Марико вспомнила, каким странным был Анджин-сан, когда она в тот день встретилась с ним на лестнице. «Теперь все понятно, — подумала она. — Эта! Мадонна, вот бедняга! Как он должен был стыдиться».
— Простите, Дзеко-сан, что вы сказали?
— Просто удивительно, что Анджин-сан так отличается от остальных.
— А вы видели их? Остальных? Какие они?
— Нет, госпожа, я не бывала там. Что мне с ними делать? Или с эта? Я должна думать о своих клиентах и о моей Кику-сан. И о сыне.
— Ах да, ваш сын.
Лицо Дзеко опечалилось под зонтиком, но глаза оставались жесткими, коричневыми, как ее кимоно.
— Пожалуйста, извините меня, но я думаю, вы не знаете, почему мы потеряли расположение господина Торанаги.
— Нет. Я уверена, что вы ошибаетесь. Контракт утвержден? В соответствии с договоренностью?
— Да, спасибо. У меня письмо о кредите рисовым торговцам в Мисиме с оплатой по требованию. На меньшую сумму, чем мы договорились. Но деньги меня интересуют меньше всего. Что деньги, когда мы потеряли милость нашего господина — кто бы он ни был.
— Я уверена, вы снова обретете его расположение.
— Ах, его расположение… Я беспокоюсь о вас тоже, госпожа Тода.
— Я всегда к вам хорошо относилась. По-дружески, Дзеко-сан. Мы могли бы поговорить в другое время, а сейчас я действительно должна идти, так что извините, пожалуйста…
— Вы так добры, меня это радует. — И когда Марико уже повернулась, чтобы уйти, Дзеко добавила своим самым медовым голоском: — Ведь у вас будет время? Вы едете завтра в Осаку, не так ли?
Марико внезапно почувствовала, как в грудь ей вонзилась холодная игла и ловушка захлопнулась.
— Что-нибудь не так, госпожа?
— Нет-нет, Дзеко-сан. Вам будет удобно в час собаки сегодня вечером?
— Вы слишком добры, госпожа, о да. Вы сейчас собираетесь встретиться с нашим господином, вы бы не походатайствовали за нас? Нам нужна такая малость.
— Буду рада. — Марико немного подумала. — О некоторых благодеяниях можно и попросить, но ничего нельзя гарантировать.
Дзеко на секунду замерла.
— Ах! Вы уже просили его… просили его о милости для нас?
— Конечно, почему бы и не попросить? Разве Кику-сан не фаворитка, а вы не преданный вассал? Разве в прошлом вам не были оказаны милости?
— Мои желания всегда так скромны. Все, что я ни говорила, мне предоставляется, госпожа. Может быть, и больше.
— О пустобрюхих собаках?
— О длинных ушах и надежных языках.
— Ах да. И о тайнах.
— Мне так легко доставить радость. Милости моего господина и моей госпожи — это ведь не такая большая просьба?
— Нет, но только если представится случай… Я ничего не могу обещать.
— До вечера, госпожа.
Они раскланялись, и никто ничто не заметил. Сопровождаемая поклонами, Марико села в паланкин, пряча охватившую ее дрожь, и кортеж тронулся. Дзеко смотрела ему вслед.
— Ты, женщина! — грубо окликнул ее проходивший мимо молодой самурай. — Чего ты ждешь? Давай проходи!
— Ха! — презрительно откликнулась Дзеко, к удивлению окружающих. — Женщина, да? Щенок! Если бы я пошла по твоим делам, мне пришлось бы здорово их поискать — ведь ты еще даже не такой мужчина, чтобы иметь хотя бы соломенную крышу!
Все расхохотались. Тряхнув головой, Дзеко бесстрашно удалилась.
* * *
— Привет, — сказал Блэксорн.
— Доброе утро, Анджин-сан. Вы прямо сияете!
— Спасибо. Это потому, что я вижу такую красивую женщину.
— Ах, спасибо, — просияла Марико. — Как ваш корабль?
— Первый класс. Вы не хотели бы подняться на борт? Я показал бы вам все на корабле.
— А это можно? Мне приказано встретиться здесь с господином Торанагой.
— Мы все ждем его. — Блэксорн повернулся и заговорил со старшим в порту самураем: — Капитан, я отведу туда госпожу Тода, покажу ей корабль. Как только появится господин Торанага, вы позовете, да?
— Как вам будет угодно, Анджин-сан.
Блэксорн увел Марико с пристани. Везде стояли самураи; охрана и заграждения на берегу и на палубе были серьезнее, чем обычно. Сначала он провел ее на ют.
— Это мое, все мое, — гордо произнес он.
— А из вашей команды здесь есть кто-нибудь?
— Нет, никого. Сегодня никого, Марико-сан. — Он как мог быстро показал ей все, потом повел вниз. — Это моя каюта. — Верхние окна-фонари смотрели в сторону берега. Он закрыл дверь. Теперь они были совсем одни.
— Это ваша каюта? — спросила она. Он кивнул, глядя на нее. Марико кинулась ему в объятия. Блэксорн крепко обнял ее.
— О, как мне не хватало тебя.
— И мне не хватало тебя…
— Мне так много надо сказать тебе… И спросить тебя — начал он.
— Мне нечего сказать кроме того, что я люблю тебя всем сердцем. — Она задрожала в его руках, пытаясь забыть тот ужас, что охватил ее при мысли о Дзеко. — Я так боюсь за тебя.
— Не бойся, Марико, моя любимая, все будет хорошо…
— То же я говорю и себе. Но сегодня нельзя принять карму и волю Бога.
— Вы так отдалились в последнее время.
— Это Эдо, моя любовь. И за Первым Мостом…
— Это из-за Бунтаро-сана. Да?
— Да, — просто оказала она. — Это и решение Торанаги сдаться. Это такая бесчестная бессмыслица… Я никогда не думала, что скажу это вслух, но я должна. Извини меня. — Она поплотнее угнездилась под защитой его плеча. — Род Тода слишком мощный и важный. В любом случае меня не оставят в живых.
— Тогда вы должны уехать со мной. Мы сбежим. Мы будем…
— Извините, но бежать некуда.
— Даже если Торанага позволит?
— Почему бы ему не позволить?
Блэксорн быстро пересказал ей, о чем он говорил с Торанагой, кроме того, что просил насчет нее.
— Я знаю, что могу вынудить священников убедить Кийяму или Оноши принять его сторону, если он позволит мне захватить Черный Корабль, — возбужденно закончил он. — Я могу это сделать!
— Да, это должно сработать, Анджин-сан, Харима сейчас враждебен, так что нет причины, почему бы Торанага-сама не приказал провести этот захват, если мы собираемся воевать, а не сдаваться. — Она радовалась за церковь, но ведь ему придется ждать решения Торанаги. Она еще раз проверила его план и нашла его безупречным.
— Если господин Кийяма, или господин Оноши, или оба они присоединятся к нему, чаша весов склонится в нашу сторону?
— Да, если еще перейдет Затаки и мы выиграем время. — Она уже объясняла стратегическую важность контроля Затаки северного пути. — Но Затаки настроен враждебно к Торанаге-сама.