Мотылек - читать онлайн книгу. Автор: Поппи Адамс cтр.№ 60

Открыв буклет, я читаю первый абзац: «В наши дни единственным надежным симптомом болезни Альцгеймера можно считать бляшки и тромбы в ткани головного мозга, но чтобы исследовать эту ткань, необходимо провести вскрытие, то есть дождаться смерти больного».

Какой толк от этого совета? Даже если бы у меня была болезнь Альцгеймера, я бы этого не узнала. Или все-таки узнала бы? Быть может, я чувствовала бы себя по-другому?

Далее написано, что врачи могут лишь диагностировать «вероятную болезнь Альцгеймера», что один набор симптомов может иметь самые разные причины и что такими же симптомами сопровождается одно легко излечимое заболевание щитовидной железы… Я прекращаю читать. Очевидно, что про болезнь Альцгеймера на самом деле никто ничего не знает и медикам следует оставить стареющих людей в покое, а не приписывать им всевозможные психические расстройства.

В библиотеку с чайным подносом в руках заходит Вивьен. На подносе чайник Белинды, две чашки с блюдцами и имбирное печенье, которое она выложила кружком по краю подноса. За ней топает Саймон.

– Есть что-нибудь интересное? – спрашивает она, ставя поднос на столик у камина.

Я зачитываю ей тот буклет.

– Помню времена, когда люди просто старели или становились чудаками, – замечаю я, закончив чтение. – Никто не называл их психическими. Помнишь мистера Бернадо? Люди много раз видели, как он ловит рыбу в одном нижнем белье. Кто-нибудь просто отводил его домой и показывал ему шкаф с одеждой.

– Вирджиния! – суровым тоном укоряет меня Вивьен. – В наше время не принято говорить «психические» – это оскорбительно.

– Вообще-то я хочу сказать, что многие из этих людей были чокнутыми, но мы лишь называли их чудаками. Или просто стариками. И в медицинской справке они не нуждались.

– Думаю, у любого человека есть право знать все о… – Вивьен на секунду замолкает, подбирая слова, – …о том, что делает его не таким, как все.

– Да, но чем это ему поможет?

– А я уверена, что поможет! – с пылом отвечает Вивьен. – Конечно же, поможет! Если бы ты знала, что с тобой что-то не так в медицинском плане, если бы тебе был поставлен диагноз относительно той или иной степени умственного расстройства…

– Умственного расстройства? – повторяю я и начинаю смеяться. Но Вивьен не смешно.

– Если бы тебе рассказали об этом, – ведет она дальше, – это, возможно, помогло бы тебе лучше понять себя. При желании можно было бы приспособиться, да и само знание было бы полезно. Знать всегда лучше, чем не знать, – говорит она, помешивая чай ложечкой. – А если ты не знаешь того, что известно другим, это унизительно, ты не находишь? И неправильно.

С этими словами Вивьен, держа в руке чашку с блюдцем, подходит к окну, за которым начинаются джунгли, когда-то бывшие садом.

– Если ты совсем чокнутый, это ничего не изменит, – бодро проговариваю я отчасти для того, чтобы нарушить воцарившуюся тишину, отчасти просто чтобы выразить свое мнение. Я не могу определить, какое настроение сейчас у Вивьен.

– Может, и так, – тихо отвечает она.

Думаю, она сочла бы это забавным, но я могу сказать наверняка, что ее мысли где-то далеко. Возможно, она застыла у окна потому, что ей стало грустно? Я просто высказала свои наблюдения, и мне не хотелось бы превращать разговор в серьезную дискуссию, но я не против того, чтобы меня считали старомодной. Я не принимаю все эти современные выдумки, которые упоминала Вивьен. Как насчет всех этих бедных старушек, которым недостает ума, чтобы осознать все приписанные им психические заболевания, и которым поэтому сложно оставаться самими собой? Они превращаются в нервных развалин, обеспокоенных тем, какой еще ярлык на них навесят. А потом выясняется, что у них всего лишь чрезмерно активная щитовидная железа.

Мне приходит в голову, что Вивьен, возможно, сейчас думает о Клайве.

– Как ты думаешь, Клайв знал, что с ним происходит? – мягко спрашиваю я.

– Клайв – это другое дело! – повернувшись ко мне, неожиданно резко отвечает Вивьен. – Он сам во всем виноват. Он заслуживал каждого из тех демонов, которые в него вселились, и сам это прекрасно знал.

У меня и в мыслях не было провоцировать очередную гневную тираду в адрес Клайва.

– Мне кажется, твоя злость на него чрезмерна. Почему бы тебе просто не признать, что вы были разными людьми, и не принять эти различия? – очень рассудительно, как мне кажется, произношу я.

– Ох, Джинни, у тебя всегда все так просто? Неужели ты никогда ничего не замечаешь?

Вивьен раздражается все сильнее – ее чашка даже начинает стучать о блюдце.

– Я лишь пытаюсь…

– Что ж, – обрывает меня она, – я тоже пыталась – и пыталась, как могла, видит Бог! – Она ставит чашку на лавку под окном. – Пыталась помочь тебе понять, осознать, что все не так просто, как тебе кажется, и иногда стоит пересматривать свои убеждения. Я вернулась домой не для того, чтобы сообщить тебе это, но я не могу больше скрывать от тебя правду. Я могу защищать тебя от других людей, но не от истины.

Опять эти загадки! В конце концов, я не просила ее возвращаться.

– Загвоздка в том, – продолжает она, – что если бы правда предстала пред тобой, ты попросту не узнала бы ее. Это всегда было твоим недостатком.

Я больше не слушаю ее бред – у меня просто нет желания делать это. Я пытаюсь понять, что могло произойти в голове у Клайва, – я имею в виду изменения на молекулярном уровне, вызвавшие слабоумие.

Вивьен хватает меня за плечи у самой шеи и трясет.

– Джинни! – кричит она.

Я вздрагиваю:

– Что?

– Ты куда-то улетела. Я знаю, тебе удобно улетать далеко-далеко и не слушать меня, ведь так? Неужели ты не хочешь знать правду?

– Какую правду?

– Всю сразу.

– Например? – повышаю я голос. Терпение мое кончается.

Вивьен молчит, наслаждаясь тем, что подцепила меня на крючок.

– Например, то, что твоя собственная мать была убита, – наконец произносит она.

Она внимательно смотрит на меня, словно выискивая признаки того, что ее слова причинили мне боль. А я просто смеюсь. Что еще мне делать? На самом деле это лишь тихое хихиканье – как будто Вивьен удачно пошутила. Но, как ни странно, сама она не смеется. Неужели она это серьезно?

– Это же просто смешно, Вивьен! – восклицаю я.

И тут она делает что-то еще более странное: сжав кулаки, три раза подряд топает ногой. Она как будто давит скорпиона – так, чтобы наверняка. Сейчас она напоминает восьмилетнюю девочку, у которой приступ дурного настроения.

– Ну как заставить тебя хотя бы попытаться понять? – почти кричит она. – Один раз, хотя бы один! Посмотри на меня! Посмотри на меня! – Сжав мое лицо ладонями, она направляет мой взгляд прямо себе в глаза. – Я похожа на человека, который что-то выдумывает?