Эпитафия шпиону. Причина для тревоги - читать онлайн книгу. Автор: Эрик Эмблер cтр.№ 53

— И вы ответили на вопросы? — Он выдавил из себя улыбку, более похожую на страшную гримасу, и посмотрел мне прямо в глаза.

— Я предложил максимально правдоподобное объяснение.

— Что ж, приятно услышать, — мягко сказал он и, кивнув мне и Скелтонам, вернулся к Кохе.

— Вот, стало быть, каков он, пророк застоя, — проговорила Мэри Скелтон. — Нельзя сказать, чтобы он выглядел слишком жизнерадостно, верно?

Не знаю почему, но это замечание меня задело.

— Надеюсь, когда-нибудь, — горячо возразил я, — я смогу вам кое-что рассказать об этом человеке.

— Чую запах тайны. Может, расскажете прямо сейчас, мистер Водоши?

— Боюсь, не получится.

— Плохи ваши дела, — заметил ее брат, — теперь покоя не ждите. Мэри, смотри! Лупоглазый со своей девчонкой освободили стол. Может, сгоняем партийку? Вы как, мистер Водоши?

— Да нет уж, сами играйте.

Они встали и направились к бильярдному столу. Я остался наедине со своими мыслями.

Сегодня, говорил я себе, скорее всего последний мой вечер на свободе. Надо запомнить этих людей. Надо сохранить в памяти эту картину: Фогели и чета Клэндон-Хартли разговаривают друг с другом, а Дюкло слушает и, поглаживая бороду, ждет момент, когда можно вклиниться в беседу; Кохе говорит что-то Ру и Одетт Мартен; Шимлер сидит один, рассеянно перелистывая страницы какой-то газеты; Скелтоны склонились над бильярдным столом. И вместе со всем этим — теплая, душистая ночь, капель на террасе, легкий плеск волны о прибрежные камни, звезды и луна, струящие свет сквозь ветви деревьев. От всего веет миром и покоем. Но мира нет. Снаружи, в саду, полчища насекомых пробираются по мокрым веткам и стеблям в поисках пищи — всегда настороже, готовые схватить добычу или стать ею. Во тьме разыгрываются разнообразные драмы. Ни минуты затишья, ни минуты покоя. В ночи кипит жизнь, в любой момент готовая обернуться трагедией. А в помещении тем временем…

В противоположном конце холла возникло какое-то движение. Фрау Фогель, поднявшись с места, застенчиво улыбалась окружающим. Муж вроде уговаривал ее сделать что-то. Я увидел, что Кохе оборвал свой разговор с Ру и направился к фрау Фогель.

— Мы были бы весьма признательны, — донеслись до меня его слова.

Она неуверенно кивнула. Затем я с удивлением увидел, что Кохе ведет ее к стоящему у стены пианино и откидывает крышку. Она неловко села на стул и пробежала своими короткими толстыми пальцами по клавишам. Шимлер оторвался от газеты. Ру нетерпеливо уселся поглубже в кресло и посадил мадемуазель Мартен на колени. Фогель торжествующе огляделся. Дюкло выжидательно потеребил очки.

Фрау Фогель заиграла один из вальсов Шопена.

Я заметил, как Шимлер, подавшись вперед, со странным выражением следит за неуклюжей, расплывшейся фигурой, этими дурацкими воланами, трясущимися от стремительных движений ладоней и рук.

Ясно, что в свое время у фрау Фогель был талант. Ее игра отличалась неким странным увядшим очарованием, напоминая подарочную коробку со старыми бальными платьями. Я скоро перестал думать о фрау Фогель, и музыка захватила меня.

Когда она доиграла, в холле на мгновение повисла мертвая тишина, затем раздались громкие аплодисменты. Фрау Фогель зарделась и, повернувшись на сиденье, обеспокоенно посмотрела на Кохе. Она уже начала было подниматься, но муж попросил ее поиграть еще, и она послушно вернулась на место. Задумалась вроде ненадолго, потом прикоснулась пальцами к клавишам, и по холлу мягко поплыла музыка Баха: «Иисус, радость человеческого желания».

