Ты мне судьбой обещан был - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Лукьянова cтр.№ 21

Все разлетелось, дружной и счастливой семьи не стало в один миг. Папа очень редко появлялся дома. Лиза слышала, как мама плачет в своей комнате по ночам. Днем она держалась геройски, достойно. Но Лиза хорошо представляла, какой ценой маме дается такое поведение. Больше всего потрясло Елизавету то, что мама не жаловалась на жизнь и не проклинала мужа. Она умудрялась находить для него какие-то оправдания. Но как бы там ни было, целые десятилетия счастливой жизни были перечеркнуты, забыты и преданы. Развод все-таки состоялся, хотя Лиза до последнего момента в это не верила. Ей так хотелось, чтобы родители помирились, чтобы все стало как прежде. Но поздняя папина любовь уничтожила их семью.

Елизавета умом понимала, что она, как девушка взрослая и уже практически самостоятельная, не имеет ни малейшего права осуждать родителей, самых близких и дорогих людей на свете. Теоретически она могла предположить, что в семейной жизни за многие годы может случиться всякое, но ей никогда не приходило в голову, что участниками драмы станут самые родные в мире люди. Только она одна знала, какие страсти раздирают ее душу на миллион маленьких, болезненных осколков. Разум отказывался верить в происходящее. То, что сейчас случилось в ее семье, походило на дурной сон, который, может быть, и имел право на существование, но к утру должен был исчезнуть. Оказывается, ночной кошмар – это еще не самая жуткая история в мире. Сон можно забыть, плюнуть на свои ощущения, страхи, а вот то, что происходило наяву, было гораздо страшнее. Ничего не рассасывалось, жизнь никак не хотела входить в русло. Прочитанные книги со сложными коллизиями, любимые кинофильмы с многосложными и запутанными сюжетами, опыт и увлекательные истории других людей сейчас не имели никакого значения. Лиза страдала по-настоящему глубоко, неимоверно, самозабвенно. Ей было жалко всех – обманутую, преданную и глубоко несчастную маму, запутавшегося в нелепой поздней страсти папу и сильнее всех, хотя в этом она не призналась бы никому, – себя.

Был нарушен привычный ход событий, растоптаны семейные устои и домашний уют. Все вокруг словно сошли с ума. Каждый был прав по-своему, но как-то не хотелось без конца выслушивать веские аргументы и уж тем более становиться на чью-то сторону. Выбора не оставалось. Родители запутались в выяснениях отношений, взаимных обидах, бесконечных разборках. Они все время находились в состоянии необъявленной войны. Каждый находил аргументы для защиты собственной позиции и одновременно не забывал обвинять другую сторону в непонимании, равнодушии и еще черт знает в чем. Жизнь почему-то отличалась от милой картины, которую навязывали книжные и кинематографические стереотипы. В кино приличные интеллигентные люди умудрялись расставаться довольно просто, почти красиво, сохраняли достоинство и потом дружили долго и счастливо вновь созданными семьями до конца дней. Ах, господа сценаристы, хотелось бы узнать, где вы насмотрелись подобной чуши. В настоящей жизни все происходит гораздо страшнее. Не бывает женщин красивых, спокойных, с прекрасными манерами, доброй улыбкой, профессионально накрашенных, безупречно и элегантно одетых, которым глубоко за сорок и которых вдруг без предупреждения и всяких причин – взяли и предали. На самом деле брошенные женщины выглядят по-другому. Они стареют на глазах, на них больно смотреть, они несчастны до самой глубокой печали. Особенно в первый момент.

Елизавета страдала, и в то же время она поняла простую вещь – родители сами, без ее давления и вмешательства должны разобраться в своих непростых взаимоотношениях. Не время путаться под ногами и давить на них. Она девушка взрослая и должна себя вести соответственно. Ничего страшного, пора задуматься о самостоятельной жизни, тем более что ей есть куда податься. У них есть комната в коммуналке, в самом центре. Сосед там один, да и тот десять месяцев в году мотается по командировкам. Комната когда-то принадлежала древней старушке, чуть ли не троюродной тетушке по материнской линии. Почти мифическая тетушка была женщиной одинокой и завещала свою площадь маме. Елизавета толком и не помнила благостную старушку, знала о ней исключительно по маминым воспоминаниям. Сдавать заветную площадь мама не решалась, да и особой нужды в этом не было. В основном комната служила маленькой гостиницей для многочисленной родни, которая совершала набеги на Москву. Этот вариант устраивал всех. Но нынче наступили другие времена. Елизавета твердо решила: она должна уехать из родительского дома и начать жить самостоятельно. Пора становиться взрослой девочкой не на словах, на деле. Когда она объявила о своем решении родителям, протестовать никто не стал. Проблема переселения была решена на удивление спокойно и благожелательно. Да по-другому быть не могло. Родители были заняты собственными проблемами.

Елизавета начала с азартом благоустраивать свой быт. Она накупила целую кучу обоев, несколько видов краски непонятного назначения и прочей строительной ерунды, о существовании которой раньше и не подозревала. Когда она переступила порог квартиры, в которой решила начать новую жизнь, ей стало не по себе. Энтузиазм растаял мгновенно, как только она увидела чудную картину со всеми нюансами замечательного коммунального оттенка. Девушка сразу поняла: справиться с бытовыми проблемами в одиночку будет тяжело. Квартира была похожа на убежище бомжей или временное городское пристанище Бабы-яги. Когда она пришла сюда впервые, соседа дома не было, света в прихожей тоже. На кухню зайти было страшно, места общего пользования производили жуткое впечатление. Прежде чем перебраться сюда жить, надо было каким-то образом превратить этот ужас в нормальную квартиру.

Но, как говорится, глаза боятся, а руки делают. Вместе с сентябрем наступили нелегкие времена. Зато было не скучно. Учеба отнимала много времени, диплом был не за горами, она хотела поступать в ординатуру, а тут проклятый быт заел. Елизавета крутилась как белка в колесе. Зато на страдания и переживания не оставалось времени. Жизнь, что называется, продолжала бить ключом. Самое удивительное: начал с поразительной регулярностью названивать Кирилл. Очнулся, проснулся – и выбрал жертву. Его звонки совершенно не радовали Елизавету. Кирилл ныл и страдал постоянно, причем так искренне и честно, что у Елизаветы через пару недель выработался полноценный комплекс вины перед приятелем. Дружбан психовал и истерил не на шутку, проклинал все на свете и каждые пять минут просил совета – что делать дальше? Внимание всем службам спасения одновременно и немедленно: женатый мужчина, которого никто не заставлял жениться, все-таки сделал это, а теперь ноет и стонет так, что штормовые волны всех морей отдыхают. Не успев насладиться медовым месяцем, он наелся счастья семейной жизни до полного отвала. Нормальная история, если не сказать, отличная. Друг сначала ее подставил, а потом не долго думая определил в ранг личного психиатра. Интересно, эта замечательная история будет продолжаться всю оставшуюся жизнь? Хорошенькая перспектива. При всем при том Кирилл настолько погряз в собственных проблемах, что даже не затруднялся задать Лизе вопросы элементарного порядка. Его совершенно не интересовало, что происходит с ней, он был так занят своими переживаниями, что ему в голову не приходило спросить, что творится с лучшей подругой, как она живет, здорова ли, благополучна ли. Конечно, по сравнению с женитьбой все остальные проблемы не имеют никакого значения.