Повелитель снов - читать онлайн книгу. Автор: Масахико Симада cтр.№ 39

Босс и мама никогда не вмешивались в наше общение. Хочешь, сиди допоздна, хочешь, шуми – мы были предоставлены сами себе. Но если уроки не были сделаны, если утром мы не могли встать, нас ждало суровое наказание Уборка туалета, длинные проповеди босса, никаких гуляний и никакого полдника…

Пенелопу ни разу не наказывали. Ей лучше всех удавалось общение без дурных последствий.

После посещения комнаты Пенелопы мне снились очень приятные сны. Сам ее голос и то, что она говорила, смущали и радовали меня. Когда она бывала в хорошем настроении, она пела мне. Удивительно легким голосом. В те вечера, когда я слушал ее пение, мое сознание становилось невесомым, как пушинка, и было готово упорхнуть куда-нибудь.

Пенелопа обожала оперу и пела арии в театральной манере. Она легонько щипала и трясла меня за щеки. Или брала меня за руку, говоря: «Потанцуем». Она сама была живой музыкой. Подобно тому, как от кончиков ее пальцев мне передавалось ее тепло, от ее тела мне передавался ее ритм. И тогда мои ноги, утопавшие в болоте уныния, начинали кружить в танце вместе с нею. Как у куклы, в которую фея вдохнула дыхание жизни.

Сейчас мне кажется, что я был грустным шутом. Наша работа делала из нас или рабов, или фей. В Пенелопе от рождения существовал источник бодрости. Поэтому она смогла стать феей. Она никогда не впадала в нигилистические откровения, как я, никогда не страдала комплексом неполноценности. Я получал от нее порции бодрости, что позволяло мне как-то держаться. Так бывало всегда, с тех пор как я с ней встретился.

Пенелопа часто рассказывала мне содержание фильмов и опер, которые она увидела. При этом сама играла роль главных героинь. Но она не подражала звездам. Все героини превращались в Пенелопу.

Вечером, часов в девять, я стучусь к ней в дверь. «Открыто», – слышится ее голос. Пенелопа сидит на кровати, обхватив колено, на одной ноге – тапка, между пальцами другой – вата, она делает педикюр.

– Ой, Мэтью? Как дела? Я недавно ходила на «Саломею» вместе с семьей врача, которая живет в Челси. Хочу быть как Саломея. Полюбить пророка. Где бы найти красивого пророка?

– Прикройся чем-нибудь. А то сглазят, – сказал я, смотря на ее бедра, которые она выставила на всеобщее обозрение, сложив ноги буквой L. Провоцируя, она умело контролировала меня. Пока лак не высохнет, даже волку-оборотню придется сидеть и смирно ждать. Она только что вышла из душа, на голове тюрбаном повязано полотенце. Она сняла его, и мягкие светлые волосы спрятали левую половину ее лица. Она откинула волосы на спину, как будто хотела стряхнуть с плеча руку надоедливого духа-хранителя, и слегка вздохнула. Мне было жаль, что этот вздох исчезает в грязном воздухе. Я даже думал, что в ее вздохе есть нечто такое, что делает Пенелопу Пенелопой. Если повезет – правильно рассчитаю момент и вдохну ее дыхание, мечтал я.

Пенелопа всегда подчинялась собственному ритму жизни: когда хотела – развлекалась, когда хотела – разговаривала, когда хотела – пела. Вокруг нее кружился стремительный водоворот, и я всегда попадал в него.

– Пророк Иоканаан сказал, что мировой порядок будет нарушен, и за это царь Ирод отрубил ему голову. Но Саломее нет дела до мирового порядка. В мире всегда царит хаос. Она живет любовью. Она думает только о Иоканаане. Саломея даже танцует стриптиз перед своим отцом Иродом, чтобы спасти Иоканаана, но он уже мертв. Она целует голову Иоканаана. Мэтью, ты будешь головой Иоканаана.

Я оперся подбородком о сиденье стула и закрыл глаза. Вместо того чтобы поцеловать меня, она укусила меня за нос.

