День Вампира - читать онлайн книгу. Автор: Олег Дивов cтр.№ 67

В следующий приезд он не смог найти ее. И в следующий тоже. На работе говорили – болеет, мобильный не отвечал, молчал и домашний телефон. Долинский запаниковал настолько, что поехал к ней. Понажимал кнопку звонка, покрутился у стальной двери. Расспросил соседей. Безрезультатно. Никто не видел никого. Можно было, конечно, поднять московские связи – те, что открывают любые двери без санкции прокурора, а если надо, то и с санкцией, – но ему это показалось чересчур.

Опечаленный, он вернулся домой, и в ту же ночь его скрутила непонятная хворь. Вероятно, нервная, во всяком случае, жена вызвала знакомого психиатра, лучшего в городе. Долинский не слышал, о чем они говорили над его скрюченным телом. Не помнил, что грубо и жестоко овладел женой, а после хотел свернуть ей шею – перед тем, как упасть замертво. Днем ему полегчало, но следующей ночью он здорово поломал мебель и побил стекла. Потом, говорят, убил кота – якобы тот пытался спрятаться в подвале, вот там Долинский его и задушил одной левой, пытливо заглядывая в глаза. Правой он коту откручивал хвост. Небось давно втайне недолюбливал котов, всегда за ними подозревал нехорошее, вот – прорвало.

Назавтра психиатр чем-то обколол буйного, и тот мирно сопел до утра. Очнулся почти нормальным. Согласился пить таблетки. Попросил у жены прощения. Сказал, это все из-за работы. Слишком много стрессов. А в полнолуние и у совсем здоровых иногда крыша едет.

Насчет полнолуния Долинский, похоже, угадал. В мае, ровно через месяц, он вдруг, несмотря на таблетки, почувствовал себя дурно. Доктор, человек бывалый, заскочил в больницу и выдернул с дежурства опытного санитара. Вдвоем они кое-как утихомирили пациента, опять изнасиловавшего супругу, а на закуску собравшегося учинить в тихом русском городке техасскую резню бензопилой.

Бензопилу доктор себе оставил. Реквизировал, а потом сделал вид, что забыл. У него имелся пунктик на почве домашнего инструмента, эдакая клептомания по интересам. Однажды он украл у пьяного сантехника, лежавшего в канаве, огромный водопроводный ключ.

Несколько суток Долинский отлеживался в больнице. Пришел домой, не надеясь там никого увидеть. А увидел жену. Повалился ей в ноги. Рассказал о страшных бредовых видениях. О жажде убийства и желании попробовать на вкус человечью кровь. О полной луне, которая сводит его с ума. Врачу он в этом не сознался, а жене – да. «Я не буду пить нейролептики. Боюсь, психиатрия изуродует меня еще больше и не вылечит. Помоги мне. Я хочу рискнуть. Считай это еще одним безумством, но интуиция подсказывает – мне нужно переломаться. Может, умру. Но если выживу, болезнь, скорее всего, отступит. Поверь мне. И помоги».

Тогда-то Долинский и понял, чего на самом деле стоит его жена.

Было горько, обидно, совестно.

Июньское и июльское полнолуния он провалялся в подвале, связанный и прикрученный к батарее. Доктора жена не пускала дальше калитки, чтобы тот случайно не услышал доносящегося из-под земли воя.

В промежутках оба как-то умудрялись работать и ходить на светские мероприятия. Долинский жил будто в полусне, но надежда брезжила перед ним. Он уверовал в свою интуицию и хотел продержаться до конца. Было очень страшно. Вдруг что-нибудь не выдержит – сердце или голова.

Психика на страхи ответила, уйдя окончательно в сон. Август Долинский встретил, падая на ходу, и половину месяца пролежал в забытьи – включая самые опасные дни. Жена сидела над ним с веревкой и плакала.

К сентябрю у Долинского фантастически обострились зрение и слух. А еще руки покрылись ссадинами – он стал гораздо сильнее и с непривычки все ломал. Потом случайно обнаружил, что воспринимает чужие эмоции как свои. Попытался осторожно заглянуть в душу к жене и почувствовал: она изменилась, с ней что-то происходит. Разбираться не хватило ни времени, ни опыта, приближалось очередное полнолуние, и его Долинский приказал себе проспать. Это получилось. Кажется, он решил проблему. В следующий раз можно было попробовать остаться на ногах и исследовать мир вокруг. Теперь Долинский знал – мир совсем не так прост, как кажется.

