Юность Бабы-яги - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Качан cтр.№ 68

– Ну так что дальше, времени-то нет, тебя ждут там… Киря, – добавил он издевательски.

– Да Вита я, Вита! – вновь закричала девушка, чуть не плача. – Я этих гадов второй раз в жизни вижу. В первый раз пришли туда, где у нас репетиции, и от имени отца, вот так и сказали, очень вежливо, он извинился даже, вот этот, кто говорил все время сейчас, он один тогда пришел, других двоих тогда не было, – торопливо рассказывала она, надевая туфли, – и говорит: «Ваш папа просил передать», нет, не так, «папа попросил, чтобы вы познакомились с режиссером». – Зачем? – спрашиваю. А он улыбается и говорит: «Не знаю, папе виднее, позвоните ему» – и протягивает мобильник. Я говорю: «А что ж он сам мне не позвонил?» А тот говорит: «У вас нет мобильного телефона с собой, вам сюда звонить некуда, а эта идея ему только сегодня в голову пришла, вот он меня и прислал». Я звоню, спрашиваю, мол, папа, что за дела? А он вполне спокойно так отвечает: доченька, мол, ничего такого здесь нет, я, мол, узнал, что режиссер – хороший парень и может тебе индивидуально помочь. Не в толпе, а только мне: как двигаться, говорить и так далее, короче – как произвести впечатление. Он, папа, к тому же, наверное, знал, что я сама об этом только и мечтала, чтобы познакомиться с тобой, что стихи твои знаю и что люблю… – она вздохнула со всхлипом, – их…

– Стихи? – уточнил Саша.

– Ну да, – опять смутившись, сказала Вита. – А теперь…

Ее намечающееся откровение прервал автомобильный гудок, требовательно прозвучавший с улицы. Спортсмены заждались.

– Ну так вот, – снова заспешила девушка. – Эту «Кирю» мерзкую они, видно, по ходу придумали, чтобы дать понять тебе, что я будто с ними заодно. И что мне 16 нет они наврали, мне 18 вот уже два месяца. Это они на испуг тебя брали. А сценарий небось папочка придумал. И предусмотрел, гад, что, если я окажусь у тебя утром, тут-то можно тебя и пошантажировать, прижать. Так и вышло по его плану. Поэтому эти и приехали втроем.

– А про 15 тысяч в случае неудачи он знает?

– Думаю, да, – ответила Вита. – Без его ведома они и шагу не сделают. Если бы он узнал, что они под его крышей, но слева, заработали 15 тысяч, они бы и часу не прожили.

– А чего ж ты так торопишься тогда? – подозрительно спросил Саша. – Тебя что, так тянет в эту лабораторию, куда они тебя отвезти собираются?

– А я им покажу мазок! Они умоются! Я им такой мазок покажу, что у них морды вытянутся! Откуда этим шакалам знать, что мы не предохранялись. Им другое нужно… – Вита носилась по комнате, ища свою сумочку. Гнев ее, как ни странно, не портил и только указывал на скрытые резервы темперамента. Наконец она села, достала из сумочки косметичку и стала проделывать ритуальные манипуляции с лицом, о чем женщина не забывает даже в том случае, если только что сломала ногу.

– Кстати, – чуть успокоившись, продолжала она, – если бы ты обратил внимание на последние слова их главного – ну что они, если я не поеду, вернутся сюда и тебе зубы выбьют, ты бы, во-первых, не задавал вопрос: «Почему я с ними должна поехать?», а во-вторых, что еще важнее, сообразил бы, что если я с ними в сговоре, то не всё ли мне равно – изобьют тебя или нет, а?

Это был разумный довод, и Саша обескураженно молчал. Снизу опять раздался нетерпеливый гудок.

– И вот еще. – Вита боялась не успеть сказать самое главное. – Вот этот сборник, – она вынула из сумки свернутый в трубочку рулон Сашиных стихов и потрясла им перед его носом, – я, по-твоему, вчера переплела, да? Скажи, да? Дурак, – заплакала она, – я твои стихи из всех журналов целый год переписывала, и вот что получилось.

