Благородный дом. Роман о Гонконге - читать онлайн книгу. Автор: Джеймс Клавелл cтр.№ 364

Данросс улыбнулся и подошел к Травкину.

— Ты уверен, что Джонни Мур не сможет выступить на Ноубл Стар? Я не хочу ставить Тома Вонга.

— Я же говорил, тайбань, Джонни чувствует себя хуже, чем пьяный казак.

— Мне нужна победа. Ноубл Стар должна выиграть.

Травкин увидел, как Данросс задумчиво уставился на Буканира.

— Нет, тайбань, прошу вас, не садитесь на Ноубл Стар. Ход плохой, очень плохой и очень опасный, а как разобьют дорожку, станет ещё хуже. Kristos! Ну что я говорю? Только вас раззадориваю.

— От этой гонки, возможно, зависит мое будущее — и репутация Благородного Дома.

— Знаю. — С досады грубоватый старик хлопнул хлыстом, который всегда носил с собой, по своим старым, истершимся до блеска джодпурам — бриджам для верховой езды. — И знаю, что вы лучше остальных жокеев, но эта дорожка опас…

— В этом деле я никому не могу довериться, Алексей. Любая ошибка для меня вещь непозволительная. — Данросс понизил голос: — Победитель первого забега был определен заранее?

Травкин спокойно встретил его взгляд.

— Им ничего не давали, тайбань. Во всяком случае, мне об этом неизвестно. В тех, кто мог соблазниться на такое, вселил страх Божий полицейский доктор.

— Хорошо. Но победитель был определен заранее?

— Это был не мой забег, тайбань. Я интересуюсь только своими лошадьми и своими забегами. За этим забегом я не следил.

— Хорошая отговорка, Алексей. Похоже, никто из остальных тренеров тоже не следил.

— Послушайте, тайбань. У меня есть жокей для вас. Я. Я выступлю на Ноубл Стар.

Прищурившись, Данросс глянул на небо: оно потемнело. «Скоро будет дождь, а до него нужно ещё много чего успеть. Я или Алексей? Ноги у Алексея что надо, руки такие, что вообще поискать, опыт огромный. Но он больше переживает за лошадь, чем стремится победить».

— Я подумаю, — ответил Данросс. — И решу после четвертого заезда.

— Победителем буду я, — выпалил старик в отчаянной попытке освободиться от уговора с Суслевым. — Я выиграю, пусть даже придется загнать Ноубл Стар.

— Это уже лишнее, Алексей. Лошадка славная…

— Послушайте, тайбань, можно вас попросить об одолжении? У меня тут одна проблема. Можно встретиться с вами сегодня вечером, или в воскресенье, или в понедельник вечером, скажем в Синклер-тауэрс?

— Почему именно там?

— Там мы с вами заключили соглашение, именно там и хотелось бы поговорить. Но если это неудобно, то на следующий день.

— Ты собрался уходить от нас?

— О нет, речь о другом. Если у вас будет время. Пожалуйста.

— Хорошо, но ни сегодня, ни в воскресенье и ни в понедельник: я улетаю в Тайбэй. Могу встретиться с тобой во вторник, в десять вечера. Пойдет?

— Прекрасно, во вторник, прекрасно. Да, благодарю вас.

— Я спущусь после следующего заезда.

Алексей смотрел вслед тайбаню, шагавшему к лифтам. Он чуть не плакал от переполнявших его чувств.

Потом тренер перевел взгляд на Суслева, стоявшего неподалеку на общей трибуне. Стараясь вести себя естественно, Травкин поднял вверх четыре пальца. Это был условный знак: один палец значил «сегодня вечером», два — «в воскресенье», три — «в понедельник», четыре — «во вторник». Зрение у старика было хорошее, и он заметил, как Суслев подтвердил знаком, что сигнал принят.

«Matyeryebyets, — думал Травкин. — Предатель матушки России и всех нас, русских, ты и вся ваша кагэбэшная братия! Если хочешь знать правду, я проклинаю вас во имя Господа от себя и от всех русских.

Ладно, ничего! Я выступлю на Ноубл Стар, — мрачно проговорил он про себя, — так или иначе».

Провожаемый завистливыми взглядами, Данросс вошёл в лифт, принимая по дороге поздравления. На самой верхней площадке его ждали Гэваллан и Жак.

— Все готово? — спросил он.

— Да, — подтвердил Гэваллан. — Горнт там, и остальные, кого ты хотел видеть. А что ты затеваешь?

— Пойдем и увидишь. Кстати, Эндрю, я меняю местами Жака и Дэвида Мак-Струана. Жак на один год принимает на себя Канаду, Дэвид…

Лицо Жака просияло.

— О, спасибо, тайбань. Да, спасибо большое. Наш канадский бизнес станет очень прибыльным, обещаю.

— А как будет происходить эта смена? — спросил Гэваллан. — Ты хочешь, чтобы сначала Жак туда поехал, или Дэвид приедет сюда?

— Дэвид прилетает в понедельник. Жак, передашь ему дела, а на следующей неделе оба отправитесь в Канаду — Дэвид вернется туда на пару недель. Полетите через Францию, ладно? Захватите Сюзанну и Аврил, к этому времени бедная девочка, наверное, уже придет в себя. Сейчас в Канаде ничего срочного нет — все срочное здесь.

— О да, ma foi! Да-да, спасибо, тайбань.

— Неплохо будет свидеться со стариной Дэвидом, — задумчиво проговорил Гэваллан. Ему очень нравился Дэвид Мак-Струан, но Эндрю не понимал, чем вызвана рокировка и значит ли она, что Жак уже не сможет наследовать тайбаню, что он выбывает из борьбы, что в неё вступает Дэвид, а стало быть, положение его, Эндрю, меняется — перемена это или угроза? — если вообще останется что наследовать после понедельника.

«И как быть с Кэти?

Джосс. Что будет, то и будет. О, к черту все!»

— Вы двое идите, — распорядился Данросс. — А я приведу Филлипа.

Он завернул в ложу семьи Чэнь. По старому обычаю компрадор Благородного Дома становился распорядителем автоматически. «Может, этот год будет для него последним, — мрачно думал Данросс. — Если к полуночи в воскресенье Филлип не добьется помощи от Четырехпалого У, Ландо Маты, Прижимистого или ещё чего-то ощутимого, он уже не компрадор».

— Привет, Филлип, — дружелюбно обратился к старику Данросс, поздоровавшись и с остальными гостями в битком набитой ложе. — Ты готов?

— О да, да, тайбань. — Филлип Чэнь выглядел постаревшим. — Поздравляю с победой.

— Да, тайбань, замечательный знак. Мы все молимся за пятый! — громко сказала Диана Чэнь, которой было не менее тяжело скрывать свой страх, и её слова, как эхо, повторил сидевший рядом Кевин.

— Благодарю вас, — произнес Данросс, уверенный, что Филлип Чэнь рассказал жене про их встречу.

На Диане была шляпа с перьями райской птицы и слишком много украшений.

— Шампанского, тайбань?

— Нет, спасибо, если только потом. Извини, Диана, придется забрать от вас Филлипа на пару минут.

Когда они вышли в коридор, Данросс остановился.

— Что-нибудь удалось, Филлип?

— Я… я говорил со всеми… со всеми ними. Они встречаются завтра утром.

— Где? В Макао?

— Нет, здесь. — Филлип Чэнь понизил голос. — Я приношу свои извинения за… за все, что натворил мой сын… да, мои глубочайшие извинения, — проговорил он, и было видно, что это сказано искренне.