Она уже мертва - читать онлайн книгу. Автор: Виктория Платова cтр.№ 22

– Маш права. Хочется посидеть спокойно, в теплой семейной обстановке. А при таком раскладе кусок в горло точно не полезет.

– Тебе полезет, – произнес Никита, бросив мрачный взгляд на здоровяка кузена. – При любом раскладе. Лично мне эти стулья не мешают. Пусть стоят.

– И мне не мешают, – поддержала брата Аля.

Оба они лукавили. Достаточно было посмотреть на их физиономии, чтобы понять: дурацкие стулья неприятны и им. Никита втянул голову в плечи, Аля морщится, как от зубной боли, но упускать момента, чтобы насолить Маш, они не намерены. Ради этой благой цели можно и потерпеть присутствие полуистлевших воспоминаний за столом.

– А ты что скажешь, Белка? – Шило был полон решимости избавиться от стульев, вот и искал союзников.

– Я не знаю… – Полина повернулась к Лёке. – Ты можешь объяснить, зачем они здесь?

– Бабуля, – коротко ответил Лёка.

– Что – «бабуля»?

На лице несчастного отразилась самая настоящая мука. Очевидно, объяснения требовали гораздо большего словарного запаса, чем тот, которым обладал Лёка.

– Наверное, наш даунито хочет сказать, что такова была воля покойной бабули, – снова впряглась Маш. – Так?

Лёка судорожно кивнул головой.

– Видите, как просто! Бабуля сказала – дурачок сделал, так было всегда. И плевать, что старуха уже в могиле, она и оттуда нас достанет. Испортит настроение посредством дурачка. Вот только одного старая грымза не учла. Она здесь больше не хозяйка. И ее посмертные пожелания – пшик. Ничто.

Ничто.

Маш прошипела это так эффектно, с такой яростью и вместе с тем – с болезненным удовлетворением, как будто ставила последнюю точку в заочном поединке с Парвати. Если таковой, конечно, когда-то происходил.

– Твоей заступницы больше нет. Ты хоть это понимаешь, дурачок? – победоносно глядя на притихшего Лёку, заключила Маш. – Привыкай жить своим умом. Ах да. Ум в твоей башке и не ночевал, как я могла забыть! Тогда отвыкай жить своим умом, пользы будет существенно больше.

Довольная шуткой, она откинулась на спинку стула и рассмеялась. Миш поддержал ее коротким хохотком. Даже Шило с Ростиком, которых никак нельзя было заподозрить в людоедстве, гаденько улыбнулись. Происходящее живо напоминало избиение младенцев, оно было подлым, было неправильным. И Полине надлежало немедленно вмешаться, защитить доброго Лёку, но… Ни одного слова не вырвалось из ее враз окаменевшего горла, ни одного звука. Она вдруг снова почувствовала себя маленькой Белкой, бессильной перед могуществом бэнг-бэнг-бэнг. Аля и Никита до этого активно сопротивлявшиеся Маш, тоже молчали, – еще бы, стоит ли ожидать каких-либо решительных действий от четырехлетнего толстячка и его маленькой сестренки? Полина как будто воочию увидела двух малышей, прижавшихся друг к другу. И себя саму – одиннадцатилетнюю.

Всему виной проклятые стулья.

Они, вольно или невольно, возвращают взрослых, состоявшихся людей в те времена, когда они были детьми. Механизм этого возвращения неясен и оттого пугающ, – но он существует!

– …Вместе, – пролепетал Лёка. – Вместе!

– В каком таком месте? – поддразнила его Маш. – Твое место известно где. В сарае. При кухне. Вот и отправляйся туда. Когда будет нужно, мы тебя позовем.

– Вместе. Мы должны быть. Все вместе.

– Да мы и так все вместе, – Шило попытался выправить ситуацию. – Мы вместе. Разве ты не видишь, Лёка?

– Не все, – продолжал упорствовать тот.

– Сережа! – осенило вдруг Полину. – Ты имеешь в виду Сережу?

– Сережа. Да, – голос Лёки прозвучал не слишком уверенно.

Упоминание о Сереже вызвало у Маш новый приступ сарказма:

– Вот черт! Я и забыла о нашем Супермене. О нашем семейном достоянии, о нашем карманном олигархе. Но и ему при всем могуществе трудно будет усидеть на четырех стульях сразу. Миккель, Шило… Вынесите этот хлам!

Мужчины синхронно кивнули подбородками и двинулись к стульям. На этот раз даже Лёка не посмел им помешать. Он стоял, вцепившись пальцами в край стола; голова его мелко тряслась, а взгляд был устремлен на дверь, за которой когда-то располагались чертоги Парвати. И Полина вдруг поймала себя на мысли: как было бы здорово, если бы дверь отворилась. И темнолицее многорукое божество – ее собственная бабка – возникло бы на пороге.

Тут и конец твоему могуществу, Маш!

Наверное, о чем-то сходном думали и Аля с Никитой: они тоже, не отрываясь, смотрели на дверь. И совсем выпустили из виду лестницу, со стороны которой донесся смешок.

– Так-так-так! Едва собрались, а уже успели перессориться? Гадкие, гадкие детишки!..

Тата!

Увлекшись разборками со стульями, все как-то позабыли о ней. Как долго она наблюдает за происходящим, сидя на ступеньках лестницы?

– Никто и не думал ссориться, – буркнул Шило. – Все в порядке.

– Ты полагаешь? А я вот думаю, что все совсем не в порядке. Один человек… – Тата перевела взгляд на Маш и с нажимом повторила: – Один человек возомнил себя самым главным в отсутствие хозяев. По-моему, это неправильно.

– У нас здесь целый боекомплект блаженных, – фыркнула Маш. – Протри глаза, блаженная! Хозяева давно здесь.

– Это ты, что ли?

– Не только я.

– Но ты – в первую очередь. Маш – самая главная. Всегда, везде и во всем. Правда, до тех пор, пока…

Тата замолчала.

– Пока что? – подзадорила ее Маш.

– До тех пор, пока не появится кто-то еще.

– На что это ты намекаешь?

– Тебе не понравились старые стулья. Почему?

Почему Тата не спускается вниз? Сидит и сидит на этой проклятой лестнице. Как будто опасается приблизиться к столу, приблизиться к двоюродным братьям и сестрам. Что с ней не так? Или – не так со всеми остальными?…

– Этой рухляди здесь не место. Кажется, я ясно объяснила.

– Еще бы! Вот только тебя беспокоят не сами стулья. Тебя беспокоят те, кто когда-то сидел на них. Любое воспоминание о прошлом злит тебя. Тебе неловко, Маш. Тебе неприятно. Ведь все здесь знают, что…

– Что? – Маш побледнела.

– Сама знаешь.

– Иди сюда, детка. Шепни мне на ухо о том, что знают все. Смелее, не бойся.

Маш явно провоцировала свою молодую кузину на скандал, выманивала на просторы гостиной, к отрогам стола: туда, где все неожиданно подчинились ей. Все до единого – так почему Тата должна стать исключением?…

Но она даже не сдвинулась с места – девушка, с которой Полине так неожиданно захотелось подружиться. Она осталась на лестнице, и именно оттуда полетели в Маш тяжелые, как булыжники, слова:

– Все здесь знают, что в том, что случилось тем летом, виновата ты.