Давайте, девочки - читать онлайн книгу. Автор: Евгений Будинас cтр.№ 2

– Круто, блин, ой как круто! – задвигалась, застонала, хотя и не совсем впопад, что сразу ему обозначило не пылкость и подзавод, а наивную старательность.

– Ну ты и даешь! – Знает откуда-то, что мужиков надо громко хвалить.

Тут и его неожиданно подхватило. От похвалы что ли? От этой детской старательности? Давно так не забирало…

Но тут же и звонок – предупреждение об опасности: только не раскисать, обретая это очередное «сокровище». Ведь так же неотвратимо, как сейчас она его оседлала, так и попрыгает дальше. А чтобы не расстраиваться, надо не настраиваться, как наставляла Ленкина (его школьной любви) мамаша, конечно, совсем по другому поводу. Имея в виду, что если мальчик после восьмого класса полюбил девочку, которая уже перешла в десятый, то для девочки это может еще ничего и не значить.

Ладно, хоть на второй заход ее хватило – ему по-прежнему нужно минимум два раза кончить. Вот затихла теперь, по-детски свернувшись калачиком, поджав коленки к груди, выгнув дугой спинку с позвонками, проступившими жалкой белизной бугорков…

– Эй, маленькая, ты меня уже бросила?

– Ты с ума сошел! Я, между прочим, своим парням никогда не изменяю.

Тут с ума сойти и слететь с катушек. Чтобы в одной фразе столько несоответствий… Впрочем, насчет «своего парня» – это как раз польстило…

– И не говори мне так. Я не маленькая.

– Конечно же, ты большая. Маленькая – это я так буду тебя звать. Или Малая, а еще лучше – Малёк. Так в Польше называли маленькие потешные автомашинки, в которых некуда девать ноги.

– У меня они длиннющие… Но ладно. Это круть. Меня так еще не называли… Только я минут десять посплю… О'к?

Ладно. «О'к», так о'к, если уже и «о'кей!» они сократили для упрощения… Оставшись один, он подавил легкое раздражение и задумался о своем.

5

«Дети подземелья» – так однажды он их для себя обозначил. Этих юных и хищных искательниц, только и способных на «сразу»: так вот отымешь по полной, по-быстрому трепыхнуться, оторвав запретное, чтобы тут же испуганно юркнуть, как в норку: «Знала бы моя мама!».

Что потом – ей наплевать, ничего для нее это не значит. Да и не верит, не знает, что бывает еще какое-то потом, если сразу все так выхитрилосъ.

Увидела, кинулась и дала. Дала, отряхнулась, как кошка, ну еще чуть, может, помедлила, потянувшись, сладко зевнув, и метнулась дальше…

Это в наше время еще было так: трахнулся – значит твоя, хоть женись. Во всяком случае, раз дала, то жениться – не жениться – это уже тебе решать…

Впрочем, может, так никогда и не было? Твоя, не твоя – откуда он знает. Он же не проверял всех случайных «попутчиц» на преданность или на готовность выйти замуж. Всегда радуясь, если так везло, что все само обрывалось…

6

Но вот уже проводник, громко постучав ключом в дверь купе, прошел в конец вагона, что-то бурча себе под нос и шатаясь как пьяный; поезд замедлил ход, и за окном поплыли первые домики частного сектора на солнечных склонах холмов.

С этих домиков, с палисадников, утопавших в жасмине и сирени, но это весной, с желтых с прочернью подсолнухов и никогда не поспевающих помидоров и начинается город. Уже видна телевышка – легкая, как шахматная королева среди беспечно сдвинутых с доски фигур с островерхими крышами, куполов и шпилей костелов, где темно-зеленая и багровая плесень черепицы венчается в синем позолотой крестов…

Значит, приехали.

7

– Пока, Малёк. Ты только не расстраивайся, – уже на перроне сказал он, с извиняющейся улыбкой. – Я тебе обязательно и очень скоро позвоню… И вообще, держи хвост пистолетом.

Сказал с облегчением. Но где-то внутри неожиданно защемило – от несбыточности, от того, как безнадежно она ему сразу не принадлежит.

– Я сама… тебе позвоню… Как только мне снова понадобится поднести чемоданы.

Нормально. Похоже, он неплохо пристроился. Едва разменяв седьмой десяток.

1

Рыжюкас шел пешком. От вокзала до дома было довольно далеко, но хотелось окунуться в город сразу.

Улица вела вниз, ветерок нес навстречу соленую свежесть и морской запах. Город был далеко от моря, но ему почему-то всегда казалось, что оно рядом.

В этом городе он вырос. Здесь его и прозвали Рыжим.

Нет, на голове у него все вполне пристойно, не считая лысины. Хотя совсем недавно (в историческом, конечно, масштабе) его и таскали на школьные педсоветы за вечно обросшую голову с модной тогда прической «а-ля Тарзан». Фамилия у него, конечно… Но фамилия еще не повод. У него, например, был вполне приличный коллега с редкой фамилией Кретин. Так ему даже в бухгалтерии ударение ставили на первом слоге: «Товарищ Кретин, распишитесь»…

Улицы в этом городе такие узкие, что можно перескочить с балкона на балкон. Правда, никто не прыгает. Над подъездами старые, как катехизис, и такие же пыльные фонари. Зато ровные плитки тротуара неприлично чисты. По такому тротуару неловко идти в пыльных ботинках. Раньше на каждом углу торчали чистильщики обуви. Теперь – даже в самых шикарных отелях самообслуживание: профессия отжила свое… Рыжюкас воровато оглянулся и, сорвав с клумбы большой темный георгин, смахнул им пыль с носков туфель. Георгин был прохладный и мягкий, как бархат скатерти со стола президиума.

Приступ подагры, целую неделю мучивший его, совсем затих, ступать было легко и дышалось свободно. Скорее всего, оттого, что непростую работу с юной попутчицей он проделал (несмотря на тесноту в купе) совсем неплохо. В последнее время для него это стало важным. Это раньше он девушек наставлял, утверждая, что плохих мужиков не бывает и успех дела зависит исключительно от дамского умения расшевелить партнера. Увы, мужики, оказалось, бывают и совсем плохие, у которых ничего не расшевелишь, как тут, бедная, не бейся…

Но сегодня все обошлось: «круто» ей вполне могло быть, правда вряд ли она в этом что-нибудь понимает. Хотя что-то там про опытность пролепетала, смущенно перед ним присев, еще до постели: «Опыт свой, что ли, применить?»… Но неудобно-то ему было не столько из-за тесноты в купе, сколько из-за того, что, при всей старательности, она оказалась довольно неповоротливой неумехой, пусть и трогательно изобразившей готовность…

2

Спустившись в центр, Рыжюкас свернул к реке, за которой, среди нескольких чудом уцелевших деревянных хибарок, затерялся и его дом.

Сейчас сестра пойдет – нет, побежит, слетает, где уж в ее возрасте просто пойти! – на базар схватить что-нибудь к обеду. Удобно, когда всё рядом: базар, например, через двор, рукой подать.

Про «что-нибудь» – это, конечно, уловки, а на обед обязательно будут цеппелины. Целая гора цеппелинов. Сестра знает, что Рыжюкас обожает их, эти серые, похожие на дирижабль, вареные, тушеные или аппетитно обжаренные с луком пирожки из отжатой картошки с мясным фаршем, политые соусом со шкварками, так вкусно пахнущие и как бы зовущие в детство. Как, впрочем, и все запахи отчего дома.