Тоскана для начинающих - читать онлайн книгу. Автор: Имоджен Эдвардс-Джонс cтр.№ 6

Через полчаса она въезжает на парковку вокзала Сант-Анна, Рассел Уотсон включен grande voce [30] в проигрывателе ее машины. Она видит свою двадцатилетнюю дочь, сидящую на чемодане: всех ее попутчиков давным-давно уже встретили и увезли с этой провинциальной станции.

Аккуратная, маленькая Мэри выглядит куда красивее, чем год назад. Она недавно сбросила 14 с лишним фунтов, черты ее стали более острыми и утонченными. Нос у нее маленький, но прямой, скулы высокие, волосы длинные и темные, а ресницы такие длинные, что кажется, будто в уголках глаз они завязываются в узелки. Она неподвижно сидит на тротуаре и как будто не слышит нарастающего шума, которым сопровождается театральное прибытие ее матери. Ее лицо поднято к небу, глаза закрыты – она впитывает незнакомое солнце, которое припекает ее белую кожу своими теплыми лучами. Легкая улыбка блаженства играет на ее хорошеньких губах.

Белинда со скрипом паркуется, выключает Рассела, вылезает из машины, хлопает дверью и направляется к дочери, прикрывая глаза рукой от солнца. Мэри открывает глаза.

– Здравствуй, мам, – говорит она, поднимаясь и поправляя юбку из денима. На лице ее блуждает неуверенная улыбка: она пытается угадать настроение матери.

– Boun giorno, buon giorno, traon giorno! [31] – восклицает Белинда с соответствующим случаю пафосом. Губы поджаты, руки распахнуты, как у Христа, – она ждет, пока дочь обнимет ее. – Мария, добро пожаловать, дорогая! Добро пожаловать обратно в Тоскану!

– Привет, – говорит Мэри, нагибаясь вперед и целуя мать в щеку.

– Come va? [32] – спрашивает мать, зажмурившись: она ждет поцелуя в другую щеку.

– Ну, в общем, хорошо, – отвечает Мэри, пожимая плечами. – Я была немного подавлена после того, как меня уволили, но…

– Ну так давай, – говорит Белинда, открывая глаза, – не будем вспоминать об этом, пока ты здесь. – Встряхнув коротко стриженными каштановыми волосами, она поворачивается и идет обратно к машине. – А сейчас поторопись. Положи свой чемодан в багажник, у нас много дел.

– Конечно, – соглашается Мэри и мелкими шагами следует позади матери, сгибаясь под тяжестью своего чемодана. – Но в чем именно проблема?

– Ну, у Джулии grappa, она очень больна, – объясняет Белинда; она стоит руки в боки и наблюдает, как дочь тащит чемодан к машине.

– Grappa? – фыркает Мэри. – Ты, наверное, имеешь в виду grippa? La grippa? Грипп. У Джулии грипп? – Она оборачивается к матери. – Тут легко ошибиться.

– Ты, кажется, поправилась? – спрашивает Белинда, прижимая к губам указательный палец и оглядывая дочь сверху вниз.

– Нет, – отвечает Мэри, последним рывком заталкивая чемодан в багажник. – Я сбросила больше четырнадцати фунтов с тех пор, как ты меня в последний раз видела.

– Правда? – удивляется Белинда, поднимая свои выщипанные в ниточку брови. – Как странно. Может, мне так кажется просто потому, что я все время забываю, какого ты маленького роста. – Она улыбается. – Совсем как твой отец.

Две женщины молча садятся в машину. Белинда заводит мотор. Рассел снова прорывается наружу песней. Мэри опирается подбородком на ладонь и глазеет из окна на клумбы с красными геранями, стоящие вдоль парковки.

– Ну, как у тебя тут вообще ? – спрашивает она наконец, когда мать сворачивает налево возле булочной и едет вниз по склону холма к главному шоссе, по направлению к долине Санта-Катерина.

– Много дел, дорогая, много дел, очень-очень много дел.

– Ну, это хорошо.

– Да, – отвечает Белинда, ведя машину очень сосредоточенно. – Да, полагаю, это так.

Они молча едут дальше, через разворачивающиеся вокруг пейзажи Кьянти, мимо остроконечных кипарисов, клонящихся под дуновением легкого ветерка; мимо полей с зелеными подсолнухами, предвкушающими ту пору, когда станут золотыми; мимо рядов густых молодых виноградников и мимо случайной темнокожей проститутки: она стоит, полуголая, на обочине и ждет, когда можно будет приняться за работу.

– Я вижу, эти девицы все еще здесь, – говорит Мэри, глядя в окно.

– Мм… – отвечает Белинда с равнодушным выражением. – Шоссе Орвьето – Тоди гораздо хуже: в последний раз я насчитала там семнадцать проституток.

– Верно, – говорит Мэри. – Мне всегда было интересно, как они туда добираются.

– Какой-нибудь мужик на грузовике, – говорит Белинда.

– Верно, – говорит Мэри снова, приподнимаясь на своем сиденье.

– И все же я не видела, чтобы хоть один итальянец пользовался их услугами, – замечает Белинда. – Ты, должно быть, думаешь, что во время моих многочисленных путешествий я видела с ними хоть одного мужчину с расстегнутой ширинкой или грузовик в конвульсиях страсти? Нет. Ничего. Ни единого клиента.

– Мм-м, – говорит Мэри. – Ну, так какие у вас тут сплетни?

– Их слишком много, чтобы сейчас в них вникать, – говорит Белинда. – Впрочем, Дерек и Барбара подумывают о постройке новой террасы под лужайкой с розами.

– У-у.

– Я знаю, я и сама думаю, что это слишком, но должен же Дерек как-то тратить свои деньги, я полагаю. С другой стороны, Хоуард впал с такую бедность, что, думаю, он больше не может позволить себе ходить на ленч к Джованне. Его там не было, когда я проезжала мимо этим утром.

– О Боже.

– Не могу сказать, что я шокирована, – говорит Белинда. – Некоторое время назад к нему приезжал его прежний издатель, и они только и делали, что целыми бутылками пили красное вино. Кончили тем, что поссорились. Он улетел на «Райанэйр» на следующий же день.

– Надо же.

– Да-да… У Франко, кажется, новая девушка.

– Правда?

– Вот видишь? Я знала, что тебе это будет интересно!

– Ма-а-м, не сходи с ума. Я недостаточно стара и недостаточно богата для Франко.

– Ну так вот, я слышала, он выполнял какую-то работу для той скульпторши в долине, по дороге в Серрано.

– Совершенно не обязательно, что…

– Я знаю… но он выглядит таким безрассудно радостным в последнее время.

– А-а.

– Да, и у нас тут уже давно не появлялись лесбиянки.

– Ах вот как? Какая досада.

– Правда? На самом деле я думала, они чаще будут здесь бывать. Особенно после того, как вложили в дом столько денег.

– Много денег?

– О да. – Белинда кивает. – Франко сказал мне, что мрамор им присылали из Каррары, – ну, знаешь, оттуда, откуда получал его Микеланджело.