Открытие медлительности - читать онлайн книгу. Автор: Стен Надольный cтр.№ 14

Намучается Джон на военном корабле, думал доктор Орм, но писать этого не стал. В письме, адресованном капитану, такое все-таки не к месту.

Джон не знает жалости к себе, думал он.

Этого он тоже не стал писать. Тот факт, что учитель восхищается своим учеником, редко когда может принести кому-нибудь пользу. Уж на войне, тем более во флоте, до этого точно никому нет никакого дела.

Хорошо, если капитан прочитает это письмо до выхода в море. А если нет? Джон сам непременно хотел попасть на войну. Какой из него вояка, совсем мальчишка, четырнадцать лет, и к тому же такой медлительный… Что же написать? Каждый сам кузнец своего счастья, подумал он. Или несчастья. Он скомкал письмо, отправил его в корзину и сидел теперь, подперев голову руками. Ему ничего не оставалось, как предаться скорби.

Ночами Джон лежал в койке с открытыми глазами и повторял про себя все те слишком стремительные события, с которыми он сталкивался днем, стараясь перебрать их в голове все до одного, придав им другую скорость. Таких событий было множество. Команда в шестьсот человек! И у каждого есть свое имя, и каждый из них движется. А потом еще вопросы! Они могли поступить в любую секунду. Вопрос: «Ваш пост?» Ответ: «Нижняя орудийная палуба». Вопрос: «Ваши должностные обязанности?» Ответ: «Прохожу подготовку по парусной части под руководством мистера Хейлса».

Сэр. Никогда не забывать добавлять «сэр»! Крайне опасно!

Экипаж на корму! Наказания. Шаг вперед, привести приго… При-вес-ти при-го-вор… Это же еще надо выговорить! Привести приговор в исполнение.

Поднять паруса.

К бою готовсь.

Экипаж к бою готов, главное — попытаться удержать все в поле зрения.

Орудие к бою готово, сэр. Выкатить пушку. Зарядить.

Нижняя батарея к бою готова. И обязательно стараться заранее предусмотреть все, что может произойти!

Запишите имя этого матроса, мистер Франклин! Есть, сэр, — имя — записать — быстро!

Стены внизу красного цвета, чтобы кровь — остановить! Нет! Чтобы кровь не бросалась в глаза! Песок на полу, чтобы впитывалась кровь, иначе можно поскользнуться. Без этого не бывает сражений. Ве. — лите им брасовать…

Самое приятное услышать от капитана: «Вы свободны, сэр, можете покинуть палубу».

Паруса: крюйсель, крюйс-брамсель, крюйс-бом - брамсель. Дальше никак не шло. Он мог высчитать угол высоты ночных светил, но это его не спасало. Такого рода сведения тут никому не нужны. Гораздо важнее знать, куда какой канат относится. Где крепится утлегарь? На штаге? Или, наоборот, это штаг крепится на утлегаре? Ванты и фордуны, фалы и шкоты, все эти бесконечные канаты, загадочные и непонятные, как паучья паутина.

Он был мичманом, а это все-таки офицерский чин. Придется зубрить: марсель, брамсель, бом-брамсель…

— Тихо! — раздался сердитый шепот из соседней койки. — Что это за долбежка среди ночи? -

— Ундер-лисель, марса-лисель, брам-лисель, — продолжал Джон.

— Повторяй, повторяй, — отозвался другой голос.

— Блинда-рей, бом-блинда-рей, марса-лисель - спирт, брам-лисель-спирт.

— Ну ладно, повторил, и будет, — пробурчал сосед.

Повторять можно было и не шевеля губами, только

вот язык все равно ворочался, будто сам по себе. Особенно когда он пытался зрительно представить себе, как поднимается в воронье гнездо — от подножия фок-мачты через фор-марс, фор-стень-эзельгофт, фор-брам-брас и обязательно по внешним путенс-вантам, как и положено лихому моряку.

Сможет ли он определить, в чем загвоздка, если что пойдет не так? Сумеет ли он понять, в чем причина, если корабль начнет терять скорость? И что он будет делать, если часть бегучего такелажа окажется поврежденной?

Он старался запомнить все вопросы, которые до сих пор оставались без ответа. Важно было научиться задавать их в нужный момент, а для этого их нужно как следует вбить себе в голову. Вот, например, крюйс-бом-брамсель, он считается парусом особенным. Почему? Они воюют с датчанами. Почему не с французами? Кроме того, ему нужно научиться распознавать еще те вопросы, которые могли быть адресованы лично ему, Джону Франклину. Вопрос: «Ваши обязанности, сэр?» Или: «Как называется ваш корабль, мичман, и как зовут капитана?» Вот завоюют они Копенгаген, сойдут на сушу, а там ведь одни адмиралы. А если сам Нельсон попадется? Корабль его королевского величества «Полифем», сэр. Капитан Лофорд, сэр. Сорок шесть пушек. Честь имею.

Он выучил наизусть целые флотилии слов и батареи ответов, чтобы снарядиться на все случаи жизни. Нужно быть ко всему готовым, будь то слово или действие. На то, чтобы разбираться, у него не будет времени. Вопрос был для него всего-навсего сигналом, что он может, как попугай, выдать без запинки заученные сведения. Тогда никто не мог предъявить ему никаких претензий, ответ проскакивал. Он вполне управлялся! Корабль, ограниченный морем, поддавался изучению и запоминанию. Единственное, что представляло непреодолимую трудность, — бег. Быстро бегать он не умел. А ведь из этого и складывался весь день: носиться, передавать приказы с палубы на палубу — узкие трапы, узкие проходы! Он запомнил все переходы и даже зарисовал их, а потом повторял каждую ночь целых две недели кряду. Теперь ноги сами собою несли его вперед, и все было хорошо, если только кто-нибудь не попадался навстречу. Тогда беда, но делать нечего, он все равно продолжал свой путь, шел напролом, соответствующее извинение всегда было наготове. Очень скоро остальные члены команды усвоили, что лучше пропускать его и не попадаться ему на пути. Офицеры не любят учиться.

— Вы должны себе представить это так, — сказал он три дня назад, с трудом подбирая слова, пятому лейтенанту, который даже выслушал его, что объяснялось, очевидно, изрядной порцией рома, принятой до того. — У каждого судна есть своя предельная скорость, которую оно не в состоянии превысить, независимо от того, какой дует ветер и какие поставлены паруса. То же самое относится и ко мне.

— Сэр. Прошу обращаться ко мне по форме, — ответил лейтенант с известной долей благодушия.

Пускаться в объяснения было небезопасно, за ними частенько следовали приказы. На второй день он сказал одному лейтенанту, что его глаз воспринимает всякое слишком быстрое движение как тонкую черту, прорисованную в пространстве.

— Отправляйтесь-ка наверх, в воронье гнездо, мистер Франклин! И сделайте так, чтобы я тоже увидел тонкую черту, прорисованную в пространстве.

Теперь он уже все-таки хоть как-то приноровился. Довольный, Джон вытянулся в койке. Морская наука вполне поддается изучению и запоминанию. То, с чем не могли справиться его глаза и уши, доделывала ночью голова. Дисциплина вымуштрованного ума восполняла медлительность.

Оставалось только разобраться с морским сражением. Как оно выглядит, Джон не представлял. Полный решимости, он заснул.

Эскадра благополучно миновала пролив. Скоро уже будет Копенгаген.