Путешествия по Европе - читать онлайн книгу. Автор: Билл Брайсон cтр.№ 46

Мы долго ехали в указанном мной направлении. Счетчик работал со страшной скоростью. Иногда я ухватывал боковым зрением уголок, который казался мне знакомым, хватал его за руку и кричал: «Здесь налево! Налево!» Спустя минуту мы оказывались перед воротами тюрьмы или типа того.

— Нет, кажется, мы поехали не туда, — говорил я, стараясь не огорчать его. — Но хорошо, что мы попробовали.

Наконец, когда стало ясно, что он считает меня в равной степени ненормальным и пьяным, и собирается при удобном случае выпихнуть меня из машины, мы по ошибке заехали на нужную улицу. По крайней мере, мне так показалось. Я дал ему охапку динаров и вывалился из машины. Это была действительно та улица — я узнал угловой магазинчик, но мне пришлось еще долго искать дорогу среди бесконечных проходов и ступеней. Ночью все выглядело иначе, к тому же я был пьян и устал. Я брел наугад, до смерти пугаясь, когда наступал на кошек, и до боли всматриваясь в темноту в поисках четырехэтажного строения, к которому вела перекинутая через канаву доска.

Удивительно, но я нашел его. Доска оказалась потоньше и более шаткой, чем я помнил. Я осторожно пошел по ней, и был уже на полпути, когда она сыграла, и моя нога соскользнула. Какое-то мгновение я падал в темноту, не осознав еще, что мои ноги находятся по разные стороны доски, и удар придется прямо на мои детородные органы.

Да, это был сюрприз, если так можно выразиться. Пару секунд я пошатывался верхом на доске, ловя ртом воздух, а потом тяжело завалился в канаву и долго лежал на спине, ожидая, пока легкие снова начнут дышать. При этом я отстраненно прислушивался к тупой боли в промежности, соображая, не означает ли это непоправимое повреждение моих причиндалов и каковы будут неудобства, связанные с использованием катетера. Потом мне пришло в голову, что в канаве могут быть крысы и они могут мной заинтересоваться. Я резко вскочил, прорыл путь наверх в жидкой грязи, поскользнулся и упал на дно канавы, снова выдолбил ступени и вылез наружу. Проковыляв к дому, я поднялся на четвертый этаж и постучал в квартиру домохозяйки. Спустя минуту дверь открыла какая-то женщина в бигуди и увидела на своем пороге американца — всклокоченного, облепленного грязью, который покачивался и обеими руками держался за яйца. Мы никогда раньше не видели друг друга. Это была не та квартира.

Я попробовал подобрать слова, чтобы объяснить ситуацию, но не смог, и безмолвно спустился вниз, спотыкаясь на лестнице. Найдя нужную квартиру, я постучал. Никакого движения. Через минуту постучал снова. В конце концов послышалось шарканье ног, и дверь открыла моя знакомая. На ней была ночная рубашка и жуткое количество бигуди. Она сказала что-то сердитое — полагаю, насчет позднего времени. Я начал что-то объяснять, но она смотрела на меня как на кучу отбросов, и я заткнулся. Ее сыновья уже крепко спали, а мне было постелено наверху двухэтажной койки. Видимо, поэтому пять долларов вдруг показались мне огромной суммой. Она захлопнула дверь и ушла, тяжело ступая.

Я в темноте пересек комнату, наступив нечаянно на живот одному из спящих братьев («Ууфф», — выдохнул он как спущенная шина, но не проснулся), и взобрался на свою кровать.

Утром, когда я продрал глаза, братья уже ушли. В квартире было тихо, только тикали часы и мерно падали капли из текущего крана, что только подчеркивало тишину. Не знаю, ушла ли хозяйка, или еще спала. Я тихо почистил зубы и придал себе более презентабельный вид с помощью холодной воды и кухонного полотенца. Затем вынул купюру в пять долларов и положил на стол; подумав, достал еще пять долларов и тоже положил на стол. И ушел.

