Наследница по кривой - читать онлайн книгу. Автор: Тьерни Макклеллан cтр.№ 54

Я скрипнула зубами. Замечательно! Я собираюсь на встречу с предполагаемым убийцей, и мало ли как все может обернуться! Тогда что прикажете вспоминать в последнюю минуту перед тем, как навеки закрыть глаза? Беседу с родным сыном, который нагло вытягивает из тебя деньги?

— Натан, — произнесла я, — поговорим об этом в другой раз, ладно? А сейчас я хочу…

— Но, мам, если Даниэль получит…

— Натан, заткнись и слушай. — Вот вам и весь прощальный разговор. Теперь Натан будет вспоминать, что среди моих последних слов, обращенных к нему, было "заткнись".

Набрав в легкие воздуха, я скороговоркой выложила Натану, куда еду, и продиктовала адрес.

Натан, похоже, трепетно внимал каждому моему слову.

— Конечно, мам, я понял, но…

Я собралась немедленно повесить трубку, но передумала: а вдруг невероятное все же случится?

— Я люблю тебя, Натан, — сказала я. — Поговорим позже, сынок.

Заключительная фраза Натана была не из тех, которые с умилением вспоминают в День матери.

— Знаешь, мам, если тебе неудобно возиться с наличными, то и чек сойдет…

Какая мать не прольет слезу, услышав такое от нежного и любящего сына!

Дом Шарлотты Аккерсен походил на свою хозяйку — чистенький, аккуратненький, не бросающийся в глаза. Обычная коробка, выкрашенная в ненавязчивый бежевый цвет, стояла на ухоженной, недавно подстриженной лужайке; бежевые ставни, бежевая крыша и бежевая входная дверь. Если бы этот дом продавался, а я его рекламировала, то обязательно вставила бы в газетное объявление: "Не пройдите мимо вашей удачи!" — заглавными буквами.

И возможно, налепила бы такое же объявление на сам дом — а вдруг покупатели его в упор не увидят!

Аккерсены жили в районе для состоятельных людей (доходы их соседей колебались от 100 000 до 125 000 долларов), в быстро разраставшемся пригороде под названием Джефферсонтаун, что в двадцати минутах езды от "Кв. футов Андорфера". Так что у меня было время подумать, пока я добиралась туда.

Когда я затормозила у дома Шарлотты, то уже почти решила не заходить внутрь. С кем я, в конце концов, имею дело? С предполагаемой убийцей. Той, что убивает людей. А люди — это тот вид, к которому я с полным правом могу и себя причислить. Поэтому не безопаснее ли просто поведать злым копам о моих находках, и пусть сами разбираются?

Если, конечно, они поверят хотя бы одному моему слову. Было бы немного унизительно в ответ на откровенность услышать издевательский смех. Копы могут даже предположить, что я готова прицепиться к чему угодно, лишь бы только обелить себя. Мол, уже дошла до того, что называет день рождения уликой. Или еще хуже: не придет ли им в голову, что я намеренно солгала Эфраиму Кроссу и дала ему дату рождения Шарлотты, ибо с самого начала планировала убийство?

Опять же, не исключено, что дата рождения Шарлотты случайно совпала с суммой, оставленной Кроссом. Совпадение маловероятное, но тем не менее возможное.

Мне также очень не хотелось обращаться в полицию, не предоставив Шарлотте шанса защитить себя. Ведь она до сих пор считалась моей подругой, разве не так?

С другой стороны, не стоило забывать о том, что эта подруга (предположительно) направила пистолет на своего любовника и хладнокровно застрелила его.

Но окончательное решение не входить в дом я приняла, когда увидела столовую Шарлотты. Люстра хорошо освещала комнату, и с того места, где я поставила машину, мне были отлично видны дети Шарлотты, Донни и Мэри: они сидели за столом, поедая утреннюю кашу. Шарлотта стояла за спиной Мэри, наливая девочке стакан молока.

Такие идиллические сценки каждый день мелькают в телевизионной рекламе: хорошенькая молодая мать с любовью ухаживает за вихрастым мальчиком восьми лет и круглолицей шестилетней девочкой.

Наблюдая за ними из машины, я с облегчением перевела дух. Шарлотта Аккерсен — убийца? Абсурд. Она даже своих детей назвала в честь отпрысков музыкальных Осмондов — столпов американской морали. Не может она быть убийцей!

Я вылезла из машины и направилась к входной двери. Кроме того, если даже Шарлотта виновна, не станет же она убивать меня при детях.

Полагаю, открыв дверь, Шарлотта в ту же секунду догадалась, зачем я явилась. Она была уже полностью одета, чтобы ехать на работу: в голубенький комбинезон и голубенькую блузку с рисунком, светлые волосы аккуратно перехвачены голубенькой ленточкой. Вот только накраситься не успела, наверное, поэтому и выглядела такой бледной.

Так я думала, пока она не заговорила.

— О, Скайлер, — пискнула Шарлотта, — что привело тебя в столь ранний час?

Шарлотта явно старалась держаться как ни в чем не бывало, но ее голос дрожал так, словно мы находились в эпицентре землетрясения. А лицо побледнело еще больше, когда я поведала о своем открытии.

— Представляешь? — заключила я. — Дата твоего рождения точно совпадает с суммой, оставленной мне Кроссом.

Следует отдать Шарлотте должное: она не превратилась в дрожащее желе, но попыталась отпереться. Раскрыв пошире голубые глаза, она деланно изумилась:

— Какое странное совпадение! Но, Скайлер, разумеется, это сущая ерунда…

Я молча наблюдала за ней. С ума сойти! Шарлотта нацепила ту же маску наивной дурочки, которую я всегда надеваю, когда меня останавливают за превышение скорости.

Но никогда не пытайтесь обмануть записного обманщика. Да и надоело мне играть в игрушки: прошедшая неделя выдалась не из легких. К тому же, если совпадение в цифрах — простая случайность, почему тогда ее голос дрожал так, словно стихийное бедствие, в эпицентре которого мы находились, измерялось семью баллами по шкале Рихтера?

— Прекрати, Шарлотта, — попросила я не слишком вежливо. — Мы обе отлично понимаем, что это значит. Сказать по буквам?

В ответ она лишь еще шире раскрыла глаза.

— Или лучше сказать то же самое, и тоже по буквам, но полиции?

Глаза Шарлотты слегка выкатились из орбит. Она бросила тревожный взгляд на дверь столовой, отступила и молча пригласила меня в гостиную.

Гостиная Шарлотты была одной из тех парадных комнат, которые предназначены исключительно для показа. Помещение выглядело так, словно большую часть времени оно стоит герметически запечатанным. Я не сумела углядеть ни одной соринки на белейшем двухместном диване, столь же ослепительно белых креслах эпохи королевы Анны и сверкавшем белизной плюшевом ковре. На журнальном столике в стиле "французская глубинка" лежало всего три журнала — "Ваш дом", "Деревенская жизнь" и «Вог», — все три покоились строго параллельно друг другу. Белые шелковые абажуры были также начисто лишены пыли, латунные уголки французского журнального столика сверкали, а на ковре до сих пор были видны следы от пылесоса.

Я замерла на пороге. Эта комната вызывала желание совершить неловкость и что-нибудь опрокинуть. Пиццу, например.