Сегун - читать онлайн книгу. Автор: Джеймс Клавелл cтр.№ 243

Через некоторое время, в тишине, он заплакал от ярости, внезапно почувствовав в глубине души, что она изменяла ему с Анджин-саном.

* * *

Блэксорн увидел, как она выходила из калитки и шла по хорошо освещенному саду. У него захватило дыхание при виде ее совершенной красоты. Рассвет медленно охватывал восточную часть неба.

— Хэлло, Марико-сан.

— О, здравствуйте, Анджин-сан! Извините, вы напугали меня — я не заметила вас. Вы поздно ложитесь.

— Нет. Гомен насаи, я вовремя, — он улыбнулся и показал на небо, где чувствовалось наступление утра. — Эту привычку я приобрел на море, просыпаться до рассвета, в самый раз, чтобы пройти на корму и приготовиться к встрече солнца, — его улыбка стала еще шире, — это вы поздно ложитесь!

— Я не заметила, что эта… эта ночь кончилась, — самураи, стоявшие на часах у ворот и у всех калиток, с любопытством наблюдали за ними, среди них был Нага. Ее голос стал почти неслышим, когда она переключилась на латынь: — Следи за своими глазами, прошу тебя. Даже в темноте ночи есть предвестники судьбы.

— Я прошу прощения.

Они оглянулись на стук конских копыт у главных ворот. Сокольничие, охотничья команда и охрана. Из ворот уныло вышел Торанага.

— Все готово, господин, — сказал Нага. — Можно мне поехать с вами?

— Нет, благодарю тебя. Ты немного отдохни. Марико-сан, как прошла тя-но-ю?

— Необычайно красиво, господин. Очень, очень красиво.

— Бунтаро-сан — большой мастер. Вам повезло.

— Да, господин.

— Анджин-сан! Вы не хотели бы поехать поохотиться? Я бы поучил вас, как пускать соколов.

— Что?

Марико сразу же перевела.

— Да, благодарю вас, — сказал Блэксорн.

— Хорошо, — Торанага указал ему на лошадь. — Вы поедете со мной.

— Да, господин.

Марико смотрела, как они уезжали, и когда всадники, наконец, двинулись по тропинке, она отправилась к себе в комнату, служанка помогла ей раздеться, сняла макияж и распустила волосы. После этого она сказала служанке, чтобы та осталась в комнате, что она не хочет, чтобы ей мешали до середины дня.

— Да, госпожа.

Марико легла и закрыла глаза, позволив своему телу опуститься в успокаивающую мягкость стеганого тюфяка. Она устала, но была в приподнятом настроении. Тя-но-ю подняла ее до удивительных высот покоя, очистила ее душу, и оттуда возвышенное, наполненное радостью решение пойти на смерть подняло ее к новым высотам, никогда не достигаемым раньше. Возвращение с этой вершины к жизни еще раз показало ей ее жуткую, невероятную красоту. Она, казалось, была не в себе, когда терпеливо отвечала Бунтаро, уверенная, что ее ответы и поведение безупречны. Она свернулась калачиком в постели, такая радостная, что мир еще существует… пока не облетела листва.

— О, Мадонна, — исступленно молилась она. — Благодарю тебя за твое милосердие, за то, что ты дала мне такую чудную отсрочку. Я благодарю тебя и молюсь тебе всем сердцем и всей душой и буду молиться целую вечность.

Она повторила «Аве Мария» в полном смирении и, прося прощения, согласно своему обычаю и исполняя волю сюзерена, на следующий день она отложила своего Бога в один из дальних закоулков своего сердца.

«А что бы я стала делать, — думала она перед тем, как сон завладел ею, — если бы Бунтаро попросил меня разделить с ним ложе? Я бы отказалась. А потом, если бы он настаивал, так как это его право? Я бы сдержала данное ему обещание. О, да. Ничего не изменилось».

В час козла кортеж вновь пересек мост. Все было, как и прежде, за исключением того, что Затаки и его люди были легко одеты для дороги — или схватки. Они все были полностью вооружены и, хотя соблюдали строгую дисциплину, все ждали смертельной схватки, которая могла произойти в самом скором времени. Все они тесно сгрудились напротив самураев Торанаги, которые сильно превосходило их своей численностью. Среди зрителей в стороне стоял отец Алвито. И Блэксорн.

Торанага приветствовал Затаки с той же спокойной формальной вежливостью, с продолжительным церемонным рассаживанием. Сегодня оба дайме были на помосте одни, подушки отставлены друг от друга на большее расстояние. Над ними нависало низкое небо. Ябу, Оми, Нага и Бунтаро располагались за пределами помоста, окружая Торанагу, сзади Затаки сидели четверо его военных помощников.

В строго назначенное время Затаки вынул второй свиток:

— Я пришел за официальным ответом.

— Я согласен поехать в Осаку и отдаться на волю Совета регентов, — спокойно ответил Торанага и поклонился.

— Вы собираетесь предстать перед Советом? — начал Затаки, его лицо недоверчиво искривилось. — Вы, Торанага-нох-Миновара, вы собираетесь…

— Послушайте, — прервал его Торанага звучным командирским голосом, который разнесся по поляне. — Совет регентов требует, чтобы ему повиновались! Даже если он и незаконный, он создан и ни один дайме не должен нарушать спокойствие государства, как бы он ни был прав. У нас уже были прецеденты. Если один какой-нибудь дайме устраивает переворот, долг всех — уничтожить его. Я поклялся Тайко никогда не нарушать мира, даже если в стране появится сам дьявол. Я принимаю приглашение. Я выезжаю сегодня.

Все самураи пытались предугадать, что значит этот невероятный поворот событий. Все с болью в сердце осознавали, что большинство из них, если не все, будут вынуждены стать ронинами, со всем, что под этим подразумевалось: потеря чести, доходов, семьи, будущего. Бунтаро знал, что он будет сопровождать Торанагу в его последней поездке и разделит его судьбу — смерть со всей своей семьей, всех ее поколений. Ишидо был слишком большим врагом лично для него, чтобы простить, и вообще, кто захочет остаться в живых после того, как его законный господин откажется от честной битвы таким трусливым образом. «Карма, — горько подумал про себя Бунтаро. — Будда, дай мне силы! Теперь я должен буду сам лишить жизни Марико и нашего единственного сына, прежде чем покончить с собой. Когда? Когда будет выполнен мой долг и мой господин с почетом отойдет в Пустоту. Ему будет нужен преданный помощник, не так ли? Все ушло, как листья осенью, все будущее и настоящее, „Малиновое небо“ и судьба. Как раз вовремя. Теперь господин Яэмон наверняка будет наследником. Господин Торанага все-таки тайком в глубине души желал захвата власти, как бы он этого ни отрицал. Может быть, Тайко оживет в своем сыне, мы снова будем воевать с Китаем и на этот раз победим, чтобы встать на вершине мира, это наш божественный долг».

Нага был в недоумении. Не будет «Малинового неба»? Не будет честной войны? Не будет битвы до победы в горах Синано или на равнинах Киото? Не будет почетной смерти в бою, при героической защите знамени своего отца, не будет гор вражеских трупов, попираемых ногами во время последнего почетного выхода или после победы? Не будет даже выстрелов из этих низменных для самурая ружей? Ничего этого — только сеппука. Отрубленная голова на пике, выставленная на потеху простому народу? Только смерть и конец династии Ёси, так как, несомненно, каждый из них умрет — его отец, все его братья, сестры, кузины, племянники и племянницы, тети и дяди. Его глаза сфокусировались на Затаки. Жажда крови стала переполнять его…