Пути памяти - читать онлайн книгу. Автор: Анна Майклз cтр.№ 8

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Пути памяти | Автор книги - Анна Майклз

Cтраница 8
читать онлайн книги бесплатно

Геологические изыскания вскоре стали манией даже среди тех, кто не имел никакой научной подготовки. Силач Верди Бауэрс [29] превратился в заядлого охотника за минералами; каждый раз, возвращаясь на базу с новым образцом породы и передавая его на анализ, Бауэре делал одно и то же заявление:

– Это конкреция габбро в базальтовой породе с полевым шпатом и вкраплениями хризолита.

Атос рассказывал мне эти истории вечерами, как и на мысе Эванс, на полу между нами коптил язычок керосиновой лампы. В ее неровном свете оживали литографии водоемов каменноугольного периода и полярные пустыни, поблескивали минералы и образцы дерева, химические мензурки и реторты, расставленные на застекленных полках. Чем больше слов я понимал, тем более четко постепенно очерчивались контуры отдельных деталей. Когда вечер сменяла ночь, пол был завален книгами, раскрытыми на иллюстрациях и диаграммах. В свете коптившей керосиновой лампы мы могли сойти за людей из любого столетия.

– Представь себе, – говорил Атос, его негромкий голос казался мне эманацией окутанной полумраком комнаты, – они добрались до полюса только для того, чтобы убедиться, что Амундсен достиг его первым. Весь земной шар был у них под ногами. Полярники уже не знали, на кого были похожи, так давно не видели они ни своей белой плоти, постоянно скрытой одеждой, ни обветренных лиц. Вид собственных тел был для них так же далек, как Англия. Долгие месяцы они шли пешком. Постоянно голодали. От неизменной белизны снегов глаза гноились, лица светились голубизной обмороженной кожи. Бескрайние просторы были расколоты трещинами, которые в любую секунду могли без единого звука и без всякого предупреждения бесследно их поглотить. Температура постоянно держалась на сорока ниже нуля. Они стояли у единственного на тысячи миль вокруг следа человеческого присутствия – клочка ткани, флага, оставленного Амундсеном, – и знали, что им еще предстоит пройти каждый мучительный шаг обратного пути. И несмотря на это, сохранилась фотография Уилсона в разбитом у самого края земли лагере, фотоаппарат застиг его в тот момент, когда он смеялся, запрокинув голову назад.

На вершине ледника Бирдмора есть одно из редких мест, где поверхность земли обнажена, и Уилсон собрал там окаменелости побережья внутреннего моря, существовавшего три миллиона лет назад. Позже его находки помогли доказать, что Антарктида была в определенном смысле оторвана от огромного континента, территория которого включала в себя нынешние Австралию, Индию, Африку, Мадагаскар и Южную Америку, когда-то отторгнутые от него, разнесенные в разные стороны, заблудившиеся в мировом океане. Только Индия вклинилась в Азию, смяв складками тело земли где-то в районе Гималаев. Наша планета переживала эти процессы с удивительным терпением – гигантские массивы суши разбегались со скоростью нескольких сантиметров в год.

Эти люди, которые от измождения с трудом волочили ноги, тащили с собой с ледника Бирдмора тридцать пять фунтов окаменелостей. Уилсон, истощенный до такой степени, что надежды на поправку уже не было, продолжал записывать свои наблюдения: льды представали перед его больным взором то в образе кустов можжевельника, то морскими ежами. Остальные участники экспедиции ждали отважную пятерку исследователей, отправившихся к полюсу. Когда пришла зима, они поняли, что пятеро их товарищей уже никогда не вернутся. Весной поисковая экспедиция нашла их палатку. Когда тела откопали из-под снега, Скотт одной рукой обнимал Уилсона, рядом с ними лежал мешок с окаменелостями. Они пронесли их с собой до конца. Эта история потрясала Атоса, а меня удивила другая деталь, свидетельствовавшая об удивительных человеческих качествах Уилсона. Он взял у кого-то в путь к полюсу сборник стихов Теннисона, [30] и, даже тогда, когда каждая лишняя унция веса в клочья рвала его спину и ноги, он нес эту книгу обратно, чтоб вернуть тому, у кого взял. Мне не составляло труда представить себе, что я несу на самый край света любимую кем-то вещь – только бы это помогло мне поверить, что когда-нибудь я смогу вновь встретиться с ее любимым обладателем.


После Первой мировой войны Атос вернулся в Кембридж – ему хотелось побывать в новом Институте полярных исследований имени Скотта. Вспоминая Англию, он никогда не рассказывал ни о рыцарях, ни о замках. Вместо этого он подробно описывал натечный камень, пористый камень и другие удивительные вторичные минеральные отложения – спазмы времени. Мраморные перемычки, деформированные окаменевшей угольной пылью, выветрившиеся обнажения гипсовых пластов, скопления мелких известковых пеллет и других зерен песчаной размерности, напоминающих виноградные грозди, светящиеся дыханием известняковые флюки. Он показывал мне небольшую открытку с изображением Института Скотта, которую привез домой. А над письменным столом Атоса висела особенно дорогая ему реликвия – репродукция картины Уилсона «Ложная луна в проливе Макмардо», которая потрясла меня до глубины души, когда я впервые ее увидел. Картина выглядела так, будто Уилсон нарисовал воспоминания моего духовного мира. На переднем плане был изображен составленный из лыж круг, напоминавший мне редколесье с приведениями, а над ним сиял завораживающий, божественный ореол самой ложной луны, вихрящийся, подвешенный в воздухе как дым.


Долгие месяцы я видел только звезды. Ночь была единственным временем суток, когда я мог на достаточно долгий срок покидать дом. Атос позволял мне вылезать через окно спальни на крышу и лежать там. Распластавшись на спине, я рыл в ночном небе нору, вдыхал морской воздух полной грудью, пока голова не начинала кружиться, и парил над островом.

Один в пространстве, я представлял себе полярное сияние в Антарктиде, пересечение линий небесной каллиграфии, нашу маленькую часть небес как освещенный фрагмент рукописи. Растянувшись на ватном матрасе, я думал об Уилсоне, лежавшем в беспредельной ледяной пустыне во тьме полярной зимы и певшем песни императорским пингвинам. Глядя на звезды, я видел огромные айсберги, покачивающиеся на поверхности моря, раскрывающие и закрывающие проливы, когда ветер пригоняет эти ледяные глыбы через расстояния в сотни миль; один из уроков Атоса был посвящен «косвенным причинам». Я видел залитые бледно-золотым лунным сиянием ледяные просторы. Думал о Скотте и его замерзших спутниках, голодавших в палатке и знавших, что всего в одиннадцати милях их ждет недостижимое изобилие пищи. Представлял себе их последние часы в тесном пространстве, ограниченном брезентом палатки.

* * *

Немцы грабили урожаи фруктовых садов. Оливковое масло стало такой же редкостью, как в зоне вечной мерзлоты. Даже на цветущем острове Закинтос нам не хватало цитрусовых. Атос аккуратно разрезал лимон пополам, мы высасывали его кислоту до самой кожуры, потом съедали ее и вдыхали лимонный аромат рук. С самого раннего детства распределение и ограничения мне были знакомы гораздо лучше, чем Атосу. Со временем десны мои стали кровоточить, зубы расшатались. Атос видел, что со мной происходит, и озабоченно сжимал руки. Он смачивал мне хлеб в молоке или воде, пока он не превращался в кашеобразную губку. Время шло, что-нибудь купить становилось все труднее и труднее. Мы выращивали что могли, Атос подкреплял наш скудный рацион съедобными дарами моря и суши, но нам не могло этого хватить.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию