Любовь и расчет - читать онлайн книгу. Автор: Сесилия Грант cтр.№ 18

Из него получится отличный ученик. Это было сразу видно. Он не страдал излишним самомнением, свойственным многим мужчинам. Учителю не придется ходить на цыпочках вокруг его благородного достоинства.

Ник с трудом удерживался от желания сжать пальцы вокруг свернутого в трубку и без того настрадавшегося дела. Ему очень этого хотелось. Делиться своими знаниями и опытом с кем-то, кто жаждал учиться; получить шанс стать авторитетом для члена парламента и вместе с ним множество каналов, открываемых благодаря этому перед человеком с амбициозными планами… Мог ли он позволить себе надеяться, что Баркли слышал разговор со Стаббсом или, может, знал о скандале ранее и все же счел это обстоятельство несущественным? В этом не было ничего невозможного. Во всяком случае, мистер Уэстбрук так думал.

— Не стану вас больше задерживать. — Барон посмотрел по сторонам, оценивая пустеющий коридор. — Рассчитываю, что вы согласитесь вернуться к обсуждению этого вопроса в деталях, чтобы решить, сможете ли сделать из меня достойного оратора.

«Ни о чем большем и не мечтаю. Но лучше мне быть честным с вами с самого начала, таким образом, я не могу скрывать от вас те факты, которые могут повлиять на вашу собственную готовность сотрудничать». Ник мог это сказать.

«Прежде чем отвечу, я чувствую себя обязанным раскрыть кое-какие детали, касающиеся моей семьи, и дать вам шанс благородно отказаться от выдвинутого предложения». Это тоже было бы честным ответом.

«Позвольте спросить, не слышали ли вы беседы, которая у меня случилась за минуту-две до вашего обращения?» Прямолинейно, тонко и честно. Вот какой тон следовало ему принять.

— Конечно, — ответил Ник и поклонился. — Почту за честь.

— Сюда, пожалуйста, мисс Уэстбрук.

Дворецкий отнес плащ Кейт и вернулся, чтобы проводить ее в гостиную. После многих лет ожидания она последовала за ним по сводчатому проходу к парадной лестнице дома Харрингдонов.

Одна лестница уже стоила этого ожидания.

Расположенное в самом центре комнаты сооружение, — а не у стены, как в доме отца и многих других, которые она видела, — с темными, отполированными кружевами перил устремлялось вверх. Ступени постепенно сужались, пока последняя из них не закончилась площадкой, выкрашенной в цвет слоновой кости. Дальше лестница раздваивалась и снова сходилась над головой, образуя вторую лестничную площадку.

«Неэкономно», — сказала бы Виола. Зачем двум лестницам вести в одно и то же место? Нарочитая демонстрация богатства, и ничего более. Сестра проводила Кейт до Беркли-сквер и пошла дальше по улице, чтобы съесть мороженое и понаблюдать за модно одетыми посетителями, также поедающими мороженое, делая про себя, несомненно, язвительные замечания.

Кейт была рада, что Ви отказалась составить ей компанию.

Пока поднималась по лестнице следом за дворецким, ее сердце гулко стучало. На первой лестничной площадке она остановилась и огляделась, чтобы окинуть взглядом интерьер внизу, и у нее чуть не подогнулись колени.

Почему папа ни разу не счел нужным обмолвиться, что вырос в таком великолепии? Неужели люди, живущие в подобном окружении, воспринимают красоту как нечто само собой разумеющееся, а то и вовсе перестают ее замечать? Она бы не перестала. Даже малым ребенком, она не смогла бы не видеть чуда красоты, глядя на эти высокие светлые стены изысканную лепнину и купол над головой, сквозь окна которого внутрь вливался свет.

«Я должна была жить здесь ребенком. Знакомство с этим домом должно было принадлежать мне по праву рождения». Идя сюда, она не собиралась пестовать в себе эти горькие мысли, хотя было трудно не думать, как много женщин без единой капли крови Уэстбруков поднимались и спускались по этим ступенькам, навещая графиню или иных членов фамилии, ни на секунду не сомневаясь, что им здесь рады.

Пока стояла в прихожей, Кейт вдруг осознала, что таращится по сторонам, как какая-нибудь деревенщина, впервые попавшая в господский дом, и приняла вид, который отрепетировала дома перед зеркалом.

— Очень красиво.

На помощь пришла снисходительность — ее последнее и весьма надежное оружие, — своего рода кинжал, который она выхватит из-за подвязки. Снисходительность преобразовала смятение чувств в комплимент дворецкому. Как будто он лично трудился над этой комбинацией слоновой кости и золота и голыми руками возводил коринфские колонны на следующей лестничной площадке. Человек поклонился, не сходя с места, воплощение скромной гордости.

— Нам сказали, что это прекрасная работа Уильяма Кента.

«Нам». Она теперь будет завидовать слуге, если не научится той немыслимой легкости, с которой он определил свое место в этом доме и семье.

— Конечно, Уильям Кент. Он привнес такое великолепие, такую роскошь и безупречный вкус в убранство интерьеров дома.

Кейт никогда прежде не слышала об Уильяме Кенте. Не важно. Замечание относилось к архитектору или дизайнеру. И она прибережет это имя, поставив рядом с Робертом Адамом и Джоном Нэшем, возможно, для других случаев.

Дворецкий продолжил путь, и Кейт последовала за ним, ведя завистливой рукой по чугунной ковке балюстрады, пальцами другой руки нащупав в ридикюле футляр для карточек. Она не станет стыдиться своей карточки, выполненной на третьесортной бумаге, ведь это было все, что она могла себе позволить. И если среди других карточек на подносе леди Харрингдон ее собственная будет выглядеть гадким серым утенком, затерявшимся в стае лебедей, тем ярче должна она сама светить по сравнению с другими в компании своими безукоризненными манерами и лебединой грацией.

Пусть другие дамы блистают своим умением играть на арфе или знанием происходящих событий, у нее есть свои плюсы. Она знает, в чем состоит ее преимущество.

Когда поднялись на площадку второго этажа, сердце Кейт билось в умеренном ритме овладевшего собой человека. Налево и направо открывались широкие дверные проемы, увенчанные перемычками с изысканной резьбой, за которыми скрывались и другие шедевры интерьера. Но теперь Кейт не станет глупо пялиться на творения рук мистера Кента.

Проследовав за дворецким в левый дверной проем и затем через анфиладу достойных восхищения комнат, она достала карточку, и, когда они остановились у двойных дверей, ведущих в гостиную, дворецкий взял ее и зачитал четырем дамам, присутствующим в помещении.

О воспитании в семье матери-актрисы следует сказать одно: девочка научилась исполнять незабываемый книксен. Кейт присела, опустив ресницы и слегка склонив голову, — краснеющая инженю, чье исполнение Офелии было вполне достойно Гамлета и всех остальных. Она не рассчитывала, что затмит эту комнату с ее высокими стенами и декорированным потолком, но могла надеяться покорить ее своей простотой.

Кейт выбрала для визита свое самое воздушное платье из муслина цвета слоновой кости без рисунка, верхний слой которого последовал за ней во время реверанса с некоторыми задержками и колебаниями, подобно лебяжьему пуху, падающему на землю. Когда она поднялась, леди, сидящая на диване ближе к камину — по возрасту и осанке, несомненно, леди Харрингдон, — смотрела на нее с легкой улыбкой одобрения.