Иностранные связи - читать онлайн книгу. Автор: Элисон Лури cтр.№ 67

Нет! Не может быть. Лежа под одеялом, Фред дрожит как осиновый лист. Определенно померещилось.

Но воспоминание очень живое и яркое. У миссис Харрис точно такая же грудь, как у Розмари. Обе женщины одного роста, и цвет волос у них почти один и тот же. Миссис Харрис живет в доме Розмари, пьет ее джин, спит на ее кровати.

Конечно, у нее совсем другой голос и акцент. Но ведь Розмари актриса, она частенько изображала миссис Харрис. Господи! Фред вскакивает с кровати и открыв рот глядит в темноту, будто перед ним отвратительный призрак.

Минуточку! Фред не в первый раз видит миссис Харрис, он бы заметил… Да, но видел он ее лишь мельком, в тот вечер, когда освободился раньше, чем надо. Миссис Харрис приоткрыла дверь и, не взглянув на него, буркнула, что леди Розмари нет дома. Даже не впустила его, не предложила подождать, и ему пришлось тогда идти в бар.

Не впустила в дом… и никого не пускала… Не потому, что не любила, когда у нее под ногами путаются (как говорила Розмари), а чтобы ее не узнали… потому что она… потому что пьяная ведьма, которую Фред обозвал сегодня старой коровой и повалил на пол, — это и есть его настоящая (то есть ненастоящая, насквозь фальшивая) любовь, звезда сцены и экрана, леди Розмари Рэдли.

Господи ты боже мой! Не заметив, как выпрыгнул из постели, Фред стоит голышом в тусклом лунном свете и стучит кулаком в стену. Так бы и стучал, если бы не шаги наверху — должно быть, от шума проснулся кто-то из жильцов или, того хуже, хозяин квартиры.

Настоящая миссис Харрис, вероятно, когда-то и была, но уволилась, а Розмари никому не сказала и продолжала ее голосом отвечать на звонки. Или вовсе не было никакой миссис Харрис и Розмари с самого начала своими руками мыла полы.

Надо же быть таким тупым, слепым, глухим! Как тут было не догадаться?

А все потому, что Розмари ему внушила, что она прекрасна, изящна, воспитанна — словом, настоящая англичанка-аристократка, и тот, кто этими качествами не обладает, даже если живет в ее доме, спит на ее кровати, говорит ее голосом, — это не Розмари. И когда Розмари решила, что не хочет больше видеть Фреда и разговаривать с ним, ей оставалось всего лишь одеться и заговорить, как миссис Харрис. Так она и поступила сегодня. И насмехалась над Фредом, вставляя в речь их тайные словечки. Все, что между ними было, она разрушила.

Да она, наверное, издевалась надо мной все эти месяцы, думает Фред, стоя у открытого окна и глядя в неспокойную полутьму. Если бы Розмари любила его по-настоящему, то ни за что не сыграла бы с ним такую шутку. Все это время он любил не живую женщину, а театральную героиню, вроде леди Эммы Талли. Она постоянно дурачила его: когда Фред был ей нужен, притворялась леди Розмари, а чтобы оттолкнуть его от себя, надевала маску миссис Харрис. Кто же она на самом деле — одному Богу известно.

Что ж, по крайней мере, теперь все предельно ясно. Розмари больше его видеть не хочет. И он ее тоже. Даже если она раскроет ему объятия, вновь станет той самой Розмари, которую он любил, — Фред ей не поверит. Станет присматриваться, прислушиваться: а вдруг она всего лишь играет роль?

Фред бросается на постель и долго лежит, уставившись в потолок, глядя, как на викторианской лепнине, покрытой толстым слоем краски, мечутся беспокойные тени. Сон не идет к нему, и Фред снова встает. Кое-как одевшись, зажигает свет и принимается наводить порядок в холодильнике и шкафчиках на кухне — большую часть продуктов выбрасывает, а кое-что приберегает для Вогелеров, к которым вечером приглашен на прощальный ужин. Чтобы не тащить початую бутылку скотча в Хэмпстед, Фред наливает остатки в бокал, разбавляет тепловатой водой из-под крана и, пока работает, то и дело прикладывается.

