Отель "Ирис" - читать онлайн книгу. Автор: Еко Огава cтр.№ 35

Мышь отчаянно билась, но чем больше она дергалась, тем сильнее мышеловка зажимала ее хвост. Маленькая спинка была совершенно измочаленной. Глаза у мышонка были влажные и совершенно черные. Он непрестанно продолжал скрипеть зубами и попискивать. Кнут взлетел еще раз. Боль пробежала от ключицы вниз по всему боку. После того как звуки струящейся воды прекратились, я издала радостный крик. Он был таким сильным, что заглушил писк мыши.

Когда я вышла из кладовки, cнаружи бyшевала настоящая гроза. Дождь стучал по оконным стеклам, ветер кружил, море разбушевалось, и волны докатывались до самой бухточки. Все вокруг потемнело. В этом мраке были видны только брызги, разлетающиеся от ударов волн оскалу. Шум моря и вой ветра слились воедино и с грохотом разносились по острову. Переводчик зажег в комнате свет.

Мертвая мышь плавала в ведре с водой. Спинка у нее была изогнута, передние лапки безвольно свисали, а рот был приоткрыт. Она не долго мучилась. Когда переводчик взял ее за хвост и погрузил в воду, она вначале еще пыталась дергать лапками, но скоро затихла. Словно обдумывая какой-то важный вопpoc, даже погруженная в воду она раскрыла глаза. И когда переводчик выпустил ее из руки, она тотчас всплыла на поверхность воды.

Из-под моей брошенной на пол юбки что-то торчало. Мужчина взял этот предмет в руку и долго его рассматривал. Я растирала наконец обретшие свободу запястья. Следов кнута почти не было видно. Только кожу немного жгло. Однако стоило мне закрыть глаза, как в памяти всплывал кнут, движущийся по кривой.

– Ты встречалась с этим юношей? – спросил переводчик.

– Что? – переспросила я.

– Ты встречалась с этим юношей? – тем же тоном повторил он.

Я поняла, что он имеет в виду своего племянника. Переводчик держал в руках листочки из блокнота, те самые.

– Да, встречалась, – ответила я, не сводя глаз с листочков, смявшихся из-за того, что они долго находились у меня в кармане.

– Когда?

– Накануне его отъезда.

– Он ничего мне про это не сказал.

– Это вышло случайно. Я вдруг увидела, как он рисует картину, сидя на скале напротив автобусной остановки.

– Я об этом не знал. Не знал, что вы встречались тайком от меня.

– Это было совсем недолго.

– И все же он оставил тебе эти листочки…

Переводчик задумчиво нахмурил лоб и заскрежетал зубами. Он обдумывал, как ему лучше разрешить создавшуюся ситуацию. Один листок, потом второй выскользнули из его руки. Я заметила хорошо знакомый почерк племянника, но не могла в точности вспомнить, что же там написано.

– Несомненно, он посчитал, что нет нужды все подробно рассказывать. Мы только немного поболтали. Он рисовал, а я ждала автобус. Вот и все.

– Но ведь речь идет здесь о моей покойной жене. И он во всех подробностях описал, как она погибла.

– Это я его об этом попросила.

– Почему ты мне ничего об этом не сказала?

– Для этого не было никаких причин.

– Имелась одна-единственная причина не говорить мне об этом. Чтобы держать меня в неведении.

– Он уехал. Его здесь больше нет. Следовательно, это больше не имеет никакого значения.

– Не обманывай меня!

В который раз я слышала такой тон в голосе этого мужчины? Я начала отсчитывать с того момента, когда впервые встретила его в «Ирисе». Я задумалась. Каждый раз мое тело каменело, и я не могла пошевелиться. Еще более сильный порыв ветра обрушился на остров. Раздался звук чего-то с хрустом ломающегося: сосна на утесе или перила на террасе?

– Я умею разбирать его почерк. Мы столько времени провели вместе, общаясь при помощи листочков. Это то же самое, что и с голосом. Я сразу мог определить, в каком настроении и каким тоном он говорит.

Дождь начал крутиться в завихрениях ветра. Море стало таким черным, что как ни напрягай зрение, различить город было невозможно. Все листочки выпали из руки мужчины.

– Я изменила вам, – сказала я вдруг таким спокойным голосом, что и сам удивилась. Хотя я сказала правду, у меня было такое ощущение, что я солгала. Переводчик внимательно прислушивался к моему голосу, оставаясь совершенно неподвижным.

Раздался гудок парохода. Сирена звучала довольно долго.

– Катер остается здесь. Он не будет сегодня возвращаться, – сказал он.

Весь вечер мы занимались любовью способами, известными только нам. У меня не было никакой возможности вернуться в «Ирис». Больше катеров не будет, телефона нет, никаких друзей, которые могли бы прийти на помощь. Мы остались совершенно одни.

Как ни странно, я не вспоминала о матери. Я даже не думала о том, что ей завтра скажу. У меня было такое ощущение, что завтра никогда не наступит. Я думала о том, что, сколько ни жди, буря не прекратится и мы вдвоем окажемся навеки заточенными на острове. Такие романтические мысли еще больше встревожили меня. Переводчик придумал для меня наказание. Удивительное наказание, которое никому другому и в голову не пришло бы. Он затащил меня в ванную и обрезал мне волосы.

В ванной оказалось очень холодно. Крутился вентилятор. Хотя ванная комната была очень тесной, потолок был ужасно высоким. Любой звук эхом отдавался над нашими головами. В некоторых местах кафель обвалился. Изнутри ванна была вся в царапинах.

– Что ты наделала?

Переводчик держал в руках те самые ножницы, которыми он перед этим разрезал мою ночную рубашку. Как и тогда, он несколько раз щелкнул ими в воздухе, издавая резкие звуки. Мои барабанные перепонки еще долго дрожали от этого звука.

Я и сама знала, каким образом лучше всего ее разрезать. Как только лезвие ножниц коснулось подола рубашки, она моментально разошлась пополам. Безо всякого сопротивления. И переводчик с легкостью раздел меня, не прибегая к силе.

– Как ты посмела соблазнить дорогого моему сердцу мальчика?…

Он схватил меня за шиньон. Волосы до этого еще кое-как сохраняли форму, а сейчас они в мгновение ока рассыпались и закрыли мне лицо.

– Я заставлю тебя это понять. Подожди немного. Сейчас увидишь.

Он схватил меня за волосы и безжалостно потащил. Потом развернул. Кожа у меня на голове затрещала.

– Прекратите! – закричала я.

Мои ноги касались умывальника, бедра ударялись о край ванны. Мне казалось, что с моего черепа содрали всю кожу.

– Умоляю, перестаньте! Мне больно, больно…

Холодное лезвие коснулось моей головы. Мои волосы, сжатые в пучок, упали мне на глаза. Масло камелии полностью испарилось, и волосы стали совершенно сухими. Переводчик без устали работал ножницами. Состриженные волосы продолжали сыпаться на пол. Хотя мне казалось, что на голове ничего не осталось, переводчик не прекращал меня стричь. Он меня не простил.