Беседка. Путешествие перекошенного дуалиста - читать онлайн книгу. Автор: Миша Забоков cтр.№ 29

— Вот-вот, пренебрежение правилами, законом, их вольная трактовка — это и есть азиатское сознание, с которым ты воюешь, как с ветряными мельницами.

— От такого же азиата и слышу. Кстати, кто из нас больший азиат — это еще вопрос! Похоже, что ты, если фактически ты не оставляешь мне никакого выбора. Для тебя, азиата, либеральная французская литература, труды просветителей, завоевания революции — полная фигня. Все твои представления о демократической свободе выбора почерпнуты из Малой Советской энциклопедии 1953 года издания.

— Ну, будет-будет. Стоит ли горячиться по таким пустякам, — сказал он миролюбиво, а потом многозначительно добавил: — Выбор всегда есть!

В голове у меня проносилась вереница неосуществленных планов: отремонтировать покосившуюся изгородь у задней калитки дома в глухой деревне Тверской области, вернуть свои и отдать чужие долги, получить наконец страховой медицинский полис, заставить себя так-таки бегать по утрам… Сейчас, перед вечностью предстоящих скитаний, всё это казалось хламом прошлого. Да, вот еще что, чуть не забыл: надо обязательно напомнить Мариам… — что же ей напомнить?… не помню!.. но ведь наверняка что-то надо!..

— Так каков же будет твой ответ? — прервал он разрозненную череду моих видений.

— Что ты гонишь как на пожар! Видишь — человек, быть может, готовится к встрече с Всевышним.

— Тебе бы любой предлог найти, лишь бы не принимать решения.

— Ну конечно, тебе легко говорить. Оказался бы на моем месте, тогда бы я посмотрел на тебя.

И тут совершенно неожиданно этот азиат изловчился и нанес мне последний, сокрушительный удар, пришедшийся прямо под дых, в самое солнечное сплетение, на вдохе:

— Ну что ж. Я готов!

Уже в последние мгновения перед тем как окончательно вырубиться, я словно увидел себя со стороны: со сбитым дыханием, переломившись пополам, с застывшей на лице гримасой боли, я медленно оседал на пятую точку, но всё же пытался оторвать от себя плотно прижатые к груди руки, старался как-то ухватиться за него, чтобы не распластаться позорно ничком на ринге под свист и улюлюканье толпы, однако из этого ничего не выходило, поэтому я проседал, уткнувшись головой в его колени, пока не замер перед ним в этой согбенной позе.

* * *

Будьте великодушны и снисходительны, дорогой читатель! После всего пережитого у меня уже нет ни малейших сил на то, чтобы описать наш беспрепятственный спуск с обратной стороны вулкана в городок Пуэрто-де-ля-Крус, долгое купание в искусственных лагунах, где я смывал с себя позор малодушия и пятна запекшейся крови, возвращение на корабль и весь последующий вечер, который я безвылазно провел в баре «Лидо», прикуривая одну сигарету от другой и погружаясь в дурман мартини-водочного коктейля на всю катушку, по самое горлышко, под завязку, до полного забытья.

Наш путь лежит в Северную Африку, в Касабланку. В наказание за проявленное вчера трусливое малодушие я даю обет воздержания, решительным образом отказываясь от завтрака, дабы целиком сосредоточиться на зализывании душевных ран.

