и сделала это чуть ли не публично.

Поверить, что все произошло само собой, — этого ему точно было не дано, да и если бы даже поверил, ситуация для Григория ничуть бы не изменилась. Григ не из тех, чью любовь стоит подвергать подобным испытаниям: это все равно что проверять на прочность хрустальную вазу с помощью кувалды… Да и была ли она вообще, эта самая любовь? Лично я в это больше не верила. Куда достовернее выглядело мнение Оболенского насчет страсти, но только в первой половине: «страсть — удовлетворение — охлаждение»… Во второй… Второй просто-напросто не существовало, вопрос о любви между нами так и не встал. То, что испытывала к своему бывшему мужу я, оказалось моей сугубо личной проблемой, не имеющей к нему ни малейшего отношения…

— Марина, останься! — Это сказал, разумеется, Корнет, от которого не ускользнула моя растерянность и то, что я слишком долго собираю со стола свои бумаги, явно не зная, уйти или остаться.

Григорий снова поморщился и… снова промолчал.

— Ну вот, господа, — Оболенский, казалось, решительно не замечал возникшей неловкости, а может, просто не желал с ней считаться, — обстоятельства таковы, что никаких следов госпожи Крымовой-старшей в Симферополе не обнаружено…

— Давай подетальнее и, если можно, в темпе, — неожиданно устало попросил Григорий и прикрыл глаза и лоб ладонью. Редкий для него жест, свидетельствующий и впрямь о крайней усталости… С чего бы это?!

— Подетальнее — пожалуйста: дом, в котором могли жить Крымовы, видимо, снесен вместе с соседними частными застройками еще полтора года назад. Куда кто расселился — неизвестно, часть, насколько удалось выяснить, и вовсе покинула благословенные берега, не удовлетворенная крымской жизнью… В сохранившихся частных райончиках, если верить документам, они не жили никогда. Что касается Кати, необходимо еще раз проверить, правда ли она похоронена в Симферополе, поскольку ничего похожего, вновь по документам, до которых мне удалось докопаться на тамошних погостах, на захоронение певицы не обнаружено…

— Ты хочешь сказать, что Карина вообще не сказала ни одного слова правды? — поинтересовался вяло Григ. — Крутая баба…

— Она не лгала, — неожиданно для себя вмешалась я.

— Неужели? — Григ завелся с полуоборота, бросив на меня злобный взгляд.

— Брэк! — Корнет кивнул головой. — Думаю, Марина права, дело не в этом… Пленка у тебя?

Вопрос относился к Григорию, и, пока он копался в своих ящиках, разыскивая кассету и диктофон, Корнет переключился на меня:

— Кстати, и ваши с Лилией Серафимовной звонки тоже впустую, верно?.. И оба универса, если ты успела туда смотаться, то же самое?

Я кивнула:

— Прежде чем туда смотаться, я на сей раз додумалась позвонить… Не понимаю твоего чувства глубокого удовлетворения, в чем дело-то?

Корнет покачал головой и, ничего не ответив, пододвинул к себе извлеченный наконец Григом из недр стола диктофон.

Некоторое время Оболенский прокручивал кассету то вперед, то назад в поисках какого-то конкретного места под нашими с Григорием пристальными взглядами. Наконец, когда терпение моего бывшего мужа явно иссякло и он уже открыл рот, чтобы прокомментировать происходящее, Виталий предостерегающе поднял палец:

— Тихо! Теперь слушайте внимательно, оба…

После какого-то неопознанного щелчка я вновь услышала голос знаменитости — холодный и насмешливый: