Благородный дом. Роман о Гонконге - читать онлайн книгу. Автор: Джеймс Клавелл cтр.№ 370

Кросс закурил. В голосе Пламма он уловил напряжение.

— Я подумаю, — в конце концов обещал он. — А пока оставим это. Вечером позвоню. Суслев не говорил, кто тот американец, про которого упоминается в телеграмме?

— Нет. Сказал лишь, что к нам это не имеет никакого отношения.

— Здесь все имеет к нам отношение, — резко бросил Кросс.

— Согласен. — Пламм не сводил с него глаз. — Это могло быть и кодовое слово, которое может обозначать кого угодно.

— Возможно.

— У меня есть предположение. Это Банастасио.

— Почему именно он? — спросил Кросс, хотя пришел к такому же выводу.

— Не знаю почему, но могу поспорить, что вся эта махинация, если это махинация, или инспирирована КГБ, или проворачивается при его поддержке. Это же классический пример из Сунь-цзы: обрати силу противника — сразу двух противников, Соединенных Штатов и Китая, — против него самого. Сильный объединенный Вьетнам с гарантией активного выступления против Китая. А?

— Возможно. Да, все сходится, — согласился Кросс. «Кроме одного: Ви Си Энг». Пока у Брайана Квока не вырвалось: «Ви Си Энг — один из нас», Кроссу и в голову не приходило, что этот тип — владелец пикантной фотоколлекции, тонкий ценитель женского тела, а также бизнесмен, занимающийся коммерцией и морскими перевозками, — может быть кем-то ещё. — Если Банастасио и есть тот самый американец, мы об этом узнаем. — Он потушил сигарету. — Что-нибудь ещё?

— Нет. Роджер, пораскинь умом насчет Данросса. Пожалуйста. С Вервольфами это становится возможным.

— Уже пораскинул.

— В эти выходные будет самое время, Роджер.

— Знаю.

В мощный бинокль Орланды было видно, как лошади вырвались из стартовых ворот и начался четвертый забег. Она стояла в углу балкона для членов клуба, а рядом расположился умиротворенный Бартлетт. На лошадей смотрели все, кроме него. Он смотрел на неё, любуясь тем, как вырисовывается под шелком её грудь, как выдаются углом её скулы и как она необычайно взволнована.

— Давай, Кроссфайр, — бормотала она, — давай! Он идет пятым, Линк. Ох, давай, красавец, давай…

Он хмыкнул, но Орланда не обратила на это внимания. Они договорились встретиться здесь в перерыве между третьим и четвертым забегами.

— А ты разве член с правом голоса? — спросил он у неё вчера вечером.

— О нет, мой дорогой, я лишь прихожу туда с друзьями. Старыми друзьями моей семьи. Ещё выпьешь?

— Нет-нет, спасибо, я лучше пойду.

Они снова поцеловались, и он ощутил переполняющее её желание. Это выбило его из колеи, и всю дорогу домой через гавань, а также большую часть ночи он никак не мог успокоиться. Ему стало ясно, что, как бы он ни крепился, сдерживать желание и откладывать все на перспективу будет очень непросто.

«Ты попался, приятель», — говорил он себе теперь, наблюдая, как она проводит по губам кончиком языка — взгляд сосредоточен, забыто все, кроме пятидесяти долларов, поставленных на большого серого жеребца, фаворита.

— Ну, давай… давай… Ох, он выдвигается вперед, Линк… О, он второй…

Бартлетт перевел взгляд на группу, уже выходившую на финишную прямую. Серая громадина Кроссфайр был в более выгодном положении, чем Вестерн Скот, пегий мерин, шедший чуть впереди. Ход был очень медленный: в третьем забеге одна лошадь упала. Вперед рванулся ещё один претендент на победу, Уинуэлл Стэг, мерин Хэвегилла, на которого предложил поставить Питер Марлоу, он сильным махом шёл по внешнему краю, чуть позади идущих голова в голову Кроссфайра и Вестерн Скота: жокеи нахлестывали лошадей под нарастающий рев трибун.

— О, давай, давай, давай, Кроссфайр… О, он выиграл, он выиграл!

Среди окружавшего их шума и гама Бартлетт рассмеялся, когда в порыве неудержимой радости она обняла его и прижала к себе.

— О Линк, как замечательно!

Через секунду вновь раздался восторженный рев: на табло тотализатора вспыхнули выигравшие номера, подтверждавшие распределение победителей. Теперь все ждали окончательных сумм выигрыша. Ещё один вопль восторга. Поставившие на Кроссфайра получали по своим ставкам пять к двум.

— Не так уж много, — поддразнил он.

— О нет, это много, это много, это много! — Никогда ещё Орланда не казалась ему такой красивой, и шляпка на ней была милая, намного лучше, чем у Кейси, — он сразу это заметил и даже сделал комплимент. Орланда оперлась на перила и подалась вперед, глядя вниз, на круг победителя. — Вон его владелец, Ви Си Энг, один из наших миллионеров-шанхайцев, занимается коммерцией и морскими перевозками. С ним был хорошо знаком мой отец. — Она передала Линку бинокль.

Бартлетт навел его на резкость. Украшенную цветами лошадь вел в круг победителя широко улыбающийся китаец лет пятидесяти с лишним в дорогом костюме. Потом Бартлетт узнал Хэвегилла с Уинуэлл Стэгом, который чуть отстал и оказался вторым. В паддоке был также Горнт, Пламм, Пагмайр и многие другие распорядители. Стоявший рядом, у перегородки, Данросс разговаривал с каким-то человеком ниже его ростом. От одной группы к другой переходил губернатор в сопровождении жены и адъютанта. Бартлетт наблюдал за ними с долей зависти: владельцы лошадей, в кепи и дождевиках, с раскладными тростями [323] , в сопровождении дорогих женщин, обменивались приветствиями; все они — и те, что стояли здесь, и те, что сидели в ложах наверху, — составляли закрытый клуб, вершивший судьбами Гонконга. «Сплошь стопроцентные англичане и большие ловкачи. Впишусь ли я в их круг удачнее, чем Блицманн? Конечно. Если только они не отторгнут меня, как этого бедолагу. Пройти в голосующие члены не составит труда. Так, во всяком случае, сказал Иэн. Впишется ли в их общество Орланда? Несомненно. Как жена или подруга, что одно и то же».

— А это кто? — спросил он. — Человек, что беседует с Иэном?

— О, это Алексей Травкин, он — тренер Тайбаня… — Она осеклась, потому что к ним подходил Роберт Армстронг.

— Добрый день, мистер Бартлетт, — вежливо поздоровался полицейский. — Тоже ставили на победителя?

— Нет, в этом забеге я проиграл. Разрешите представить — мисс Рамуш, Орланда Рамуш. Суперинтендент Роберт Армстронг, департамент уголовного розыска…

— Привет. — Орланда улыбнулась Армстронгу, и тот заметил, как она мгновенно насторожилась.

«Почему все боятся нас, и виноватые, и невиновные? — в который раз спросил себя суперинтендент. — Ведь мы лишь стоим на страже закона, стараемся защитить честных граждан от преступников. Это потому, что каждый нарушает закон, хоть немного, едва ли не ежедневно, потому что многие законы столь же глупы, как и правила тотализатора на скачках. Оттого все и чувствуют себя виноватыми, даже вы, милая дама, с такой чувственной походкой и многообещающей улыбкой. Много обещающей Бартлетту. На какое преступление вы пошли сегодня, чтобы заманить в ловушку этого беднягу, этого невинного агнца? — Он язвительно улыбнулся про себя. — Ну, не такой уж он невинный во многих отношениях. Но по сравнению с той, что прошла школу Квиллана Горнта? Против изголодавшейся евразийской красотки, для которой в обществе один путь — вниз? [324] Айийя! Но как бы я хотел, парень, поменяться с тобой местами! Я отдал бы десять лет жизни, даже больше, чтобы стать тобой, со всеми твоими винтовками, деньгами, шикарными девочками, такими как Кейси и вот эта, сомнительными знакомыми вроде Банастасио, о да… Потому что сегодня, клянусь Господом, я ненавижу то, что мне приходится делать, а это все, что я могу сделать для доброй старой Англии».