Всюду третий лишний - читать онлайн книгу. Автор: Бен Хетч cтр.№ 54

Растормаживание [40] – еще один медицинский термин, который мы узнали, – означало, что в мозгу Дэнни, по всей вероятности, не будет происходить никаких процессов анализа возможных вариантов и последующего выбора решения: он будет не в состоянии сделать паузу и подумать, прежде чем что-то сказать или сделать. Другой проблемой, связанной с предыдущей, было то, что на языке врачей называется апраксией, – вызванное поражением лобной доли мозга. Вследствие этого нарушения Дэнни, очевидно, никогда не сможет что-либо спланировать заранее. Если он обнаружит, что оказался в незнакомой ситуации, пусть даже чрезвычайно простой, он не сможет найти способа, как с ней справиться.

В общем, нам рассказывали, и мы понимали, что в действительности означает для него повреждение мозга.

Что касается Люси, то в экстремальных ситуациях на нее никогда нельзя было возлагать особых надежд. Как мне представляется, она думала, что Дэнни встанет на ноги и снова станет прежним, но то, что она увидела, повергло ее в состояние шока.

Она была со мной в квартире Дэнни, когда я в пух и прах разругался с редакцией своей газеты. Около двух недель я не звонил им и не сообщал ничего о том, когда смогу вернуться и приступить к работе, потому что мне наперед были известны и их реакция, и их ответ. Однако Люси все-таки настояла на том, чтобы я позвонил.

Стив Пенди:

– Смерть близкого – под этим понимается непосредственно член семьи, как-то: один из супругов или ребенок, – и в этом случае штатному сотруднику предоставляется недельный отпуск. Продолжительность отпуска по аналогичной причине, но не связанной непосредственно с членом семьи – а именно такой случай и имеет место – не может превышать трех дней. Вы же, Кит, отсутствовали на работе более двух месяцев. Я понимаю, что вам пришлось пережить. Но это не дает вам права нарушать правила, являющиеся общими для всех.

Он предложил зачесть неделю отпуска, которую я не использовал в прошлом году, и пятинедельный отпуск, полагающийся мне в текущем году, а я ответил ему, что предпочту увольнение.

Этот произошло после целого ряда телефонных разговоров, каждый из которых был более враждебным, чем предыдущий. Однако после многократных выговоров и внушений, сделанных мне Люси, я все-таки снова позвонил им, и они согласились, что я после возвращения домой буду по-прежнему вести телевизионное обозрение, но уже как нештатный сотрудник.

Дэнни неожиданно продемонстрировал признаки улучшения состояния: он узнал нашего прежнего кота Бутса на старой фотографии в семейном альбоме, который папа принес в палату; он с помощью рамы-подставки сделал первые шаги. Но такие прорывы случались все реже, перерывы между ними были очень долгими, а мы все начали чувствовать усталость: отец, которого одолевали боли в груди, вынужден был показаться врачу; Джейн по возвращении в Англию не могла спать без снотворного; я начал постоянно ссориться с Люси.

Мы были вместе уже около года и решением всех практических вопросов и проблем, возникающих в наших отношениях, занималась она. Поначалу наши споры в Германии возникали из-за денег. Она считала, что я слишком скоропалительно расстался с работой, а меня злило то, что она, как мне казалось, не понимала всей важности моего пребывания здесь. Вот пример типичного разговора между нами во время ее приездов ко мне:

– На днях я разговаривала с Эндрю. Им нужен сотрудник для оформления напоминаний об оплате задолженности за размещение рекламных материалов, – что, если тебе слетать домой и за пару дней сделать эту работу? Хоть это и не бог весть что, но все-таки в карман, а не из кармана.

– Люси, мой брат восстанавливается после комы в больнице в чужой стране. Я останусь здесь, пока ему не станет легче.

– Но ведь это же кратковременный перерыв. Ты ведь слышал, что сказал доктор, – на это потребуется много недель. Ну что ты срываешь на мне зло, я ведь просто хочу помочь. Ведь все остальные летают домой время от времени, а почему ты не можешь? Прекрати терзать себя тем, что ты виноват в этом. Твоей вины здесь нет.

