Остров Ее Величества. Маленькая Британия большого мира - читать онлайн книгу. Автор: Билл Брайсон cтр.№ 25

— Эге, это, должно быть, Лес Висячей Сопли, а значит, вот тот необычный пригорок наверняка Курган Прыгающего Гнома, и тогда вон та постройка на холме — как раз Ферма Отчаяния.

И вы уверенно идете вперед, пока не натыкаетесь на явно непредусмотренную картой деталь ландшафта, вроде Портсмута, и тогда догадываетесь, что немножко сбились с пути.

Вот как получилось, что я провел тихий денек, потея и блуждая в этом большом, забытом, но зеленом и милом уголке Дорсета, в поисках прямой тропы к Суонеджу. Чем дальше я заходил, тем чаще терялась тропа. Ближе к вечеру мне то и дело приходилось проползать под колючей проволокой, вброд, подняв рюкзак на голову, переходить ручьи, выдергивать ноги из медвежьих капканов, падать и мечтать оказаться где-нибудь в другом месте. Временами я останавливался передохнуть и пытался найти хоть какое-то соответствие между своей картой и окрестностями. Затем я поднимался, счищал с седалища коровью лепешку и, стиснув зубы, устремлялся в совершенно новом направлении. Таким способом я, к собственному удивлению, поздно вечером, со стертыми ногами, раскрашенный дорожной грязью и узорами засохших струек крови на конечностях, увидел перед собой Корф-Касл.

В честь удачи, которая привела меня хоть куда-то, я отправился в лучший отель, особняк елизаветинского периода на главной улице, под названием «Мортон-хаус». На вид он казался вполне приемлемым, и я воспрянул духом. Более того, у них нашелся для меня номер.

— Издалека пришли? — спросила служащая, пока я заполнял регистрационную карточку. Первое правило пешего туриста, разумеется — ври, не моргнув глазом.

— Из Брокенхерста, — серьезно кивнул я.

— Господи, это же так далеко! Я весьма мужественно фыркнул.

— Пожалуй, но у меня хорошая карта.

— А завтра куда собираетесь?

— В Кардифф.

— Ничего себе! Пешком?

— Только так. — Я вскинул на плечи рюкзак, взял ключ от номера и подмигнул так светски, что у девушки, надо полагать, закружилась бы голова, будь я только лет на двадцать моложе, заметно красивее и не красуйся у меня на носу большая плюха навоза.

Я потратил несколько минут, перекрашивая большое белое полотенце в черный цвет, и поспешно устремился на улицу, чтобы осмотреть поселок, пока все не закрылось. Корф — популярное и симпатичное местечко, кучка каменных домиков, и над ними — высокие зазубренные стены знаменитого и многократно сфотографированного замка. Из всех руин, не считая принцессы Маргарет, эти больше всего любимы англичанами. Я позволил себе чашечку чая с кексом в шумной и веселой чайной Национального треста и заторопился ко входу в замок, расположенному совсем рядом. За вход брали 2.90 — на мой взгляд, дороговато за груду битого камня — и к тому же через десять минут собирались закрывать, но я все же купил билет, потому что не знал, когда мне снова доведется сюда попасть. Антироялисты в гражданскую войну основательно развалили замок, а горожане потом охотно помогали завершить начатое, растаскивая обломки, так что остались от него, в сущности, одни проломленные стены, зато сверху открывается удивительно красивый вид на долину: заходящее солнце протянуло длинные тени от склонов холмов, а низины затянуло намеком на вечерний туман.

В отеле я долго лежал в горячей ванне, после чего, в блаженном изнеможении, решил насладиться всеми благами, предоставляемыми «Мортон-хаусом». Когда я допивал вторую в баре, меня пригласили в ресторан. Там уже ужинали восемь человек: седовласые, хорошо одетые и молчаливые. И почему это англичане так тихо ведут себя в гостиничных ресторанах? Тишину нарушал только скрежет столовых ножей да двухсекундные переговоры полушепотом:

— Думаю, завтра тоже будет ясно.

— О? Хорошо бы.

— М-м.

И снова молчание. Или:

— Суп хорош.

— Да.

И снова тишина.