Однажды Пенелопа была чем-то очень опечалена и в моей комнате сделала странное признание. Сказала, что хочет стать монахиней. Я спросил ее: почему, но она не ответила ничего вразумительного, а только повторяла: хочу стать монахиней. Роль монахини очень подходит девушкам, страдающим анемией. Если бы Пенелопа стала монахиней, то у нее кровь потекла бы вспять, и она превратилась бы в проститутку.

А то вдруг она заявила: «С сегодняшней ночи я решила стать вампиром», и ни с того ни сего впилась мне в шею. От ее зубов у меня остался синяк, который не проходил неделю. Вампиром ей подходило быть гораздо больше, чем монахиней. Но странно, что тот, у кого пили кровь, становился бодрее. Я был бойскаутом, который бродил по лесу в поисках чего-нибудь завлекательного, а Пенелопа была вампиром в этом лесу, она играла бойскаутом, используя его в качестве слуги. Я с радостью хотел быть слугой вампира. Повсюду следовать за ней. Стать ее тенью, ходить с ней вместе, бегать, подниматься по лестнице.

Походка у Пенелопы была пружинящая, ритмичная. Вместе с тем в ней была плавность, как у волн, набегающих на песчаный пляж. Бежала она с еще большей легкостью. Ну, просто трели Моцарта. До сих пор перед глазами, как она зовет меня, бегом поднимаясь по лестнице городской библиотеки. В джинсах и кроссовках, глаза широко раскрыты, чуть великоватый рот расплывается в улыбке. Бежит по лестнице, будто в ритме на 16 долей, перепрыгивает через три последних ступеньки. Я сижу в библиотеке, подавленный, ломая голову над школьными уроками и заданиями Катагири, а она говорит мне:

– Понесешь – я угощу тебя хот-догом, – и сует мне тяжеленный бумажный пакет. Набитый книгами. Пенелопа любила читать. Насколько я знаю, среди девчонок, которые любят читать, нет ни хорошеньких, ни спортивных, ни с добрым характером. Пенелопа – единственное и к тому же приятное исключение. Она ничему не училась из книг. Ни тому, как любить, ни тому, как высмеивать стереотипы, ни тому, как совершенствоваться в нарциссизме. Но, зная, какой писатель написал какое произведение, нетрудно прикинуться книгочеем. А читающие девочки производят хорошее впечатление на пожилых супругов-буржуа. Если сказать: «Я читала все произведения Сэлинджера», то пожилые супруги-клиенты наверняка заулыбаются от удовольствия. А если еще сказать: «Я обожаю оперу. И очень люблю петь сама», то общение пойдет как по маслу.

Она так умело играла свою роль, что я часто поддразнивал ее: «Эй, отличница». Тогда Пенелопа демонстрировала свои мускулы со словами: «Главное – спортивные навыки». Это точно. Какой толк, если ребенок работает мозгами? Вот я, к примеру, ломал голову над тем, над чем не следовало, получил невроз – и никакой пользы. А Пенелопа не знала никаких сомнений и мучений, но зато куда лучше меня разбиралась в искусстве жить в обществе. В этом она была первой среди детей напрокат. Несомненно, искусство жить в обществе – это своего рода спорт. Важнее всего – быть здоровым. Будешь здоровым, и к тебе придут и уверенность, и удача. Здоровье плюс ритм. И ты непобедим. Ритм ее организма был настолько интенсивным, что передавался окружающим; она практически никогда не болела.

Мне – двенадцать лет. Я только что открыл: «Жизнь – это взаимный обман». Самовольно ушел из дома клиента и сидел, запершись в своей комнате. Додумался до того, что есть только один выход: бросить работу ребенком напрокат, раз я не могу вытерпеть мир взаимного обмана. Почему Пенелопа всегда выглядит такой довольной и радостной? Я чувствовал свою неполноценность, сравнивая себя с ней.

Я решился посоветоваться с Катагири. Всё, мне надоело следить за выражением лица клиентов. Наелся ролью ребенка в мыльной опере.