Бывало, я возвращался после работы домой и, даже не давая себе труда зажечь свет, устраивался поуютнее в мягком кресле и сидел неподвижно, расслабленно, впитывая в себя приятную слабость, что охватывает все члены, когда они пребывают в покое. То же самое испытывал я сейчас, слушая, как играет фрау Фогель. Только на музыку с благодарностью откликалось не тело, а мой уставший мозг. А на месте приятной слабости, медленно растекающейся по членам, оказалась мелодия хорального прелюда, обволакивающая сознание. Я закрыл глаза. Вот слушать бы так и слушать. Если только…

Я даже не сразу заметил, как музыка смолкла. В холле раздались приглушенные голоса, кто-то призывал к тишине, скрипнула ножка стула. Я открыл глаза, успев увидеть, что Кохе поспешно выходит из помещения и осторожно закрывает за собой дверь. Вскоре она с шумом распахнулась.

Все произошло, казалось, в какую-то долю секунды; но поначалу у меня возникло ощущение, что фрау Фогель просто оборвала мелодию на полуноте. Поэтому в первую очередь посмотрел на нее. Руки ее повисли над клавиатурой, она застыла на месте, не сводя глаз с крышки пианино, словно там возник какой-то призрак. Затем ладони ее медленно опустились на клавиши. Раздался жалобный всхлип. Я перевел взгляд на дверь. На пороге стояли двое полицейских в форме.

Они грозно оглядели присутствующих. Один из них сделал шаг вперед.

— Кто из вас Йожеф Водоши?

Я медленно поднялся, слишком ошеломленный, чтобы хоть что-то сказать.

Грохоча сапогами, они направились ко мне.

— Вы арестованы. Пройдемте в комиссариат.

Фрау Фогель негромко вскрикнула.

— Но…

— Никаких «но». Следуйте за нами.

Они крепко схватили меня за руки.

Месье Дюкло рванулся навстречу:

— В чем его обвиняют?

— Вас это не касается, — коротко бросил старший из полицейских и подтолкнул меня к двери.

У Месье Дюкло даже пенсне на переносице затряслось.

— Я гражданин республики, — решительно заявил он. — И имею право знать.

— Что, любопытно? — Полицейский обернулся с ухмылкой на лице. — Хорошо, извольте, этот господин обвиняется в шпионаже. Среди вас все это время находился опасный преступник. Пошли, Водоши!

Скелтоны, Фогели, Ру, мадемуазель Мартен, Клэндон-Хартли, Шимлер, Дюкло, Кохе — на мгновение мне бросились в глаза все лица, бледные и застывшие, — повернулись в мою сторону. Я переступил через порог. Позади раздался истерический визг — по-моему, это была фрау Фогель.

Я получил инструкции.

Меня привезли в комиссариат в крытом фургоне, за рулем которого сидел третий полицейский.

Полагаю, сделано было это для того, чтобы удивить меня. Обычно арестованным не представляется роскошь передвижения в автомобиле, когда до участка всего полкилометра пешим ходом. Но я не удивился. Сейчас меня вообще ничто не могло удивить, разве что прием в мою честь у мэра в присутствии самых видных жителей Сен-Гатьена. Вот и все. То, что я все это время подозревал, наконец случилось. Я снова оказался под стражей. Отпуск закончился. Конец, стало быть. Правда, я не предполагал, что исход из «Резерва» будет обставлен столь драматически; но если принять во внимание все обстоятельства, так оно, может, и лучше — по крайней мере меня избавили от мучительных ночных ожиданий. Я испытывал едва ли не облегчение от того, что самому можно больше ни о чем не думать, что саркастические реплики месье Матиса меня уже не трогали, что оставалось только одно — примириться с действительностью.