Вычищая шкафчик под раковиной, Фред вдруг застывает на месте с пакетом сливочного печенья «Маквитиз» в руке. Точно такое же печенье, густо намазанное паштетом, ел Эдвин Фрэнсис на вечеринке у Розмари, стоя на лестнице и по-старушечьи жалуясь, что миссис Харрис дурно влияет на Розмари. В ушах у Фреда звучат слова Эдвина: «У нее случаются приступы ярости… С ней бывает очень трудно».

Что, если Розмари играла миссис Харрис не в шутку, не со зла на Фреда, когда тот ворвался к ней в кухню? Ведь она не ожидала, что он придет. Если бы Фред не пришел, она бы точно так же сидела на кухне в одежде миссис Харрис и пила.

Что, если она не просто играла? Вдруг у нее был очередной «приступ ярости», как за ней, оказывается, водится? Если Фред не знает настоящей Розмари, то, возможно, он не один такой? А знает ли сама Розмари, кто она на самом деле? Уж не сумасшедшая ли она?

Быть может, Розмари и раньше выпивала и у нее не раз случались эти «приступы ярости», что-то вроде нервного срыва? Не на это ли намекал Эдвин? Хотел предупредить Фреда?

Нет. Скорее всего, Эдвин просил о помощи, как и говорил. Успокоиться не мог, пока не взял с Фреда обещание «присматривать за нашей Розмари». А Фред не принял его слова всерьез и, разумеется, ни за кем не присматривал. Да и при всем желании не мог бы, потому что через каких-нибудь пару часов Розмари выставила его из дома. Так или иначе, Фред был уверен, что Розмари в присмотре не нуждается.

А не пришла ли пора о ней позаботиться? — гадает Фред, стоя на кухне с пакетом печенья в руках. Если она запила, или не в себе, или все сразу, за ней кто-то должен ухаживать. Только вот кто?

К трем часам ночи Фред уже выпил скотч, две бутылки пива и почти покончил с кислым белым вином. Он напился на Ноттинг-Хилл-Гейт, а Розмари напилась или сошла с ума в Челси. Нет уж, это слишком! Скорей бы домой, в Америку, скорей бы снова увидеть Ру. Но Ру теперь вряд ли захочет его видеть. Фред падает на кровать прямо в одежде и проваливается в сон.

Фред приходит в себя с хмельной головой, когда лучи полуденного солнца нагрели смятую постель. О еде даже думать противно. Фред долго стоит под душем, пытаясь унять боль в затылке, но толку мало. В голове лишь одна отчетливая мысль: до отъезда надо попросить кого-нибудь, чтобы присмотрели за Розмари. Фред берет в охапку грязную одежду, простыни, полотенца и тащит их в автоматическую прачечную. Пока белье плещется в стиральной машине, при одном взгляде на которую кружится голова, Фред звонит из автомата Эдвину Фрэнсису, но тот, наверное, еще не вернулся из Японии. Потом — Уильяму Просту на Би-би-си, чтобы узнать номер Пози или Нади. И наконец, Винни Майнер. Больше звонить некому. Не застав никого из них, Фред пробует дозвониться позже, но безуспешно — и так до самого вечера. Но он все звонит и звонит.

Жил на свете Наплевать.

И казнить его решили.

Сунули в большой котел

И к ужину сварили.

Из английской народной поэзии

На педагогическом факультете Лондонского университета Винни Майнер слушает доклады конференции «Ребенок и литература» и все сильнее скучает. Тема интересная, и сначала выступала подруга Винни, замечательный рассказчик, но двое других докладчиков навели на нее неодолимую тоску. Первый — тучный доктор О. К. Смизерс, специалист по психологии обучения; вторая — строгая, скованная молодая женщина по имени Мария Джонс, которая посвятила жизнь изучению старинных книг по этикету.