Тайна индийских офицеров - читать онлайн книгу. Автор: Мэри Элизабет Брэддон cтр.№ 36

— Прикажите вашей жене что-нибудь спеть, майор, — сказал он ему вечером. — Пусть хоть она развлечет нас, если вы не можете сделать это сами!

— Принц желает послушать ваше пение, Ада! — шепнул майор жене. — Возьмите скорее ноты и ступайте к пианино.

Миссис Варней послушно села к инструменту и начала перелистывать ноты.

— Спросите его светлость, что он хочет услышать! — заметил ей майор.

— О, какую-нибудь швейцарскую песню, — ответил сэр Руперт, — что-нибудь веселое, с забавным припевом, что-то вроде тра-ля-ля-ля!.. Оливия, виноват, будущая леди Лисль, тоже часто поет швейцарские песни, и едва ли кто-то может исполнять их так, как она.

— Миссис Варней, без сомнения, не сравниться с будущей леди Лисль, но многие считают, что у нее очень приятный голос, и она, разумеется, приложит все силы для того, чтобы суметь угодить вашей светлости.

Ада своим чудным контральто пела балладу за балладой. Когда баронету надоело ее слушать, он вежливо заметил, что она может прекратить свое пение. Она села на прежнее место, не получив ни слова благодарности за свои старания угодить сэру Руперту. Артур Вальдзингам, который сидел с книгой около матери, встал с кресла и торжественно произнес:

— Благодарю вас от всей души за ваше восхитительное пение, миссис Варней. Брат мой сделал бы то же, если бы он был истинным джентльменом, а так как, к сожалению, это не так, я выполняю это за него.

Молодой Вальдзингам краснел, видя, как сэр Рупер обращается с гостями, и высказал бы свое неудовольствие намного раньше, если б не презирал красавца майора за его равнодушие к дерзостям баронета. Руперт взглянул на брата и, видимо, хотел ему что-то возразить, но потом передумал. Ему уже пришлось как-то раз выдержать стычку с Артуром, и с тех пор он стал относиться к брату с заметным почтением. Миссис Вальдзингам одарила Артура нежным взглядом.

— Твой отец был истинным джентльменом, Артур Вальдзингам, — сказала Клэрибелль, — я это знаю наверное, хотя имела основание не быть им совершенно довольной. Я думаю, что ты похож на него.

Спокойствие изящного майора в тот вечер было просто поразительным. Он сидел в кресле перед камином и, казалось, не обращал никакого внимания на то, что происходило вокруг него. Но когда в половине одиннадцатого баронет встал с дивана, на котором он было задремал, и подошел к столу, чтобы зажечь свечу, майор тоже поднялся с места.

— Вы сегодня очень скучный, так что я пойду спать, — сказал баронет. — Ну-с, чего же вы ждете? — обратился он к майору. — Почему не зажигаете свечу?

— Потому что я иду не к себе, а к вам, сэр Руперт.

Голос майора звучал так странно, что баронет невольно побледнел, встретившись с ним глазами.

— Я не могу больше жертвовать спокойствием и сном для того, чтобы слушать ваши нелепости, — проговорил он живо. — Можете всю эту ерунду сообщить мне завтра!

— Я не намерен ждать ни единого часа. Утром я сказал, что хочу объясниться с вами сегодня вечером. Потрудитесь пойти в вашу комнату, баронет!

— Но я уже сказал… — начал было Руперт.

— Потрудитесь идти, — произнес майор Варней, отворив дверь гостиной.

Сэр Руперт колебался, но, испугавшись грозного выражения голубых глаз майора, взял свечу и послушно пошел в свою комнату. Майор двинулся за ним и, войдя в спальню, тотчас запер дверь и положил ключ в карман. Эта была великолепная комната с резными дубовыми карнизами, панелями и потолком. Одна часть панели, та, которая скрывала выход на потайную лестницу, была богато покрыта резьбой и украшена медальоном, изображавшим епископа в полном облачении. Оконные занавеси и полог над кроватью были из фиолетового бархата на белой атласной подкладке. Огромная комната имела мрачный вид, тем более что освещалась в настоящую минуту лишь одной свечой, которую принес баронет. Сэр Руперт видел, как майор спрятал ключ.

— С чего вы это вздумали запирать дверь на ключ? — спросил он.

— Потому что хочу, чтобы нашей беседе никто не мешал.

Голубые глаза майора смотрели неожиданно строго, вечно улыбающийся рот его был плотно сжат, а его добродушие и любезность сменились выражением непреклонной решительности. Баронет взглянул украдкой на туалетный стол, где среди множества оправленных в золото хрустальных флаконов лежал сафьяновый футляр с двумя острыми бритвами.

— Поставьте свечу на стол, сэр Руперт, и потрудитесь сесть; я вас не задержу! — сказал майор Варней.

— Надеюсь, — ответил молодой человек, стараясь казаться совершенно спокойным, — предупреждаю вас, что я засну, если вы останетесь здесь надолго.

Он притворился сонным и начал громко зевать.

— Не думаю, что вы сможете заснуть, когда я начну говорить, сэр Руперт.

— Так говорите же… В чем дело?

— Сэр Руперт Лисль, — начал майор, не сводя с него глаз, — когда люди не понимают, в чем заключается их выгода, не хотят знать тех, кому обязаны всем, не хотят сознавать, что последние могут легко разрушить все созданное ими, этих господ нельзя назвать иначе как безумными и нельзя обращаться с ними как с людьми, чей рассудок в полном расстройстве. Помните это, сэр Руперт Лисль! Я знал людей несравненно умнее и хитрее вас, которые кончали свое жалкое существование в доме умалишенных… вам было угодно оскорбить меня несколько раз в течение дня, а мне было угодно не обращать внимания на ваше поведение — не потому, конечно, что, как вы воображаете, я не могу заставить вас раскаяться в ваших словах, а просто потому, что не был расположен к расправе! Я не хочу, чтобы кто-либо мог сказать обо мне, что он видел, что я вышел из себя, кто бы ни вызвал мое негодование. Если я и не добр, то по характеру довольно уживчивый человек, а подобных людей всегда считают добрыми. У них любезная открытая улыбка, они всегда веселы; они добродушно смотрят на своего ближнего, готовя ему верную гибель. Если б мне надо было убить человека, то я сделал бы это с полнейшим хладнокровием. Я отвечаю на оскорбление не грубыми словами, а искусными действиями. Когда меня оскорбляет мужчина, я могу улыбнуться и простить его; если он оказывает мне сопротивление, я способен простить его все с той же улыбкою. Потрудитесь запомнить это, сэр Руперт, и не подвергайте меня дальнейшим оскорблениям.

Молодой человек придвинул свое кресло поближе к огню, чтобы показать майору, что он дрожит крупной дрожью исключительно от холода.

— Никто и не думал оскорблять вас, майор, — сказал он. — Вероятно, вы сочли за обиду какую-нибудь невинную шутку. Вы слишком умны, чтобы видеть в этом желание обидеть вас. Что же касается моих чувств, то вы не должны сомневаться в том, что я считаю вас своим наставником и другом; я не безумец и сознаю, что вы возвратили мне богатство и власть и что я обязан вам всем тем, что имею… Чего же вам более?

Он протянул майору холодную руку с улыбкой примирения.

— Достаточно ли этого? — повторил он опять.

— Нет, — хладнокровно возразил Варней. — Кто-то упомянул сегодня о женитьбе. Вы говорили то, что думали, сэр Руперт?