Солнце ночи - читать онлайн книгу. Автор: Карина Тихонова cтр.№ 49

Аня уселась. Я затаила дыхание.

Минуту Ольга стояла молча, глядя в море остановившимся мрачным взглядом. Аня тронула ее за руку и спросила:

— Что случилось?

Ольга вышла из задумчивости, посмотрела на спутницу и засмеялась.

— Ничего. Засмотрелась на море. Ты любишь море?

Анечка пожала плечами:

— Не знаю. Не задумывалась.

— А я очень люблю, — сказала Ольга. — Я написала в завещании, чтобы меня кремировали, а пепел развеяли над морем.

— Ты потащила меня на мокрый пляж, чтобы поговорить о своем завещании? — поинтересовалась Анечка.

Ольга посмотрела на нее странным долгим взглядом и присела рядом. Теперь я ее не видела.

— И насчет завещания тоже, — сказала Ольга после небольшой паузы. — Но вообще-то я хотела тебе кое-что рассказать.

Ольга снова замолчала, и молчала очень долго. Анечка потеребила ее за рукав:

— Ну? Что же ты? Рассказывай!

— Сейчас, сейчас, — откликнулась Ольга. — Дай собраться с мыслями, это не так легко.

Она тяжело вздохнула и начала рассказ странным решительным тоном, словно боялась передумать.

— Родилась я в одной деревне, очень далеко от Москвы. Отец был лесником, мать занималась домашним хозяйством. Нас, детей, в семье было много: шестеро.

Ольга прервала рассказ и уточнила:

— То есть много по городским меркам. По деревенским — в самый раз. Жили мы трудно. Конечно, было свое хозяйство, мы не голодали, но и ничего лишнего себе не позволяли. Однажды зимой отец ушел в лес и не вернулся. День ждали, два… Потом мать взяла второе ружье и пошла его искать.

Ольга умолкла.

— Нашла? — спросила Анечка с вежливым посторонним интересом.

— Нашла, — подтвердила Ольга. — Тело нашла. Отца медведь поломал. Мать взвалила его тело на себя и одна приволокла в деревню. Похоронили, как полагается. Ну, и покатило.

Ольга снова тяжело вздохнула.

— Точно говорят: пришла беда, отворяй ворота. Корова подохла, куры перестали нестись — одно несчастье за другим. В общем, даже еды мы лишились. До сих пор помню, как я прятала кусок хлеба в старые валенки. Кошмарное было время.

Ольга замолчала. Собралась с силами и продолжила рассказ:

— Нас не бросили. Колхозный совет решил, что детей нужно спасать. Двух моих сестер отправили в районный интернат, братьев определили в мореходное училище, а меня… Меня послали учиться в Москву. Я лучше всех в деревне училась, просто круглая отличница была. Не знаю, почему. Наверное, от тоски. Дома уж очень было тяжело и неприглядно, а тут откроешь книжку — и забываешься. Наверное, поэтому я всю деревенскую библиотеку наизусть выучила.

Ольга засмеялась, но смех был невеселым. Анечка промолчала. Мне казалось, что она с трудом подавляет зевоту.

Честно говоря, мне было непонятно, для чего Ольга выворачивает душу перед этой сопливой девицей, совершенно не годившейся ей в подруги.

— Ну вот, — продолжала Ольга. — Привезли меня в Москву в спецшколу для одаренных сельских детей. Бог ты мой! Сколько впечатлений! Я чуть с ума не сошла! Город такой огромный, что заблудиться в нем легче, чем в лесу! Машины, трамваи, автобусы!.. А метро меня вообще убило. Я решила, что попала в какой-то подземный дворец-музей. И все никак не могла сообразить, почему тут поезда проезжают…

Анечка упорно молчала, но в самом ее молчании мне чудилось неодобрение. Действительно, грузят девушку какими-то дурацкими воспоминаниями столетней давности, до которых ей нет никакого дела! Мне все это было очень интересно, и я навострила уши, наплевав на приличия.