Учитывая характер отеля, я рассчитывал найти в меню фирменные блюда вроде коричневого виндзорского супа, ростбифа и йоркширского пудинга, но, понятно, отели меняются со временем. Теперь меню пестрело словами, по десять гиней каждое, каких вы не увидели бы десять лет назад: тефтели, тартар, дюксель, тимбале, — и пояснениями, выраженными на удивление суконным языком и с множеством заглавных букв: «Вяленая Дыня Галия и Кембрийская Ветчина Открытого Копчения с Гарниром из Листового Салата». Дальше следовала «Филейная вырезка, приготовленная под Соусом с Добавлением Молотого Черного Перца, Сдобренная Бренди и Сливками». Чтение этого меню доставляло столько же удовольствия, как сами кушанья.

Меня очень увлекла эта новая манера выражаться, и я с большой охотой испытал ее в беседе с официантом. Я попросил у него порцию воды, свеженалитой из водопроводного крана и поданной а-натюрель в стеклянном цилиндре, а когда он обходил зал с хлебной корзинкой, заказал печеное изделие из пшеничной муки в обсыпке из маковых зерен. Я еще только расходился и собирался попросить фланелевое покрытие для коленей, свежевыстиранное и надушенное тонким ароматом мужского одеколона, взамен того, что соскользнуло с моих колен и теперь лежало на горизонтальной поверхности для ходьбы у моих ног, но тут он вручил мне карту с заголовком «Сладкое меню», и я осознал, что мы снова вернулись в мир незатейливого английского языка.

Вот еще одна странность английских едоков. Они позволяют морочить себе голову всякими там рублеными дикселями и изысканными тефтельками, но не станут валять дурака, когда дело доходит до пудингов, и тут я с ними заодно. Все сладкие десерты были названы простыми английскими словами. Я взял сладкий пудинг с глазурью и не пожалел об этом. Когда я с ним покончил, официант предложил выйти в гостиную, где уже ждал кофе из свежезажаренных зерен с вафлями, собственноручно отобранными поваром. Я выложил на поверхность стола маленькие кружочки из медного сплава, изготовленные на Королевском монетном дворе, и, подавив легкий позыв к извержению желудочных газов через ротовое отверстие, совершил свой выход.

Я уклонился от береговой тропы, и утром мне первым делом пришлось искать обратный путь. Выйдя из Корфа, я, пыхтя, полез на крутой холм, где стояла соседняя деревня — Кингстон. День снова был ясным, и вид от Кингстона на Корф с его замком, ставшим вдруг далеким и миниатюрным, запомнился надолго.

Я вышел на тропу — ровную, на мое счастье — и две мили отшагал через леса и поля, тянувшиеся по хребту высокой долины. На береговую тропу я вышел у высокой и живописной возвышенности, именовавшейся утес Хаунс-Ту. И здесь вид ошеломлял: китовые спины холмов, сверкающие белые скалы, прерывающиеся мелкими бухточками и полосками пляжа, омываемого синим бескрайним морем. Видно было до самого Лалворта, куда я хотел попасть к концу дня, хотя между ним и мною еще лежало десять миль и множество китовых спин.

Я двинулся по тропе, круто взбирающейся на холмы и ныряющей в лощины. Было всего десять часов утра, но жарко стало не по сезону. Дорсетские прибрежные холмы, по большей части, не выше нескольких сотен фунтов, зато они крутые, и их много, так что я скоро вспотел и запыхался и в горле у меня пересохло. Сняв рюкзак, я со стоном обнаружил, что забыл свою отличную новенькую фляжку, купленную в Пуле и заботливо наполненную сегодня утром в отеле. Ничто так не усиливает жажду, как сознание, что пить нечего. Я поплелся дальше, лелея, вопреки всякой вероятности, надежду наткнуться на паб или кафе в Киммеридже, однако, увидев сверху его очаровательную бухту, понял, что в таком крошечном селении надеяться не на что. Достав бинокль, я сверху изучил поселок и обнаружил рядом со стоянкой машин какой-то вагончик. Может быть, маленькая передвижная чайная? Я заспешил по тропе, миновав запущенную до безобразия причудливую постройку — башню Клавел, — и спустился на берег. Спуск был таким длинным, что занял добрый час. Скрестив на счастье пальцы, я пробрался через пляж и вышел к вагончику. Это оказался пункт Национального треста, и был он закрыт.