Восход солнца застал меня за привычной церемонией — погруженный в себя, я с задумчивым видом смолил первую утреннюю сигарету, облагораживая ее чашкой обжигающего кофе. Ничто так не благоприятствует правильному началу дня, как душистая утренняя сигарета к чашке горячего кофе. Тот же кофе и та же сигарета, употребленные после завтрака, не способствуют полноценному раскрытию заложенных в этих дарах природы опьяняющих ароматов, а также эффективному прояснению сознания и трезвой самооценке. «Каково, однако, сочетание: опьяняющий аромат и трезвая самооценка!» — отметил я про себя, отхлебывая глоточек кофе. Именно для того, чтобы пауза между пробуждением и первыми приступами мук совести, вызванными воспоминаниями обо всем содеянном мною накануне, не превышала длительности кипячения стакана воды, я беру с собой в путешествия электрокипятильник. Он стал для меня таким же непременным атрибутом ручной клади, как паспорт, электробритва или таблетки валидола. Некоторые кофеманы с уравновешенной нервной системой считают допустимым закинуть в туристическую сумку вместо кипятильника, например, лишнюю бутылку водки. Ну что ж, и такой церемониал встречи нового дня имеет право на существование. Я их за это не осуждаю. Однако подобный способ утренней релаксации лишает человека возможности оглянуться на прожитый день и вдумчиво оценить перспективы текущего. Такой способ не позволяет сделать хотя бы ничтожную передышку, так необходимую для внесения корректив на стадии перехода от вчерашнего вечера к сегодняшнему дню, что превращает смену календарной последовательности в сплошную и неразличимую цепь событий, когда затруднительно утверждать с полной ответственностью, — происходило ли данное событие вчера или оно случится только сегодня. В этом смысле кофе в сочетании с тонким ароматом утренней сигареты, пусть это будет даже «Прима» без фильтра, служит своеобразной вехой, позволяющей отделить минувшие события от грядущих. Утренняя сигарета к чашке кофе — это своего рода перекидной календарь, который, в отличие от отрывного, хранит в себе память о прожитом дне. И чтобы эту оценку сделать своевременно, без проволочек, еще до завтрака, чтобы с первых минут своего пробуждения человек мог ужаснуться от воспоминаний обо всем содеянном им вчера, — и нужен кипятильник.

Чу! Я слышу голоса некурящих и не употребляющих кофе людей, а также тех, кто и курит, и пьет кофе, но при этом не бравирует, как некоторые, своим электрокипятильником, — мол, тоже мне, невидаль какая! — а, не дожидаясь завтрака, спокойно встает с постели, принимает утренний душ, одевается и без всякой спешки направляется в бар, чтобы там совершить ритуал осознания своих вчерашних озорничаний.

Первые мне кричат:

— Ну так что же с того, что мы не курим и не пьем кофе? По какому праву ты нам отказываешь в осознании всего ужаса от содеянного нами вчера? Нет у тебя такого права! И вообще, никакой это не ритуал священнодействия, а просто наркотическая зависимость, к тому же двойная.

Что тут можно возразить? Тем более что на стороне этих граждан известное изречение древних: «В здоровом теле — здоровый дух».

— Нет, дорогие мои сограждане! У меня и в мыслях не было отказывать вам в священном праве заглянуть в себя и что-то там осознать. И отношусь я к вам с глубочайшим почтением. Другое дело, что по дороге к этому осознанию вы не испытываете того мучительного борения, какое вынужден вести с собой пьющий кофе и курящий папиросы, сигареты или трубку человек, и потому здоровый дух вам достается гораздо проще — почти что даром по сравнению с теми, кто идет к нему через искушение табачной нирваной и кофейный соблазн искусственного стимулирования сознания. Поэтому-то наш путь к здоровому духу более извилист и тернист и вымощен нашими нездоровыми телами.

Крикуны же, успевшие еще до употребления кофе с сигаретой взбодриться утренним душем, одеться и неспешно направиться в бар, меня и вовсе не занимают. Если человек, приведя себя полностью в порядок, настолько владеет собой, что в состоянии оттянуть момент наступления первых душевных конвульсий вплоть до открытия бара и лишь затем, заказав себе предварительно кофе и закурив сигарету, содрогнуться от всего набедокуренного им вчера, тогда я вообще не понимаю — зачем такому субъекту еще и кофе с сигаретой?! Разве только для того, чтобы еще больше взбодриться после душа. В этом сквозит типично западный подход к оздоровлению тела и травмированию души. Ведь вы же понимаете, что мы говорим с вами об утреннем ритуале как о некоем священном обряде установления согласия между мятущейся душой и охолаживающим ее рассудком, в котором нам надлежит исполнить роль третейского судьи, призванного образумить душу и воодушевить разум.