Золото Атлантиды - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Александрова cтр.№ 54

– Это – верховные служители божества, – прошептал Гар-ни. – Податель пищи и верховный писец. Первый из них питает бога священным нектаром, второй – записывает то, что божеству будет угодно сообщить своим слугам.

Жрецы подошли к трону божества. Тот, что нес хрустальный сосуд, опустился на колени и поставил сосуд перед ступенями трона. Божество издало странный гортанный звук, затем склонилось над сосудом, прильнуло к нему своим маленьким ртом. Розовая жидкость стала убывать, и Шамик увидел, как усилилась пульсация фиолетовой субстанции в прозрачной голове божества.

Через минуту или две хрустальный сосуд опустел, божество выпрямилось, откинувшись на спинку своего трона, и снова издало тот же гортанный звук.

– Тот нектар, которым питается божество, составлен из крови священных оленей, пасущихся на горных склонах, и сока плодов дерева ирм, растущего в садах дворца. Говорят, в этом нектаре таится секрет бессмертия бога. Никому из смертных не позволено выпить даже каплю этой священной влаги, наказанием для ослушника будет страшная, мучительная смерть.

Божество несколько минут пребывало в неподвижности и молчании. Затем оно снова издало все тот же гортанный звук. Подчиняясь этому звуку, к его трону приблизился второй жрец – тот, в чьих руках была орихалковая книга.

Опустившись на колени, как и его предшественник, он замер в ожидании. Божество наклонилось вперед, вперилось в жреца своими удивительными глазами и снова застыло. Тут Шамик увидел нечто необычное: словно невидимая радуга протянулась от глаз божества к склоненной голове жреца.

Шамик не смог бы объяснить то, что происходило на его глазах. Если эта радуга была невидимой – как же он знал о ее существовании, более того – о ее яркой, поразительной многоцветности?

И правда, в этой радуге было не семь цветов, как в той, что повисает в небе после дождя, – в ней были сотни, тысячи цветов, и многие из них не имели названия на человеческом языке, более того – были недоступны человеческому взору…

– Что это? – изумленно прошептал мальчик, не в силах отвести взгляд от незримой радуги.

– Это – речь божества! – ответил ему Гар-ни. – Божество разговаривает с верховным писцом, и тот записывает каждое слово Бессмертного!

И правда, коленопреклоненный жрец быстро записывал что-то золотым стилом на орихалковых страницах.

– Он знает язык бога? – с почтительным испугом спросил Шамик своего спутника.

– В этом нет нужды, – ответил маленький атлант. – Когда Бессмертный хочет что-то сказать человеку – он прямиком вкладывает свои слова в его голову. Но ты и сам это видишь – это похоже на тысячецветную радугу, и каждый цвет этой радуги – слово на языке богов… я не знаю, что сейчас говорит божество, никто не знает, кроме того, к кому он обращается. Но потом, после, жрецы прочтут записи верховного писца и узнают, какие новые чудеса открыл для нас Бессмертный…

Удивительный разговор продолжался.

Хмыря выволокли из машины, втолкнули в железную дверь, протащили по полутемному коридору. Потом была лестница, ведущая в подвал, еще одна железная дверь. Он машинально перебирал ногами, в голове потихоньку прояснялось. Но все равно непонятно, кто эти люди. Ясно только, что не полиция, уж больно сделали все быстро и без лишнего шума.

В конце пути Хмырь оказался в большой полупустой комнате с голым бетонным полом и белыми оштукатуренными стенами. Хмыря толкнули в железное кресло, пристегнули к этому креслу за руки и за ноги, направили в лицо яркую лампу.

Лампа превратила комнату в слепящий золотой круг, сквозь который проступали неясные человеческие силуэты. Один был, кажется, в белом халате.

Несмотря на то что, судя по всему, люди это были серьезные, Хмырь ничуть не испугался. За свою тяжелую жизнь ему пришлось повидать всякого, и главный вывод, который он сделал, был такой: собака кусает только того, кто ее боится.

Поэтому Хмырь расслабился, насколько позволяло жесткое кресло, зажмурил глаза и запел дурным голосом:

– «Сам я вятский уроженец, много горького видал, всю Россию я проехал, даже в Турции бывал…»

– Ну и как тебе там – понравилось? – раздался над ним холодный, твердый как металл голос.

– Где? – переспросил Хмырь, удивленно приоткрыв глаза и уставившись на обладателя холодного голоса.

Свет лампы слепил его, поэтому не удалось разглядеть человека – только темный силуэт на фоне яркого света. Темный силуэт, от которого он не ждал ничего хорошего.

– В Турции, – проговорил холодный голос. – Ты же говоришь, что бывал там.

– Это песня такая, – охотно пояснил Хмырь, – а из песни слова не выкинешь.

– Вот как? – холодно осведомился темный силуэт. – А ты, значит, нигде не бывал, даже в Турции. И уже не побываешь.

– Это почему же?

– Потому что в опасные игры играешь.

– Это мы еще посмотрим! Ты лампу-то убери!

– Лампу убрать можно… пока.

Лампу действительно отвернули в сторону. Глаза Хмыря постепенно привыкли к свету, и он разглядел своего собеседника.

Это был мужчина лет сорока, в хорошем дорогом костюме. Видный мужик, только глаза холодные, как две ледышки. И взгляд пронизывающий, как рентген.

– Ну что, Хмырь, – проговорил он таким же холодным голосом, – будешь говорить?

– О чем?

– О машине. О машине, которую ты взорвал. Остальные твои грешки меня не интересуют. Ну так что – будешь говорить?

– Я лучше спою. – Хмырь ухмыльнулся и снова затянул дурным визгливым голосом: – «В Турции народу много, турок много, русских нет, русских нет, и скажу я вам…»

– Полно там русских, – возразил холодноглазый, – особенно летом. Так что – не будешь говорить? Будешь со мной в игры играть? Только ты имей в виду: я такие игры знаю, какие тебе и не снились! Я тебе, Хмырь, советую даже не пытаться… лучше скажи, кто машину взорвал – и тогда у тебя есть шанс…

– Ты вообще кто такой? – проговорил Хмырь, прищурившись. – Ты ведь не мент. На мента ты не похож!

– Не мент, – кивнул мужчина. – Это ты правильно догадался. А знаешь, какой для тебя из этого следует вывод?

– Какой?

– А такой… – холодноглазый наклонился над Хмырем, пристально уставился на него своими ледышками, – такой, что я могу нарушать любые правила. Например, запросто могу тебя закатать в бетон, и никто тебя не хватится. Потому что ты никто и звать тебя никак. Искать тебя никто не станет – ни менты, ни подельники твои. Так что будет лучше, если ты расскажешь мне все, что знаешь про ту машину. Для тебя же будет намного лучше.

На этот раз Хмырю стало страшно. Он понял, что этот тип не блефует. Что он и правда может сделать то, о чем говорит. В самом деле – кто его тут найдет? Но он вспомнил свой жизненный вывод – что собака кусает только того, кто ее боится. И он снова запел: