Без поводыря - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Дай cтр.№ 84

Следовало поторопиться. Организовать все всего за две недели. Не такой уж и маленький срок, если взяться с умом и иметь достаточное количество денег. Тут же, под коньяк, составили краткий план и распределили обязанности. Якобсон в итоге так «напланировался», что в экипаж его пришлось грузить с помощью Апанаса…

На счастье, в Томске нашлось достаточно много людей, принявших известие о назначенной дате моей свадьбы близко к сердцу. Честно говоря, к моему огромному удивлению, даже слишком много. Дамский комитет попечительства о тюрьмах – в полном составе. А это жены виднейших городских людей – чиновников, офицерства и купечества. Супруга непримиримого моего оппонента Екатерина Ивановна Гилярова и хорошая приятельница Феодосия Цибульская. Еще одна Екатерина – купчиха Исаева – дама со стальными глазами и силой воли такой мощи, что хватало и на ее самое, и на мужа. Мария Васильевна Иващенко – жена нашего героического генерал-майора, разгромившего польских разбойников. Дама мягкая, я бы даже сказал – кроткая. И полковничиха Лидия Павловна Яхонтова. Единственная Елизавета – директриса Мариинской женской гимназии, мадам Фризель.

Женская часть свиты наместника во главе с гофмейстер-фрау, княгиней Юлией Федоровной Куракиной и при активнейшей поддержке камер-фрау Марии Петровны Флотовой. Не ошибусь, если скажу, что и сама великая княжна Мария Федоровна, посредством своих приближенных, могла оказывать влияние на процесс приготовлений.

К слову сказать, собственно лютеран среди этого весьма разношерстного «комитета» было совсем мало. Или, если быть точным, – всего две. Причем госпожа Фризель до замужества была православной, а мадам Флотова, хоть и родилась в лютеранской семье, но особенной набожностью не могла похвастаться.

По мне, так довольно было бы и указаний нашего пронырливого пастора. Съездили бы в кирху, потом посидели бы за столом, да и все. Но нет! Общество на это пойти не могло! Как же так?! Женитьба знаменитого на всю Сибирь Лерхе не может пройти так безнадежно скучно. Это должно было стать событием если и не мирового, то уж регионального масштаба – точно! Это должно было стать чем-то таким же значимым, как памятная встреча великого князя Николая Александровича! Чтобы люди потом, много лет спустя, могли говорить: «А было это, почитай, годика этак через три опосля Лерховой свадьбы».

Я, в принципе, не возражал. Приятно, конечно, что столь большое число людей озаботились мне помочь. Подозреваю, что дамы таким образом попросту боролись с провинциальной скукой. Но, по большому счету, было все равно. Главное, чтобы поменьше дергали меня лично…

Сложности тем не менее были. Гилярова и Цибульская с Исаевой были староверками и имели свое представление о традициях и обычаях. Большинство составляли православные прихожанки, но у Гиляровой был пронзительный голос, за Цибульской стояли мужнины миллионы, а у Кати Исаевой была очень тяжелая рука, которую она охотно пускала в дело. С другой стороны, русские немцы все-таки придерживались традиций своей оставленной века назад родины, и это нужно было учитывать.

Худо ли, бедно, но к середине ноября все было готово. Костюмы и платья пошиты, ордена и штиблеты начищены, гривы лошадей заплетены разноцветными лентами, а экипаж украшен бумажными венками. Медведи расчесаны и напоены водкой. Цыган не нашли, но эуштинские татары в национальных одеждах и горстка прижившихся в Томске китайцев внесли некоторый элемент экзотики.

Улицы в ночь на пятницу, день, предшествующий венчанию, выметены особенно тщательно. А специально усиленные армейские патрули следили, чтобы «отдыхающие» после летних трудов золотоискатели не испортили наведенного благолепия. Утром, когда я отправился к гороховскому особняку на «знакомство» с будущей супругой, меня у дверей усадьбы встретил хор мальчиков-гимназистов, пытавшихся распевать псалмы на немецком. Я был этим приветствием так ошарашен, что полощущиеся на ветру имперские флаги и еловые венки на фонарных столбах уже не казались чем-то из ряда вон выходящим.

– Однако, Герман, вас здесь любят, – поправляя ус, крякнул Володя Барятинский, волей дамского комитета назначенный товарищем жениха.

– Неожиданно, – только и смог выговорить я, разглядев на облучке кареты наряженного в дорогущий, из английского сукна, костюм Гинтара с вожжами в руках. А когда вперед процессии, отправляющейся «за невестой», вышел городской голова Дмитрий Иванович Тецков с пендештоком – специальным свадебным посохом в руках – и в компании с пьяно шатающейся медведицей, у меня появилось ощущение, что это все сон. Нужно только проснуться, и этот цирк исчезнет…

– Ист майн штокнайн перетин, – орал, читая по бумажке, богатей, потрясая посохом, как дубиной. – Верт ферфмуцих езен вайрс ферт, сучьи дети!

Фраза должна была значить что-то вроде: «Обвяжите мою палку, или я вам сломаю печку!» Уж и не знаю, готов ли был Тецков на самом деле выполнить свои угрозы. Комплекция и «вооружение» позволяли. Но старую керамическую посуду из домов, мимо которых мы проезжали, выносили исправно, и за это людям позволялось добавить цветную ленту к посоху. Немудрено, что уже через пару кварталов пендешток стал похож на елку в представлении сюрреалиста.

Наконец процесс вымогательства кончился. Мы прибыли к ступеням крыльца гороховского особняка. Здесь зевак оттеснили конногвардейцы, за что я был им безмерно благодарен, – от воплей и здравиц уже звенело в ушах. Но не тут-то было! Кавалеристы, все как один вынув сабли из ножен, вскинули оружие вверх и гаркнули троекратное «ура!». Потом их командир поднес на серебряном подносе три стаканчика хлебного вина – себе, Володе и Тецкову. Мне досталась только улыбка от уха до уха и свойское подмигивание – мол, давай не подведи нас, приятель!

Большой зал особняка встретил нас пустыми столами и расставленными там и сям большими пустыми же корзинами. Слуги проводили нас по местам, заиграла музыка – что-то легкое, почти танцевальное. Но уж никак не похоронный вальс Мендельсона. Долгая, практически театральная пауза – и наконец, под руку с отцом, вышла Наденька Якобсон.

Нас с невестой усадили в середине длиннющего стола, но, как выяснилось, ненадолго. Почему-то под марш лейб-гвардии Преображенского полка в зал вошли цесаревич с великой княгиней. Подразумевалось, что именно мы с Наденькой главные на этом празднике жизни, но не встать при появлении членов императорской семьи никто из присутствующих не мог себе позволить.

Наконец Николай с Дагмарой уселись на специально для них отведенном месте, и началось то действо, что так любимо обрусевшими немцами: гостям было позволено похвастаться подарками.

Первым, согласно составленному дамским комитетом регламенту, от моего имени взял слово городской голова. Дмитрий Иванович долго расписывал, какой я весь из себя молодец и как много хорошего сделал для губернии и всей Западной Сибири. Слушали его внимательно. Иногда, словно адвокату на судебном заседании, Тецкову даже задавали дополнительные вопросы. Будто бы от ответов моего представителя вообще могло что-то измениться. Словно бы набившееся в зал собраний общество могло своей волей отменить сговоренную отцами много лет назад свадьбу.