— В общем, школу я закончила с отличием, — продолжала Ольга. — И сразу поступила в торговый техникум. Почему не пошла в вуз? Не знаю. Наверное, от страха. Больше всего я боялась провалиться. Если бы я не поступила, то пришлось бы вернуться в деревню, к тоскливой беспросветной жизни, которую я ненавидела от всей своей души! Я решила: ни за что не поеду обратно! Зубами буду камни грызть, но останусь в городе! Самым простым путем для этого была дальнейшая учеба.

Ольга перевела дыхание.

— Я поступила с первой попытки, — продолжала она. — Курс у нас подобрался молодой, веселый… Денег было в обрез, подрабатывали, как могли. Лично я по вечерам мыла посуду в кафе. Не бог весть какие деньги, всего шестьдесят рублей, да стипендия сорок пять, как отличнице… В общем, считай сама.

— Сто пять рублей, — сказала Анечка, впервые за прошедшие пятнадцать минут подав голос.

— Сто пять рублей, — повторила Ольга нараспев. Рассмеялась и добавила: — Для меня это были огромные деньги! Тридцать пять рублей стоили лаковые лодочки в ГУМе, я с первой же получки их купила. И бегала на танцы, каждый вечер плясала, как ненормальная. Сил было много, а вот ума — не очень.

Ольга вздохнула.

— Как-то раз к нам на танцы забрели ребята из ГИТИСа, — продолжала она, понизив голос. — Один мне очень понравился. Слово за слово, познакомились. Мне восемнадцать, ему восемнадцать, я деревенская, он городской, я торговый работник, он будущий театровед… Казалось бы, что между нами общего, о чем нам говорить? Только разговоры нас не интересовали. Мы с ним плясали до глубокой ночи, потом гуляли по городу… Тогда безопасно было, многие люди гуляли по ночной Москве, — объяснила Ольга. — Красиво было — до умопомрачения! Не город, а сказочное видение! Витрины нарядные, люди такие доброжелательные, все друг другу улыбаются, раскланиваются… В общем, не жизнь — а праздник!

Ольга замолчала и как-то странно замялась.

— В общем, ты догулялась, — спокойно договорила Анечка.

Пауза. Даже мне стало неудобно за эту короткую безжалостную фразу.

— Можно сказать и так, — мужественно признала Ольга. — Догулялась. Обычно так говорят бабки в деревнях.

— Ничего странного, — все так же спокойно ответила Анечка. — Гены, надо полагать. Насколько я понимаю, я твоя дочь?

Тут настала такая долгая и мучительная пауза, что я успела состариться. Не знаю, какой реакции я ждала: скорее всего, бурной. И вдруг услышала, как кто-то едва слышно всхлипывает. Этот звук вывернул мою душу наизнанку. Представить себе Ольгу — сильную, уверенную в себе женщину, всего добившуюся в этой жизни, — плачущей! Но Ольга плакала: тихо, беспомощно, как маленькая девочка.

— Умоляю, давай обойдемся без истерики, — сказала Аня.

— Прости, прости! — запаниковала Ольга. Я услышала, как она шумно высморкалась в носовой платок. — А как ты догадалась?

— А то и так неясно! — ответила Анечка, пожимая плечами. — Рассказала мне кучу ужасов о своей несчастной жизни… Спрашивается, зачем? Ясное дело, зачем: чтобы оправдаться!

— Ты меня осуждаешь? — спросила Ольга очень горько. Но ответа не дождалась. Помолчала и продолжала: — Я понимаю, оправдать себя мне не удастся. Да я и не пытаюсь оправдаться! Я просто хочу, чтобы ты знала, как все было на самом деле! Твой отец… — Тут Ольга запнулась. Помолчала, пересилила себя и продолжила: — Твой отец… очень испугался, когда я ему сказала, что беременна. Нам было всего восемнадцать лет! Понимаю, это не оправдание, но все же… — Она вздохнула.