Ключ - читать онлайн книгу. Автор: Саймон Тойн cтр.№ 71

— Ступай за мной, так велено, — произнес монах в красном.

— Куда идти-то?

— В лазарет. Брат Сименон приказал мне найти тебя. Сказал, что это срочно.

Из глубин горы снова послышался стон, от которого кровь стыла в жилах.

— Хорошо, — ответил Афанасиус посланцу. — Я было собрался подняться по этой лестнице в пещеру приношений, там нужно поменять расписание дежурств. Думаю, с этим можно подождать.

Габриель вжался в дверной косяк и наблюдал, как монах в красной сутане уводит Афанасиуса по коридору, а вместе с ними удаляется и слабенький огонек масляной лампы. В наступившей полной темноте он еще прислушивался к удаляющимся шагам, пока те не затихли окончательно, потом шагнул в коридор и двинулся тем же путем, которым они шли с Афанасиусом. Вынул из кармана свой фонарик и включил, прикрывая свет ладонью. Впереди показался поворот, а затем лестница, ведущая наверх, — надо надеяться, та самая, на которую туманно намекнул Афанасиус.

Несколько минут подъема по лестнице — и Габриель почувствовал слева приток свежего воздуха, идя навстречу которому он благополучно добрался до нужной пещеры. Снял монашеское одеяние, аккуратно свернул и положил на низкую полку, после чего подошел к краю люка. Веревку колокола он закрепил длинной доской — здесь был целый штабель таких. Руки Габриеля по-прежнему были слабыми, но мысль о том, что сила тяжести на этот раз будет работать на него, успокаивала. Он снова надел рукавицы и потянул веревку.

Сюда он поднимался в надежде отыскать карту, которая приведет их в древний священный край. Покидал же Цитадель он с пустыми руками, питая очень и очень слабую надежду на то, что Афанасиусу удастся где-то в архивах напасть на давно остывший след. Габриель посмотрел на светившую в небе луну и подумал о Лив, которая сейчас, должно быть, уже где-то неподалеку. Он ведь обещал, что она может на него положиться, но все же подвел ее. Не сумел защитить ее, не сумел найти ту единственную вещь, которая только и могла освободить Лив от последствий мрачного пророчества, опутавшего девушку по рукам и ногам. Эти мысли угнетали его, когда он обмотал веревку вокруг ноги и шагнул на платформу, а затем соскользнул с нее как человек, которого подвергают медленному повешению.

К тому времени, когда Афанасиус добрался до лестницы, ведущей в лазарет, звук, который он уже слышал в верхней части горы, превратился в целый хор стенающих грешных душ. С каждым шагом эти стоны звучали все отчетливее, и ему потребовалось напрячь всю свою волю, чтобы продолжить путь. В общем шуме теперь можно было различить обрывки слов. То были жалобы и причитания, среди которых чаще всего повторялось «прости мне грехи мои».

Внизу, у лестницы, его встретил страж в белой маске, резко выделявшейся на фоне красной сутаны, с надвинутым на лицо капюшоном. Еще один страж стоял у дверей главной палаты — той самой, из которой доносились вопли и стоны. Когда Афанасиус подошел ближе, страж протянул ему маску и молча наблюдал, как монах ее надевает. Лишь после этого Афанасиус смог подойти к двери и постучать громко, чтобы перекрыть царивший внутри страшный шум. Послышался стук отодвигаемого засова, и дверь отворилась.

В палате глазам Афанасиуса предстала наглядная картина адских мук. Восемь коек, которые он уже видел, стояли в совершенном беспорядке, перегораживая всю палату. Их сдвинули со своих мест беспокойные больные, которые яростно метались из стороны в сторону. Все монахи были раздеты, на них остались лишь набедренные повязки; несчастных привязали к койкам, как раньше был привязан брат Садовник. И симптомы у них были те же самые: густая сыпь нарывов, покрывших почти всю кожу; глубокие раны в тех местах, где они до крови расчесывали и сдирали кожу, пока их не связали; не смолкающие ни на минуту жалобные стоны и причитания, вызванные нестерпимыми муками.

Громче всех вопил монах на ближайшей к двери койке — он сумел как-то освободиться от пут и теперь свободной рукой расчесывал кожу, глубоко вонзая в нее ногти. Под его ногтями нарывы лопались и кровоточили, заставляя несчастного вопить сразу и от боли, и от облегчения. Два брата-лекаря пытались заново связать его, их перчатки скользили по телу, покрытому липкой коричневой жидкостью, сочившейся из лопнувших нарывов. Третий нацелился шприцем на плечо дергающейся руки, приноравливаясь к ее движениям, пока не попал наконец в цель. Успокаивающее средство быстро подействовало, искаженное страданием лицо больного расслабилось, и Афанасиус узнал того молоденького испуганного монашка, которого заметил в свое первое посещение палаты.

Афанасиус обернулся и встретился глазами с братом Сименоном. Медик смотрел на него в щель между маской и капюшоном сутаны.

— Так ты говоришь, пострадали все деревья?

— Все, — кивнув, подтвердил Афанасиус.

— А вернулась ли в сад болезнь?

— Не вернулась. — Афанасиус отрицательно покачал головой. — Во всяком случае, когда его осматривали в последний раз.

— Значит, ты согласен с тем, что ограничительные меры помогли? — продолжал расспрашивать Сименон. Афанасиус снова кивнул. — Тогда ты, конечно, не будешь спорить, что и люди, подвергшиеся заражению, должны быть изолированы, дабы не допустить возможного распространения заболевания?

Несмотря на стоявшую в помещении жару, Афанасиус почувствовал, как по спине поползли холодные мурашки. Он понял, для чего его вызвали сюда.

— Ты полагаешь, что меня следует поместить в карантин?

— Не одного тебя. До сих пор заболели только те, кто провел некоторое время на пораженных болезнью участках сада и находился в непосредственном контакте с инфицированным материалом. Там побывали и вы, главы четырех монашеских разрядов. Вы все были в саду, рассматривали больные ветви, а возможно, брали их в руки, пока решали, чем и как бороться с болезнью.

Афанасиус вспомнил тех двух стражей, которых встретил в коридоре. Сначала он решил было, что их задача — никого не допускать сюда. Теперь же до него дошла правда — они поставлены, чтобы никого не выпускать отсюда.

— Но ведь если бы я заразился, то уже успели бы появиться симптомы?

— Необязательно. Ты находился там недолго, поэтому у тебя болезнь может дольше развиваться в скрытой форме. Эти люди находились там достаточно долго, контакт с источником инфекции у них был прямой. А при остром микозе количественные показатели играют важнейшую роль. Если бы можно было поступить как-то иначе, я бы тебе так и сказал, но допустить, чтобы болезнь превратилась в эпидемию, мы не имеем права. Все, кто мог подвергнуться заражению, должны провести в изоляторе по меньшей мере четверо суток под постоянным наблюдением. При условии, что за это время никаких симптомов не появится, мы вполне можем считать, что распространение инфекции удалось приостановить. В противном же случае… — Он оставил фразу незаконченной. — Если тебя это утешит, могу сказать, что и я, и все мои сотрудники тоже останемся здесь до окончания карантина.

Афанасиус не мог не согласиться с логикой лекаря, но тогда перед ним вставала серьезная проблема. Карантин — это четыре потерянных дня, и лишь после этого он сможет проверить архивные записи, о чем просил Габриель. И это еще при условии, что Афанасиуса в итоге не привяжут к койке, — в лучшем случае. Вслед за этой мыслью закономерно возникла другая, и Афанасиус, уже страшась ответа, все же вынужден был задать вопрос: