Офицерский крематорий - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Нестеров cтр.№ 4

Я игрок по сути, а значит, не боюсь рискнуть – хотя бы затем, чтобы не упустить хорошую возможность.

Что я люблю? Лучше отвечу на вопрос, что я ненавижу. А ненавижу я фразу «Ты должен!». Вот поэтому работаю сам на себя, и у меня нет босса, который может озвереть и уволить меня.

Сравниваю ли свою жизнь с мечтой, которой не суждено было осуществиться? Это вряд ли… Я эгоист. Рисую себе мир, в котором все должно делаться по-моему или не делаться вовсе. Может быть, еще и циник. Не оттого ли у меня такой легкий характер? Говорят, у идеалистов норов еще тот.

Есть ли у меня талант? Я неплохой рисовальщик.

Мой девиз – «Шаг за шагом». Чуть ниже стоит другой: «Оставь ближнего своего в покое», что означает «Возлюби его». Еще ниже – взятое в скобки: «Человеку свойственно ошибаться».

Случалось, и я ошибался, но до мастера ошибок мне далеко.

«В связи с неблагоприятными условиями в столичных аэропортах наш самолет совершит посадку в аэропорту Новоград»…

Сердце мое екнуло – но не в стиле моего соседа, который сжался от волнения, а в стиле… танца любви и разлуки, в прямом и переносном смысле. Казалось, не самолет, а моя профессия, сляпав крылья, как у Икара, однажды занесла меня в этот город. Воспоминания об одном из самых красивых дней моей жизни были свежи, как утренняя роса на распустившемся бутоне…

Аэропорт. Сотни скрытых камер снимают клип под названием «Девушка моего лучшего друга» – потому что вот она, героиня песни Брайана Ферри: в легком синем платье, в образе ожидания. Нет, она не бросится на шею сошедшему с трапа герою с изящно перекинутым через руку плащом, она, завидев его, легкой походкой направится к своей машине, а он, набросив на лицо мечтательную улыбку, пойдет следом. С грациозностью Бельмондо бросит свое натренированное тело на переднее кресло белоснежного авто, обнимет женщину в синем, их губы сольются в любовном поцелуе. Не оборачиваясь, мускулистый герой пустит в меня стрелу – и она угодит мне в самое сердце…

Любой другой сценарист закончил бы клип моей мучительной смертью, однако автором этого психоделического произведения был я…

Раненный, я провожаю эту красивую пару до порога отеля с нерусским названием, а ночью, заплатив портье пару сотен баксов, тайно проникаю в их номер и включаю звукозаписывающую аппаратуру, на прощание делаю несколько снимков эротического содержания.

Конец?

Нет.

Сердцевина этого клипа выдает во мне негодяя: я передаю отснятый материал женщине, которая наняла меня следить за своим мужем (как она набросилась на него и что она с ним вытворяла – останется за кадром, клип-то все-таки любовный).

А вот и занавес: я спасаю «девушку моего лучшего друга» и, бесчувственную, передаю ему. Он подхватывает ее на руки, она приходит в себя. Их губы снова сливаются в поцелуе. Она не отрывает своих кристальных глаз от парня, в котором видит своего спасителя, а на такое дерьмо, как я, – ноль внимания. Я остаюсь с разбитым сердцем. Зато живой.

Я так увлекся сочинительством, что не заметил, как самолет буквально совершил посадку. Кто-то опередил меня: «Надолго мы тут застряли?» Стюардесса в ответ просто пожала плечами.

И только в зале прилета пассажирам рейса объяснили, что в «топливной системе борта обнаружились неисправности, и экипаж принял решение садиться». Разумное решение.

В отличие от пассажиров, которые опаздывали на встречу, я ответил взаимностью этому городу, принявшему меня в свои объятия. Я решил освежить воспоминания и остановился в гостинице «Центральная», позволив себя обмануть: ни одна звезда не удержалась бы на ее обшарпанном фасаде. Ее можно было классифицировать крестом: один крест – ежегодная уборка номеров, два – уборка раз в квартал, ну, и так далее. Но, как говорили трудолюбивые римляне, что сделано, то сделано, и, как повторяли за ними ленивые русские – что недоделано, то недоделано. И я заселился в номер с толстыми пыльными портьерами, похожими на кольчугу, с просторной, правда, ванной комнатой и маленькой прихожей.

Нет, я не устал от благоустроенности столицы, просто решил освежить память, подышать другим воздухом, посмотреть на других людей и отвел на это три дня, полагая, что этого времени, пожалуй, хватит.

Подходил к концу второй день пребывания в этом городе. Я прогулялся по памятным местам (правда, эмоций, на которые рассчитывал, так и не испытал), а потом меня натурально занесло в итальянский ресторан с диким, можно сказать, названием: «Грот Луперкалии». Там проводился фестиваль с одноименным названием. Ресторан принадлежал некоему Витторе Кватроччи, представителю немногочисленной итальянской диаспоры в Новограде, фамилию которого я перевел без словаря: кватро – четыре, очи – глаза. Короче, этот «четырехглазый» культивировал древний праздник, придерживаясь традиций, но не деталей, и в плане последнего – празднество было подпорчено.

Луперкалии – от латинского lupus, волк. Древнеримский языческий праздник плодородия в честь Луперка – бога Фавна. Фестиваль связан с пастушеским культом. Он проводится каждый год с 13 по 15 февраля в гроте Lupercal у подножия Палатинского холма, где по преданию волчица выкормила Ромула и Рема, основателей Рима. Каждый год луперки, жрецы Луперка из патрицианской молодежи, собирались в этом гроте, где на специальном алтаре приносили в жертву молодых коз и собак, а после ритуальной трапезы разрезали шкуры жертвенных козлов, раздевались донага, бегали по городу и стегали всех встречных кусками шкур. Женщины охотно подставляли тела под удары, так как считалось, что удар луперка помогает легче разрешиться от бремени. В Древнем Риме Луперкалии считались заимствованным празднованием древнегреческого бога Пана, который, как покровитель стад и охранитель их от волков, имел прозвище Луперк. В 496 году папа Геласий запретил Луперкалии. Со временем празднование Дня Святого Валентина как дня влюбленных заменило Луперкалии.

Все это я почерпнул из брошюры, отпечатанной на глянцевой бумаге.

В ресторане я рассчитывал на красочное зрелище, но так и не увидел его. Единственное, что мне действительно пришлось по вкусу, так это спагетти под чесночным соусом и обслуживание. Моим сервисменом был итальянец по имени Карло, одетый в безрукавку и рубашку с белоснежным воротничком. Принимая заказ, он дежурно поинтересовался: «Первый раз в нашем ресторане?» Я ответил: «Да, купил билет за две с половиной штуки». Карло рассмеялся: «Так делают приезжие. Сегодня их немало в этом зале».

Ну и, конечно, я забыл упомянуть о свете: на каждом столике – светильник, причем не тускло-интимный, а яркий, я бы сказал, разоблачающий.

В общем и целом, я попался на рекламный трюк и собрался было уйти, как вдруг взгляд мой упал на женщину лет тридцати…

В первую очередь я обратил внимание на ее губы (хотя обычно сразу отмечаю цвет и выражение глаз) – мне они показались слегка припухшими. И если бы ее глаза были, что называется, на мокром месте, я бы решил, что эта женщина минуту назад плакала навзрыд… А вот глаза ее поражали своей глубиной. Так светятся на дне чистейшего колодца две серебряные монеты. Я бы никогда не осмелился назвать их серыми – столько в них было серебра! Прохладные, они в сочетании с четко очерченными скулами чуть отталкивали от себя, во всяком случае, могли удержать собеседника на расстоянии.