Тень Галилеянина - читать онлайн книгу. Автор: Герд Тайсен cтр.№ 19

На одной из чаш, из которых мы пили, греческими буквами было написано: [70]

«ЗАЧЕМ ТЫ ЗДЕСЬ? РАДУЙСЯ!»

Эта чаша была очень в духе Хузы: одним из его любимых изречений были слова Экклезиаста: «Иди, ешь с весельем хлеб твой, и пей в радости сердца вино твое». [71] Он вообще высоко ставил Экклезиаста: его речения, его псалмы, его мудрость. Хуза был саддукей [72] – религиозное течение в высших слоях нашего народа. Его девизом было: «наслаждайся жизнью». И он наслаждался ею вместе со своей молодой женой.

Наш разговор сперва не выходил из круга избитых тем. Конечно, ему, как и мне, не терпелось скорее перейти к главной новости дня. Но сначала мы говорили о другом. Хуза был в курсе последних событий.

– У Пилата снова проблемы в Иерусалиме. Знаешь какие-нибудь подробности?

Я колебался. Известно ли ему, что события в Иерусалиме коснулись меня лично? Стоило ли вообще ему об этом рассказывать? Но так или иначе, а когда-нибудь он все равно узнает. Я сказал:

– Во время антиримской демонстрации убили трех человек из его полиции. Я был недалеко, так что они арестовали и меня.

И я рассказал ему всю историю. Было заметно, с каким интересом Хуза вслушивается в мои слова. Как человек из лагеря Антипы он был рад послушать гадости о Пилате о чувствовал себя неловко: сколько нелицеприятного я мог сказать о Пилате, не навлекая на себя опасности? До Пилата могло дойти, какие слухи я о нем распространяю. И поэтому я попросил Хузу:

– Ради Бога, никому не рассказывай, что слышал это от меня. Пилат способен на любые зверства! Он не должен знать, что это я рассказал тебе.

Хуза кивнул и заговорил дальше:

– А он тут и еще отличился. Только сегодня я узнал что по его приказу убиты галилейские паломники – убиты вместе с животными, которых они собирались принести в жертву в Храме! [73]

– Как? Он что, задумал поднять против себя всю страну?

– Обстановка накалена. Любая мелочь может повести к непредсказуемым последствиям. Во всяком случае, на этот раз речь идет о галилеянах. А за них отвечает Антипа. Мы выразим протест.

Тут вмешалась Иоанна:

– Только не думай скрыть, что это вам страшно на руку! По приказу Антипы убили пророка, по приказу Пилата – паломников. Одно другого стоит. Ни тот, ни другой не выступит перед императором или сирийским легатом с обвинениями. Ворон ворону глаз не выклюет.

Хуза не стал спорить:

– Согласен! Что у Пилата неприятности, нам на руку. Эта история с Иоанном Крестителем еще доставит нам массу хлопот.

– Ты его знал? – спросил я.

– Еще бы! Тот еще тип! Одна одежда чего стоит! Кожаный пояс и верблюжья шкура – и больше ничего. Добавь сюда длинные волосы, бороду и мяса не ест!

– Среди этих чудаков попадаются не такие уж плохие люди, – тут я подумал про Банна, – за отталкивающей внешностью иногда прячется порядочный человек! Какое впечатление производил на тебя Иоанн? Он был тебе симпатичен?

– Наполовину да, наполовину нет. Я саддукей, не доверяю я этим проповедникам, пророчествующим о конце света. Но одно в нем мне нравилось. Ты знаешь, я спокойно отношусь ко многим вопросам веры. За это наши святоши не очень-то меня жалуют, а я их и того меньше. В их глазах мы – евреи второго сорта. Вот тут как раз Иоанн был убедителен. Он учил, что Бог не делает различий между самыми благочестивыми и не самыми благочестивыми, он говорил, что благочестивые – змеиное отродье и гадючье племя, если они надеются уйти от суда. Все должны в корне изменить свою жизнь – благочестивые и неблагочестивые. Всех равно ждет неумолимый суд!

– Но почему тогда Антипа велел его убить? Что стоит за этим? Люди говорят, дело здесь в Иродиаде!

Тут вмешалась Иоанна:

– Конечно, всегда во всем виноваты женщины!

Хуза рассмеялся:

– Для моей жены это больной вопрос, – сказал он, – как ты знаешь, раньше Антипа был женат на набатейской принцессе, дочери царя Ареты IV. Ловкий дипломатический ход. Арета – наш сосед с юга, у которого есть одна неприятная привычка, а именно расширять свои владения за счет северных земель. Женившись, Антипа думал держать его в узде: вряд ли тот стал бы воевать с зятем или покушаться на его земли. Поэтому римляне ничего и не имели против этого брака, хотя обычно они с недоверием относятся к любым связям между правителями подчиненных им стран и независимыми царями. И тут эта история с Иродиадой!

Я спросил:

– Любовь с первого взгляда?

За него ответила Иоанна:

– Любовь там была. Не будь любви, разве пошел бы Антипа на все эти политические осложнения, которыми грозила ему женитьба на ней?

Хуза добавил:

– Кроме любви, тут еще не обошлось без политики. Эти двое так хорошо поняли друг друга, потому что их объединяло политическое честолюбие: ты ведь знаешь, что Ирод не раз и не два менял свое завещание. И всегда наследником всего царства назывался кто-то новый. Какое-то время было известно, что Антипа наследует все. Но при дележе наследства он не сумел отстоять свои права, и вышло так, что ему досталась лишь четвертая часть. Иродиада же до того была замужем за другим претендентом на царство Ирода, братом Антипы, которому при окончательном разделе земель повезло еще меньше – он не получил вообще ничего. А Иродиада по материнской линии, через свою мать Мариамну, происходит из хасмонейского царского дома. Она самая настоящая царевна. Потомки Ирода, напротив, – не более чем выскочки. Кем хочет стать настоящая царевна? Конечно, царицей! И раз в браке с первым мужем это не удалось, то может быть, удастся в браке с правителем. Эти двое не случайно полюбили друг друга именно тогда, когда Антипа собрался ехать в Рим – поговаривают, что в надежде, став преемником префекта Валерия Грата, захватить власть над Иудеей и Самарией. Они оба метили высоко.

– Но именно с политической точки зрения этот брак означал для Антипы фиаско! – вмешалась Иоанна.

Хуза пояснил:

– Да, в этом деле было свое «но»: во-первых, Антипа забрал у брата жену. А это против наших законов. Во-вторых, Иродиада взяла инициативу в свои руки. Она была движущей силой. Это уже расходится с еврейскими обычаями. [74] В-третьих, Иродиада потребовала, чтобы Антипа прогнал свою первую жену, а ведь, по еврейскому праву, он мог жить одновременно с несколькими женами. Все эти нарушения вызвали возмущение в народе. Креститель стал рупором внутренней оппозиции.