– Прости, – сказал Саша и поцеловал ее в мокрые глаза.

В дверь позвонили. Затем из-за двери донесся знакомый ласковый баритон:

– Кирюшенька, выходи-и-и, уже пора. А то ведь мы можем и так отпереть, как в первый раз. И тогда будут не только тебя ждать в лаборатории, но и зайку нашего, попрыгунчика, в стоматологическом кабинете…

– Да иду же, иду! – крикнула Вита в сторону двери. – Сейчас, только в туалет на минуту. Минуту подождите! – И шепотом Саше: – Они там ни черта не найдут, я же под душ бегала. Главное для них заявление. Заявление будут требовать, чтобы я написала.

– Не пиши, – твердо сказал Саша.

– Тогда они тебя изобьют, – ответила она.

– Почему?

– Так ведь папина затея! – возбужденно объясняла она Саше. – Папа умный у меня. Ему ведь еще вчера наверняка доложили, что я у тебя осталась, иначе бы этой мрази здесь не было, – она показала на дверь. – У-у-у, – вдруг зарычала она. – Ведь папа и про стихи наверняка как-то узнал, или от мамы, или еще откуда… Поэтому понимает, что ты для меня… Он ведь знает, что я просто так на ночь ни с кем не останусь. Поэтому и устроил такую взаимосвязь: ты вроде как теперь повязан и должен мне сделать зеленый свет на конкурсе, а я, в свою очередь, если ты мне дорог, – тоже повязана и должна заботиться о том, чтобы тебя не покалечили. Понял?

– А я дорог? – задал Саша лирический вопрос, никак не соотнося его ни с временем, ни с ситуацией.

– А ты подумай и сам ответь, – сказала Вита и опять заметалась по комнате: – Что же делать-то? Что делать? Заявление это проклятое! Вот! – осенило ее. – Они моих рук увидеть не успели, когда тут были. Разбей мне сейчас же пальцы! На правой руке. А я им скажу, что напишу позже, через несколько дней, какая им разница! Давай, вот, вазой, – она положила правую руку на край стола. – Давай, бей, быстрее!

– Да ты спятила совсем! – вскрикнул Саша. – А если перелом! А конкурс! Ты на сцену загипсованная пойдешь, да?

– Да, правда. – Вита обыскивала комнату, в поисках предмета, который мог бы помочь! Взгляд ее остановился на ноже, которым они вчера резали фрукты. Сашин походный перочинный ножик, довольно острый, но никак не напоминающий оружие, миролюбиво покоился на столике и не подозревал, что когда-нибудь понадобится для членовредительства. – Вот! – победно воскликнула Вита и схватила нож. – Давай, режь! Полосни по этим двум пальцам! – Указательный и средний пальцы правой руки вновь легли на стол. Она всовывала ножик в Сашины руки, а Саша отмахивался.

– Нет, нет! Да не буду я этого делать! Пусть лучше они мне выбьют зубы!

Диалог начинал сильно отдавать черным юмором, хотя им обоим было не до смеха.

– Да ты приди в себя! Ведь тогда они будут бить тебя до тех пор, пока я не сломаюсь и не напишу! И зубы потеряем, и заявление все равно придется писать, чтобы тебя спасти! А так – и зубы целы, и заявления нет! А на конкурсе – пластырь телесного цвета на пальцы – и порядок.

Логику Виты опровергнуть было нечем и некогда, и Саша взял нож.

– А бинт? Где мы бинт возьмем?

– Есть! – испустила она торжествующий вопль. – У меня есть! В сумочке. И пластырь медицинский тоже! Всегда там, на всякий случай. Давай!

И Саша, зажмурившись, дал. Брызнула кровь, Вита испустила глухой стон, поскольку Саша, видно, силы не рассчитал, да и рассчитаешь ли их в состоянии аффекта.