Когда вы повержены и убиты горем и вам необходимо с кем-то поговорить, то менее всего для этого (в чем я абсолютно уверен) подходят люди, которые вам сочувствуют. Таких людей можно узнать безошибочно и сразу – они обычно говорят что-то похожее на: «Да, я понимаю, как вам тяжело. Как все это ужасно». От этих разговоров вам становится еще хуже. Именно так я и чувствовал себя после разговоров с Люси. Она говорила убаюкивающим тоном, надеясь, что я, наглотавшись этих подслащенных словесных пилюль, начну разыгрывать бодрячка, а они лишь бесили меня. Когда она была в веселом расположении духа, я объяснял это состояние ее наивностью и бездумным отношением к произошедшему, а также и тем, что она видит лишь то, что на поверхности, не стараясь вникнуть в суть случившегося. Когда она впадала в меланхолию, я злился на нее за то, что она ожидает, чтобы я поднял ей настроение – а я меньше всего подходил для этого.

В последнюю ночь, которую мы провели вместе в Германии, она сказала мне: «Кит, журнальное начальство собиралось направить меня в командировку в Турин. Я не гозорила тебе об этом, поскольку знала, что откажусь и не поеду, хотя я всегда мечтала побывать там. А если бы я написала статью, то могла бы толкнуть ее, например, в «Мейл», но я все-таки решила быть с тобой, потому что я тебя люблю. Я провела с тобой здесь неделю, но так и не смогла убедить тебя в этом.

– Мы бедны, как церковные мыши, – эту фразу она повторяла при каждом случае, который считала удобным.

– Мы как-нибудь извернемся, хотя один бог ведает, как нам это удастся, – сказала она отцу, спросившему о том, как обстоят мои дела на работе. При этом она нежно обняла меня обеими руками, а я с трудом сдержался, чтобы не дать ей затрещину.

– Заткнись и не ной, – не помня себя от злости, прохрипел я ей в самое ухо, – мы в порядке, а поэтому заткнись и прекрати свое нытье; ты-то, по крайней мере, не лежишь в постели с парализованной рукой, да и твоя гребаная память при тебе.

А как бы вы повели себя в ситуации, когда вдруг появляется кто-то и делит проблему на части, а потом складывает их в совершенно ином порядке и проблема вообще перестает казаться проблемой? Возможно, вам требуется кто-то, кто бы вместе с вами посмеялся над ней; кто-то, кто позаботится о вас, кому вы доверяете и в ком на 100 процентов уверены, что он будет смеяться точно так же, как и вы, и над тем же, что рассмешит вас. Таким может быть верный друг, как, например, Том. А я-то рассчитывал в этом смысле на Люси, да и на Карлоса тоже. Но они тогда вели себя не как верные друзья, и это в течение некоторого времени причиняло мне душевную боль. Но как это ни странно, я постепенно осознал, что именно я теряю – но отнюдь не они были моей потерей. А осознал я то, что утешить меня и облегчить мои переживания, вызванные тем, что произошло с Дэнни, может только сам Дэнни.

Маршрут нашей поездки в Каса-Гранде проходил через горы Сантиа. Вокруг неописуемая красота. Сначала мы ехали по лесистой местности, прорезаемой прямой, как стрела, дорогой, по обеим сторонам которой на многие мили не видно ничего, кроме железнодорожных переездов, телеграфных столбов и колючих кустов, растущих на коричневой земле. И вдруг возникают горы, возвышающиеся над равниной, покрытой буйной растительностью. Сегодня Доминик решила ехать впереди, чего она никогда не делала, когда за рулем сидел Карлос, и мы затеяли с ней игру, смысл которой состоял в том, чтобы мимикой передавать содержание песен, транслируемые FM-станцией, на которую мы настроились. Ее гримаса, а Доминик словно намертво приклеила ее к лицу, была отталкивающей – поднятые брови и открытый перекошенный рот, как у Вуди Вудпекера.