Морской змей - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Воронцова cтр.№ 47

– Ну, значит, здесь будут две связанных женщины вместо одной.

– Подонок, – прошептала Лиза, вся дрожа.

Когда, в какой момент началась эта дрожь, она уже не помнила. Это была чисто рефлекторная реакция. Тело протестовало против реальной перспективы оказаться связанным. Если ты связан, то о каком сопротивлении может идти речь? Связать, лишить подвижности – это верный путь к тому, чтобы сломить волю и смутить разум.

Одним движением Венсан сдернул с нее одеяло и отшвырнул в сторону. Лиза с трудом поборола желание обхватить себя руками за плечи. Это выглядело бы как безоговорочная капитуляция, а она не хотела доставлять ему такого удовольствия. Нет-нет, ни за что!

– Ложись, – приказал он тем же тихим голосом, в котором звенел металл. – Руки в стороны. – И, видя, что она медлит: – Не заставляй меня делать тебе больно прямо сейчас.

Тяжело дыша, она вытянулась на кровати. Прижалась щекой к подушке.

Петля на запястье... второй оборот, третий... Ему пришлось немного отодвинуть кровать от стены, чтобы пропустить веревку через металлические ребра каркаса и затянуть узлы. Руки, потом ноги... Лодыжки он связал вместе, а уж потом зафиксировал, чтобы лишить ее возможности брыкаться. Быст–ро, ловко, надежно – вот умелец!.. Лиза попробовала поизвиваться на сбитой простыне и тут же убедилась в абсолютной бессмысленности этого занятия. «Все, крошка. Теперь ты у него в руках».

Венсан уже сидел в прежней позе, положив ногу на ногу. Только придвинул стул поближе к кровати. Глаза его внимательно следили за тем, как Лиза привыкает к своему новому состоянию. Как пытается убедить себя в том, что все в порядке. Как попеременно оказывается то во власти страха, то во власти возмущения.

– Когда твои родители впервые решили показать тебя психотерапевту? В чем заключалась его помощь?

– Что ты собираешься со мной делать? – спросила она вместо ответа. – Я не боюсь. Я просто хочу знать.

– Это будет зависеть от твоего поведения.

Они немного помолчали. Лиза обдумывала его слова. Венсан терпеливо ждал. Приливы отчаянной храбрости чередовались с приступами паники, сродни той, что охватывает детей в темной комнате, и он отлично это знал. Он видел ее насквозь. Природный дар или безупречная выучка? Офицер должен быть в какой-то степени психологом. Во всяком случае, офицер спецвойск.

– Но выбор у тебя невелик, – заметила она, вновь поддаваясь соблазну.

Одна сторона рта у него слегка дрогнула, но это нельзя было назвать усмешкой.

– Вот тут ты ошибаешься. Нет ничего более уязвимого, чем человеческое тело. – С этими словами он поднялся, сделал шаг вперед и склонился над беспомощно распростертой на кровати Лизой, которая тут же задергалась в своих путах, предчувствуя недоброе. – Не бойся. Я только покажу.

Его горячие пальцы проворно пробежались по ее рукам, нащупали известные своей чувствительностью точки повыше локтя, где бицепс, и мягко надавили. Мягко?.. Это было похоже на электрический разряд. Правда, моментальный. Лиза даже мяукнуть не успела, а пальцы Венсана уже переместились во впадинки под ее ключицами.

– Я сказал, не бойся. То, что я делаю, настолько элементарно, что взрослый человек не имеет права ни на какие судороги страха.

– Но я же все-таки женщина, черт тебя подери! – прошипела она сквозь зубы, когда его милостью снова обрела возможность дышать. – И что бы ты там ни заливал про болевые пороги, женщина остается женщиной, слабым существом!

– Ах вот когда мы об этом вспомнили! – рассмеялся Венсан, и его руки вернулись на прежнее место, откуда он убрал их минуту назад. – Ты еще помнишь мой последний вопрос?

Да уж, настойчивости ему не занимать.

– Через две недели после судебного заседания... – Она торопливо сглотнула. – Они заметили, что я похудела и стала плохо спать. Ни на какие вечеринки я больше не ходила. С подругами почти не общалась. Ну и кто-то их надоумил...

Венсан отпустил ее и потихоньку перебрался на стул.

– Продолжай.

– Психотерапевт оказался толстой теткой неопределенного возраста, в бесформенном костюме, без макияжа. Это меня окончательно добило. Даже ресницы не накрашены, представляешь? Не говоря уж про волосы и губы. Да разве с этаким чучелом можно о чем-то говорить? Я и не стала, разумеется. Два раза в неделю меня привозили к ней, чтобы я отсидела положенный час в кабинете, уставясь в стену и не говоря ни слова. Один только раз я очень вежливо сообщила, что не собираюсь обсуждать с ней свои проблемы, но, кажется, она не приняла мои слова всерьез. Чтобы до нее наконец дошло, потребовалось довольно много времени. Мои родители были в отчаянии. Но что я могла поделать? Эта женщина мне не нравилась, и я не желала иметь с ней ничего общего.

– Вы обращались к другим специалистам?

– Да. Правда, уже позже. Мне порекомендовали одного... вернее, одну. Но и с ней вышла та же история, хотя не в точности. К тому времени я уже начиталась Фрейда, Юнга, Райха, Лоуэна, и ее попытки вернуть мне душевное здоровье не вызывали у меня ничего, кроме скептических улыбок. Я была тем, о ком принято говорить «пациент-интеллектуал». Самый непробиваемый тип пациентов. Кошмар любого психоаналитика.

– Какие у тебя были отношения с матерью? Доверительные? Или не очень?

– Не знаю. Мне казалось, что она меня понимает. Хотя я всегда была скрытным ребенком. Но потом, когда это случилось... Она стала относиться ко мне как к больной. Доктора, лекарства... на ночь успокоительный сбор... Не знаю. Она даже перестала ругать меня за неуспеваемость. Уж лучше бы ругала.

– А твой отец? Ты любила его? Извини, что задаю этот вопрос в прошедшем времени, но меня интересует не то, как обстоит дело сейчас, а то, как обстояло оно в то время. Итак?

Лиза ответила не сразу. В другое время и при других обстоятельствах она бы и вовсе не стала отвечать, но лежать и перебирать в уме все инквизиторские методы, какие он надумает пустить в ход... Хотя рано или поздно он все равно задаст вопрос, который покажется ей слишком интимным, и они вернутся к тому, с чего начали.

– Да, любила. Особенно любила, когда он заглядывал вечером пожелать мне доброй ночи и мы еще болтали минут пятнадцать или двадцать. Это было здорово. Я очень любила своего отца.

– После этого скандала что-то изменилось?

– Да, – коротко ответила Лиза.

– Он перестал заглядывать к тебе перед сном?

– Не сразу, но... в конце концов перестал.

– Может, он просто решил, что дочка выросла?

– Ну и что? – удивилась Лиза. – Разве я перестала быть его дочерью? Или перестала быть человеком?

– А он стал относиться к тебе так, как будто ты перестала быть человеком?

Ну вот, запретный вопрос прозвучал даже раньше, чем она ожидала.

– Не совсем, – выдавила она через силу, – но... как будто я стала грязной, понимаешь? Я перестала быть его принцессой, его сокровищем и стала обыкновенной шлюхой. Я разделила участь всех женщин от начала времен. Стала подстилкой. Отверстием для чьего-то члена.