Улица райских дев - читать онлайн книгу. Автор: Барбара Вуд cтр.№ 87

– Аль хамду лилла! Тысяча извинений, саида, эта женщина – ваша родственница?

– Это моя внучка, – с гордостью ответила Амира. Он покачал головой:

– Великое сияние озарило вашу семью, саида. Амира подняла брови:

– Вы видели ее танцы?

– Бог послал мне это счастье, саида. Я восхищаюсь ее танцами. Прекрасен танец солнечных бликов на Ниле, танец птиц в облаках, но танцы Камилии несравненны.

«Он назвал ее Камилией», – недовольно подумала Амира.

– Я слышал, – продолжал Фахед, – что ее муж погиб в Шестидневной войне – он, конечно, в раю. И оставил Камилию с ребенком.

– Да, Зейнаб – хорошее дитя, благодарение Богу, – сдержанно отозвалась Амира. Она была поставлена в тупик неожиданным отклонением гостя от этикетной беседы. Разговор о Камилии нарушал задуманный ход встречи.

– Я очень давно мечтаю встретиться с ней, но никто из моих знакомых не мог представить меня. Я хотел быть представленным по всем правилам, чтобы не оскорбить ее.

Амира удивленно моргнула. Неужели он имеет в виду… Желая проверить свою догадку, она непринужденно улыбнулась и заметила:

– У вашей жены хороший характер, мистер Фахед, если вы восхищаетесь другими женщинами, не опасаясь ее ревности.

– У моей жены прекрасный характер, саида, но она мне уже не жена. Я с ней развелся пять лет назад. У меня восемь детей, и все они живут самостоятельно. Я наслаждаюсь покоем и коллекционирую древности. Здоровье у меня превосходное, я богат и детей своих обеспечил. – Он поставил на блюдце пустую чашку и недоуменно покачал головой. – Я удивляюсь, саида, почему ваша красавица внучка не выходит снова замуж.

Амира поняла, что ее догадка была верной – мистер Фахед завел речь о сватовстве. Она перечисляла в уме все несомненные достоинства неожиданного жениха: не женат, не желает детей от новой жены – у него уже их восемь, здоров, материально обеспечен, даже, наверное, очень богат – и увлечен Камилией. Все же она возразила:

– Мужчины могут восхищаться танцовщицей, мистер Фахед, но немногие захотят жениться на ней.

– Глупая слабость ревнивцев, саида! Клянусь Пророком, да сопутствует ему Божья милость, я не таков! Когда я владею чем-то прекрасным, я счастлив показать это миру!

Амира, улыбаясь, подвинула к себе кофейник, мысленно отметив еще два достоинства мистера Фахеда: он не ревнив и он позволит Камилии продолжать карьеру танцовщицы.

Он поднял глаза на фотографию Камилии и добавил:

– Конечно, такая красавица с безупречной репутацией, вдова героя, достойна самого высокого выкупа за невесту.

Амира налила кофе в прозрачные китайские чашечки и подумала: «И последнее – он хорошо заплатит».

Она задвинула под атласную подушечку кресла шкатулку с драгоценностями и сказала:

– Мистер Фахед, если вы желаете, я буду иметь удовольствие представить вас своей внучке…

Якуб смотрел в растерянное лицо Камилии.

– Разве вы не знали, что я христианин? Они все еще стояли в маленькой комнате.

– Я… думала, что вы еврей.

– Разве это имеет для вас значение? Она помедлила, потом ответила:

– Нет… конечно, нет. Я ведь пришла по делу.

– По делу?

Дрожащей рукой Камилия вынула из сумочки листки:

– Вот. Моя тетя хочет, чтобы вы это напечатали, если подойдет для вашей газеты.

Она не подняла на него взгляд и поэтому не увидела в его глазах разочарование.

– Я с удовольствием прочту.

Камилия передала ему листки и отвернулась, не в силах осознать факт, что Якуб Мансур – собрат ненавистников, пытавшихся убить дядю Хакима.

– Это прекрасно написано! – воскликнул он и начал читать вслух первый листок: – «Женщины не хотят ниспровергнуть святой закон Корана, мы хотим уничтожить несправедливость, которая творится вне рамок святого закона. За женщинами должно быть признано право требовать от мужа, чтобы он сообщал первой жене, что он решил взять вторую; чтобы жена в этом случае имела право потребовать развод; чтобы муж сообщал жене, что хочет развестись с ней, а не оформлял развод за ее спиной, как это обычно делается. Мы требуем положить конец жестокому обычаю обрезания девочек». Якуб прервал чтение и посмотрел на Камилию:

– Все, чего требует ваша тетя, справедливо, но многие считают, что феминизм в Египте внедряется западным империализмом с целью дестабилизировать арабское общество и разрушить наши национальные ценности.

– И вы так считаете?

– Если бы я так думал, я не опубликовал бы ваше эссе. А вы знаете, что ноябрьский выпуск газеты, где оно было напечатано, весь разошелся и читатели потребовали дополнительного тиража? Были письма не только от женщин, но и от мужчин, одобряющих ваши идеи.

Она молчала; он подошел к ней и спросил:

– Узнав, что я копт, вы изменили отношение ко мне? Разве мы не все арабы – мусульмане и копты?

– Простите меня, – с трудом выговорила Камилия, не поднимая глаз. – Христиане напали на моего дядю. Они его хотели повесить. Это было ужасно.

– Плохие люди есть в любой религиозной общине. Неужели вы считаете всех нас убийцами, мисс Рашид? Христианство – религия добра, она призывает к миру.

– Мне надо идти, – сказала она и шагнула в первую комнату. – Простите меня, я…

По аллее пробежали два парня в белых галабеях, вопя «Долой христиан!» и бросая камни в окна. Из разбитого окна посыпались осколки стекла.

Якуб ринулся к Камилии и, толкнув ее в угол комнаты, закрыл своим телом. Когда шаги убегающих ног смолкли вдали, Камилия вздрогнула и заплакала. Якуб прижал ее к себе, она услышала стук его сердца. Он нагнулся и поцеловал ее, и она ответила ему поцелуем.

В следующий же миг она отпрянула:

– Зейнаб! Моя дочь в машине на улице!

Радван, услышавший из машины ее крик, вбежал в комнату, держав руку в кармане, где, она знала, был револьвер.

– Все в порядке! – крикнула она. – Я… Я испугалась…

Огромный сириец с недоверием смотрел на Якуба Мансура. У Камилии упало сердце – что, если бы Радван увидел, как Якуб поцеловал ее… Он бы его застрелил…

– Все в порядке, Радван, – повторила она. – Мистер Мансур – старый знакомый. Вернитесь к машине, я сейчас приду.

Когда охранник отошел, Камилия повернулась к Мансуру и сказала:

– Я должна уйти отсюда. И не ходите на мои концерты. Вы и я… нам не быть вместе. Это опасно… я должна думать о своей дочери. Аллах да хранит вас, Якуб Мансур, и ваш Бог тоже. Алла ма'аки.

Над пустыней Невады занялась заря.