Я нашел в центре города автобусную станцию, намереваясь сесть на автобус до Белграда, как когда-то сделали мы с Кацем, но обнаружил, что прямого сообщения больше нет. Теперь надо было ехать до Сараево, примерно на полпути до Белграда, и там пересесть. Я купил билет на десятичасовой автобус и, чтобы убить два часа, пошел искать кофе. Посередине набережной, напротив двух самых больших отелей в городе, я почувствовал запах дерьма и перегнулся через парапет. Там из короткой трубы извергался поток свежих нечистот. Там было все: говняшки, извивающиеся презервативы, клочки туалетной бумаги. Ужаснее всего, что это находилось буквально в метре от главной улицы, рядом с кафе и гостиницами. Я не стал пить здесь кофе, а пошел в старый город, где вид был не столь красив, но и шансы подхватить холеру поменьше.

Автобус был переполнен (в Югославии они всегда переполнены), но я нашел местечко возле задней двери и обеими руками вцепился в поручень. Мне вспомнилось, как мы с Кацем пересекали Югославию. Это путешествие изрядно пощекотало нам нервы. Горные дороги очень опасны: слишком узкие для автобуса, полные крутых поворотов над отвесными кручами невообразимой высоты. За рулем был сумасшедший, сбежавший из дурдома и обманным путем получивший работу в автобусной компании. Молодой и красивый, в сдвинутой на затылок кепке, он вел автобус как одержимый — гнал на головокружительной скорости, сигналил по поводу и без повода, газовал там, где надо было тормозить. Он распевал веселые песни и оживленно беседовал с пассажирами, часто оборачиваясь к ним, одновременно проносясь по самому краю отвесных обрывов. Мы ехали как по лезвию бритвы.

Мы с Кацем сидели спереди, и водитель, которому мы чем-то понравились, старался позабавить нас шутками — он притворялся, что задремал ненадолго, а затем вдруг просыпался — как раз вовремя, чтобы избежать столкновения со встречным грузовиком, или делал вид, что отказали тормоза как раз тогда, когда мы неслись под горку на такой скорости, какую доводится испытывать только космонавтам.

После многих часов езды автобус наконец взобрался в горы и начал крутой спуск в широкую долину невыразимой красоты и буйства красок. В каждом городке и деревне люди выскакивали из домов, словно прибытие нашего автобуса было чудом, и шли рядом с автобусом, передавая через окна пакетики с вишнями своим друзьям, водителю и даже нам с Кацем.

Мы прибыли в Белград в начале вечера, быстро нашли дешевый, приятный отель на высоком холме и поужинали на террасе, любуясь сначала закатом солнца, а потом мерцающими огнями города. Было выпито много пива и съедены все вишни.

Тогда мы провели чудесный день, и мне хотелось повторить его. Как ни странно, я с нетерпением ждал опасностей горной дороги — это было захватывающее сочетание страха и возбуждения, как испытать сердечный приступ и получить от него удовольствие. Но, увы, я обнаружил, что в мое отсутствие дороги в здешних горах стали лучше — во многих местах их расширили, на самых опасных поворотах были установлены защитные ограждения. Да и шофер был явно нормальным — держал руль обеими руками и не отводил глаз от дороги.

Югославские ландшафты по живописности не уступают австрийским, но они почти не изгажены туристами. Через час или два после отъезда с морских курортов с их испепеляющим солнцем и отелями, битком набитыми людьми, оказываешься в затерянном мире буйной растительности, фруктовых садов и полей, озер и лесов, крошечных ферм и аккуратных деревень — в уголке Европы, где время словно остановилось. Люди в полях серпами резали траву, вилами укладывали сено в скирды и пахали поля на запряженных в плуг лошадях. Пожилые женщины почти все были в черном, с платками вокруг головы. Это была картина из далекого прошлого.