Очнувшись, он посмотрел на жену и понял: настало его время плакать. Долинский пролежал один все эти дни и ночи. А она ходила по городу. И ей понравилось. Только она ничего не помнила, совсем как он сам в начале лета.

Долинский надеялся что-то сделать в октябре, но его срубило и раздавило, он валялся трупом, безуспешно пытаясь шевелиться. А жена опять ходила. И все дальше уходила от него.

«Старшие» называли таких инициированных «быстрыми» или «легкими». Это Долинскому еще предстояло узнать. Его впереди ожидало столько – врагу не пожелаешь. Пока он нянчился с женой, которая, едва на улице совсем похолодало, отказалась выходить из дома и с постели вставала лишь в темное время суток. Она почти не разговаривала, мало ела, одевать и мыть ее приходилось как младенца, вручную.

Снова появился доктор. Смотрел опасливо, задавал странные вопросы и выглядел пришибленным. Из здоровяка и юмориста будто душу вынули. Долинский легонько «пощупал» его – доктор носил в себе тайну, страшную, выматывающую, которой очень хотел поделиться именно с ним, но боялся. У Долинского тоже была тайна, и он тоже не знал, как себя вести с ней. Кончилось тем, что он изрядно напоил доктора, и того прорвало. Доктор недавно вернулся из Москвы, якобы с «научно-практической конференции». На самом деле его возили черт знает куда, где за пару дней впихнули в голову то, что он должен был знать о странных пациентах, возникших прошедшим летом. Описать, как выглядят «старшие», доктор не сумел. Но по остальным пунктам выложил все до буковки, вплоть до переданных ему «старшими» контактов в городе. Незнакомых имен Долинский не услышал.

«Почему же мне удалось переломаться? – пробормотал ошеломленный Долинский. – Какой-то я мутант, наверное. – Поглядел на доктора и констатировал: – Ты меня уже сдал москвичам. Ладно, не нервничай».

Он зашел в спальню, посмотрел на жену. Подумал, что, если сразу не убьют, можно будет поторговаться. Не для себя – ради нее. Вернулся к доктору. Сказал: хорошо, ты здесь допивай, а я поеду готовить почву для переговоров.

Оглядываясь назад, Долинский понимал, что никогда еще не был настолько жестким и целеустремленным. Через страдание, потери и страх получил то, чего ему по жизни не хватало, – решимость. Раньше он плыл по течению, устраивался и пристраивался, ловко прокручивался, оставаясь по сути мальчиком на побегушках при сильных мира сего. Теперь Долинский мог навязывать людям свою волю.

Было бы еще к чему новое умение приложить.

Ох, не было. Пристроить бы жену, а потом и умереть можно.

К шефу ФСБ Долинский пришел с монтировкой в руке. Демонстративно ее завязал узлом. Потом рассказал, о чем шеф сейчас думает. И спросил – дядя, ты же мне, считай, вместо отца был, почему я ничего не знаю? «Дядя» уставился в стол и буркнул – прости, я сам только на днях узнал, клянусь. А за тобой завтра приедут, и есть мнение, что ты будешь знать по этой теме гораздо больше меня. Если вернешься.

Долинский вернулся. На руках вынес из дома жену, поцеловал в безжизненные губы и передал «мастерам». Попробовал напиться, не смог, упал на кровать и не вставал несколько дней. Спал, потом лежал просто. Был бы на реке лед, думал он, тогда нырнуть в полынью, внушить себе, что успею повернуть назад, заплыть далеко-далеко… Вампир без воздуха может продержаться очень долго, но он тоже обязан иногда дышать. Или с крыши головой вниз? Непременно головой вниз. Как нарочно рабочий кабинет в самом высоком городском здании, десять этажей. Нет, страшно. Обосрусь еще в полете, словно птица. «Что-то надо придумать радикальное, пока изменения не зашли слишком далеко. «Старшие» уверены, я с каждым днем буду становиться крепче. А я не хочу. Мне незачем больше. Сгореть? Бр-р-р… Выскочу из огня. Господи, зачем ты наградил меня здоровой психикой? Здоровенной. Даже чтобы с собой покончить, и то приходится извращаться. Гильотину построить, и голову с плеч? Под поезд броситься? Больно, наверное, да ведь не сразу умру, пожалеть успею. А жалеть я не хочу. Купить на военных складах противотанковую мину и подорваться? Далеко ехать, склады вон где, лень. И дорого небось запросят».