Благородный дом. Роман о Гонконге - читать онлайн книгу. Автор: Джеймс Клавелл cтр.№ 194

— А этот, ети его, клочок бумаги? Что с ним делать?

— Обратите его в золото, Досточтимый Отец. Цена золота почти не меняется. Если хотите, я могу поговорить с Ишваром Сурджани. Он занимается обменом иностранной валюты.

— А где мне хранить это золото? — Одно дело переправлять контрабандой чужое золото, и совсем другое — беспокоиться о своем собственном.

Пол Чой объяснил, что для обладания золотом совсем не обязательно иметь его физически.

— Но я не доверяю банкам, — окрысился старик. — Если золото мое, то оно мое, а не банка!

— Да, Отец. Но это будет швейцарский банк, а не гонконгский, и это абсолютно безопасно.

— Ручаешься своей жизнью?

— Да, Отец.

— Хорошо. — Старик вынул ручку, написал на обороте свое имя с указаниями Сурджани немедленно конвертировать всю сумму в золото и передал чек сыну. — Отвечаешь своей головой, сын мой. Значит, завтра ждем? Завтра деньги не зарабатываем?

— Может, и выпадет случай ещё заработать, но гарантировать не могу. Возможно, что-то прояснится к полудню.

— Позвони мне сюда в полдень.

— Хорошо, Отец. Конечно, будь у нас собственная биржа, можно было бы манипулировать акциями сотен различных компаний… — подкинул идею Пол Чой.

— Что?

Молодой человек стал осторожно объяснять, что не составит особого труда создать свою собственную биржу, где заправляли бы китайцы, что собственная биржа откроет безграничные возможности для получения прибыли. Он говорил целый час, с каждой минутой набираясь уверенности и стараясь излагать как можно проще.

— Если это так легко, то почему её не создал Прижимистый Дун? Или Шумливый Сун, или Денежный Мешок Энг, или этот полуварвар, контрабандист золота из Макао, или банкир Кван, или десятки других, хейя!

— Возможно, им это и в голову не приходило. Или смелости не хватало. Может, они хотят играть по правилам заморских дьяволов: Скаковой клуб, Крикет-клуб, рыцарские звания и все эти английские глупости. Может, боятся плыть против течения или испытывают недостаток знаний. У нас знания и опыт есть. Да. И у меня имеется приятель в Золотой Горе, хороший приятель, с которым мы вместе учились, который…

— Что ещё за приятель?

— Он шанхаец и чертовски здорово разбирается в ценных бумагах, а сейчас работает брокером в Нью-Йорке. Вместе с ним — при условии финансовой поддержки — мы смогли бы это организовать. Точно смогли бы.

— Айийя! С северным варваром? — усмехнулся Четырехпалый У. — Разве можно ему доверять?

— Думаю, ему вы доверять можете, Досточтимый Отец. Хотя, конечно, подобно доброму садовнику, не допустите на рынок сорную траву.

— Но ведь в деловом мире Гонконга вся власть у заморских дьяволов. Разве выстоит против них биржа цивилизованных людей?

— Ваши сомнения правомерны, Досточтимый Отец, — осторожно согласился Пол Чой, стараясь не выдать волнения ни голосом, ни взглядом. — Но все китайцы любят рискнуть. И тем не менее на сегодняшний день среди биржевых брокеров нет ни одного цивилизованного человека! Почему заморские дьяволы не подпускают нас к фондовому рынку? Потому что мы их переиграем. Для нас фондовый рынок — величайшая сфера деятельности на земле. Как только наш народ в Гонконге увидит, что рынок широко открыт для цивилизованных людей и их компаний, они слетятся к нам стаями. Заморские дьяволы будут вынуждены открыть двери своей биржи и для нас тоже. В игре на бирже мы их перещеголяем. И в конечном счете, Досточтимый Отец, все это, — он махнул рукой в сторону берега, небоскребов, лодок и плавучих ресторанов, — может стать вашим! Ведь именно через ценные бумаги, акции и фондовый рынок современный человек обретает власть над миром. Четырехпалый неторопливо курил.

— Сколько будет стоить твоя фондовая биржа, Седьмой Сын?

— По времени потребуется год. Первоначальное вложение составит… точно не скажу. — Сердце молодого человека мучительно сжалось. Корыстолюбие отца он ощущал просто физически. Последствия образования китайской фондовой биржи в этом нерегулируемом капиталистическом обществе виделись такими многообещающими, что даже голова закружилась. «Это будет нетрудно при наличии времени и… Сколько же нужно денег?» — Я смогу предоставить вам примерные цифры к концу недели.

Старые проницательные глаза Четырехпалого обратились на сына, на лице которого проступило волнение и алчная устремленность. «К деньгам или к власти? И к тому, и к другому, — решил У. — Молодой глупец ещё не знает, что это одно и то же».

Он подумал о могуществе Филлипа Чэня, могуществе Благородного Дома и том могуществе, что таит в себе половинка монеты, украденная Джоном Чэнем.

«Филлип Чэнь с женой тоже глупцы. Забыли, что и у стен есть уши. Когда ревнивая мать узнает тайну, это уже не тайна. И заморским дьяволам, живущим в гостиницах, не сохранить своих секретов, коли они считают, будто слугам неведом их варварский язык, будто те глухи и слепы.

Ах, эти сыновья, — размышлял он. — Они, конечно, составляют богатство отца, но иногда приводят его к погибели.

Только глупец может доверять сыну. Полностью. Хейя?»

— Очень хорошо, сын мой, — снисходительно сказал он. — Представь мне свой план в письменном виде и назови сумму. А я приму решение.

Филлип Чэнь вышел из такси у покрытого зеленью травы треугольника Коулун-Тун, прижимая к груди атташе-кейс. Водитель выключил счетчик и поднял на него глаза. На счетчике набежало семнадцать гонконгских долларов восемьдесят центов. Будь на то его воля, Филлип не стал бы брать машину на всю дорогу от Струанз-Лукаут: пришлось переправляться на специальном пароме, а счетчик все крутился. Нет. Он перебрался бы через бухту на пароме «Голден ферриз» за пятнадцать центов, взял бы другое такси уже в Коулуне и сэкономил бы таким образом по меньшей мере восемь долларов. «Ужасное расточительство».

Он тщательно отсчитал восемнадцать долларов. Потом, поразмыслив, добавил от щедрот тридцать центов на чаевые. Водитель уехал, а он остался стоять один у зелени треугольного газона.

Коулун-Тун, скопище многочисленных зданий, трущоб, переулков, людей и машин, был одним из предместий Коулуна. Филлип нашел Эссекс-роуд, которая шла по краю сада, и двинулся по ней. Атташе-кейс становился тяжелее и тяжелее. Филлип был уверен, что каждый знает: в портфеле двести тысяч гонконгских долларов, и все больше нервничал. «В таком месте человека за несколько сотен укокошат. Если знаешь, кого попросить. А за такую сумму можно нанять целую армию». Глазами он обшаривал разбитую мостовую. Почти обойдя по периметру весь треугольник, он увидел на тротуаре стрелку, которая указывала в сторону стены. Сердце в груди отяжелело и заныло. Освещение здесь было неважное, на улице горело лишь несколько фонарей. Там, где из стены выпало несколько кирпичей, образовалась брешь, и в ней виднелось что-то похожее на смятую газету. Филлип торопливо вытащил бумагу, убедился, что больше в дыре ничего нет, отошел к скамейке под фонарем и сел. Когда сердце перестало частить и дыхание подуспокоилось, он развернул газету и увидел конверт. Конверт был плоский, и одним переживанием стало меньше. Филлип чуть не окаменел от ужаса при мысли, что найдет там ещё одно ухо.