Ангел на мосту - читать онлайн книгу. Автор: Джон Чивер cтр.№ 16

Скинув висевший на плечах свитер, Нэд нырнул в бассейн — он питал безоговорочное презрение к тем, кто не бросался в воду опрометью, — и поплыл кролем, делая короткие резкие гребки — по два, а то и по четыре гребка на вдох, и невольно отсчитывая про себя: «раз — два, раз — два» в лад ритмичной судороге ног. Этот стиль не очень годился для больших дистанций, но у бассейного плавания свои законы, и в кругу, к которому принадлежал Нэд, господствовал кроль. Объятия светло-зеленой воды и ее поддержка доставляли ему больше, чем блаженство, — ощущение возврата в свое естественное состояние. Нэд с удовольствием снял бы трусы, но в путешествие, которое он задумал, нельзя было пускаться нагишом. Доплыв до конца бассейна, он вскарабкался на бортик — ступенек он не признавал — и побежал по газону. Люсинда его окликнула, и он ей ответил, что отправляется домой вплавь.

Он ясно представлял себе маршрут, несмотря на то что карта затеянного путешествия была начертана всего лишь в его памяти, или, вернее, в воображении. Вначале предстояло пройти участок Грехэмов, Хаммеров, Ливров, Хаулендов и Кросскапов. Затем — перейдя Дитмар-стрит, пройти участок Банкеров, потом небольшой кусок суши, и — опять бассейны: Леви, Уэлчера, общественный бассейн в Ланкастере, бассейны Хэллоранов, Саксов, Бисвенгеров, Шерли Абботт, Гилмартинов и Клайдов. День был чудесен, и Нэду казалось особой благодатью, милостью судьбы то, что он живет в мире, столь щедро снабженном водою. На душе у него было легко, и ноги его резво бежали по траве. Он чувствовал себя пилигримом, первооткрывателем, человеком особой судьбы. Он знал, что на всем протяжении этого странствия по неизведанному маршруту он будет встречать друзей, ибо берега «Люсинды» заселены дружелюбными племенами.

Он перешагнул через изгородь, отделяющую земли Уэстерхейзи от грехэмовских владений, прошел под цветущими ветвями яблонь, мимо сарая с насосом и фильтром и вышел к бассейну.

— Да ведь это Нэдди! — воскликнула миссис Грехэм. — Какой приятный сюрприз! Я все утро пыталась поймать вас по телефону. Дайте-ка я вам чего-нибудь плесну.

Он понял, что ему, как завзятому путешественнику, придется пустить в ход тонкую дипломатию, чтобы, не оскорбляя нравов и обычаев гостеприимных туземцев, своевременно от них вырваться. Он боялся вызвать недоумение у Грехэмов, показаться им невежей, но с другой стороны, ему ведь надо идти вперед, вперед! Переплыв бассейн с одного конца на другой, он вылез и сел загорать с хозяевами. Но вот минуты через три к Грехэмам подъехали две машины из Коннектикута, обе до отказа набитые знакомыми. Под бурные взаимные приветствия ему удалось незаметно ускользнуть. Он обошел дом Грехэмов с фасада, перешагнул колючую изгородь и, миновав пустырь, очутился возле хаммеровского бассейна. Миссис Хаммер возилась со своими розами и, подняв на минуту голову, увидела, что кто-то плывет по ее бассейну, но самого пловца не узнала. Лиеры сидели в гостиной и слышали, как кто-то плещется в их бассейне. Хаулендов и Кросскапов не было дома. Нэд перешел Дитмар-стрит и направился к Банкерам, откуда — даже на таком далеком расстоянии — доносились звуки веселья.

Говор и смех, отраженные водою, казалось, так и оставались взвешенными в воздухе. Бассейн Банкеров был устроен на возвышении, и Нэд поднялся по ступенькам на террасу, где расположилась вся компания — человек двадцать пять или тридцать. Никто не купался, кроме Расти Тауэрса, колыхавшегося на резиновом плоту. О милые, о пышные берега Люсинды! У ее бирюзовых вод собираются мужчины и женщины, не ведающие нужды, и официанты в белых куртках обносят их джином прямо со льда. Над головою, делая круг за кругом — еще и еще! — с упоением ребенка, качающегося на качелях, вился красный учебный самолет. Нэд почувствовал такую острую любовь к этой сцене, такую щемящую нежность к ее участникам, что ему захотелось погладить все это, любимое, рукой.

Где-то вдали гремел гром.

Инид Банкер шумно приветствовала Нэда.

— Нет, вы только посмотрите, кто пришел! — взвизгнула она. — Какой приятный сюрприз! Я чуть не умерла от огорчения, когда Люсинда сказала мне, что вы не придете…

Она протиснулась к нему сквозь толпу и, когда они кончили целоваться, повела его к стойке; путь туда преграждали семь или восемь женщин, которых всех надо было перецеловать, и примерно столько же мужчин, с каждым из которых надо было обменяться рукопожатием. Буфетчик, которого Нэд видел по крайней мере раз сто на сборищах подобного рода, с улыбкой протянул ему стакан джин-коктейля. Нэд постоял с минуту возле стойки, стараясь не ввязываться в разговор, который мог бы его задержать. Заметив, что ему угрожает окружение, он нырнул в воду и поплыл, держась поближе к бортику, чтобы не задеть невзначай надувной матрасик Расти. Выйдя из бассейна, он обошел сторонкой Томлинсонов, ослепительно улыбнувшись им на ходу. Мелкий гравий садовой дорожки больно впивался в подошвы ног, но, в конце концов, путешественник должен быть готовым и к худшим неприятностям.

Гости держались кучкой возле бассейна; влажный и сверкающий звук их голосов звучал все глуше, а голос диктора из банкеровской кухни, где кто-то слушал радиопередачу с бейсбольного матча, — все громче и членораздельнее. Воскресный день перевалил за половину. Нэд пробрался между машинами, в которых приехали гости Банкеров, и вышел на Эйлуайвз-лейн. Он немного стеснялся появляться на дороге в одних трусах; впрочем, движения не было, и он спокойно прошел этот маленький кусок до поворота к Леви, где красовалась надпись: «Частные владения. Посторонних просят не ходить», и высился почтовый ящик с круглым отверстием для бандеролей газеты «Нью-Йорк Таймс». Окна и двери большого дома были раскрыты настежь, но никаких признаков жизни не было слышно — даже собака не лаяла. Он обошел дом и спустился к бассейну, где обнаружил следы недавнего пребывания семейства Леви: у глубокого конца бассейна, в купальне, вернее, длинной беседке, увешанной японскими фонариками, на столе были расставлены бутылки, стаканы и тарелки с фисташками. Проплыв бассейн в длину, он налил себе в один из стаканов какой-то жидкости. Это был то ли четвертый, то ли пятый стакан, между тем как Нэд еще не проплыл и половины «Люсинды». Он чувствовал себя немного усталым и очень чистым; он был доволен — доволен своим одиночеством, доволен всем.

Приближалась гроза. Город из кучевых облаков поднялся еще выше, небо потемнело. Где-то прогремел гром. Красный самолет все еще кружил в небе, и, казалось, оттуда вот-вот послышится радостный смех летчика, наслаждающегося вечереющим днем. Но раздался еще один раскат грома, и самолет пошел на посадку. Где-то свистнул паровоз, и Нэд спохватился: который час? Пятый, шестой? Он представил себе платформу и людей, ожидающих местный поезд: официанта в смокинге, скрытом под плащом, карлика с цветами, обернутыми в газету, и женщину со следами недавних слез. Кругом заметно и вдруг потемнело; наступила та минута, когда песня безмозглых птиц в вышине превращается в явное пророчество неминуемой бури. Где-то позади, с вершины дуба раздался тонкий шум льющейся воды — словно кто-то открыл кран. Затем уже все остальные деревья зашумели, как фонтаны. Отчего он так любит бурю? Почему он испытывает волнение всякий раз, как дверь на улицу распахивается настежь и к нему по лестнице грубо врывается ветер пополам с дождем? Почему такая простая процедура, как закрывание окон в старом доме, ни с того ни с сего становится делом первостепенной важности? Отчего его сердце отзывается неизменным восторгом на первые влажные звуки надвигающейся бури, словно они несут ему радость, предвестие счастья? Где-то что-то хрястнуло, запахло кордитом, и дождь пошел хлестать по японским фонарикам, купленным миссис Леви в Киото в позапрошлом году. Или это было еще раньше, два года назад?